По поводу святого Николая № 2. Приведу несколько выдержек из его дневника. Предварительно замечу, что в дневник обычно заносят наиболее яркие, значимые для автора события. Итак:
28 мая 1905 г. "ездил на велосипеде и убил 2 ворон";
2 февраля 1906 г. "гулял и убил ворону";
8 февраля 1906 г. "гулял долго и убил две вороны";
8 мая 1905 г. "во время гуляния убил кошку".
Нормально. В стране революция, разгар эсеровского и анархистского террора (в 1905 - 1907 г.г. в России террористами было убито 4,5 тыс. чиновников, т.е. верных слуг Николая), а его заботит убийство ворон и кошки. Это кем надо быть, чтобы такое писать в дневнике, да ещё в сложившейся ситуации, да ещё будучи главой государства?!
Но вот Николаша заматерел и стал Верховным павлокомандующим. Такие записи оставил он в своём дневничке во время поездки в действующую армию в начале 1917 г. (строго говоря, он смылся в войска от революционных волнений, но не помогло):
23-го февраля. Четверг. Проснулся в Смоленске в 91/2 час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал всё свободное время французскую книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилёв в 3 ч. Был встречен ген. Алексеевым и штабом. Провёл час времени с ним. Пусто показалось в доме без Алексея. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай.
24-го февраля. Пятница. В 101/2 пошёл к докладу, который окончился в 12 час. Перед завтраком [?] принес мне от имени бельгийского короля военный крест. Погода была неприятная - метель. Погулял недолго в садике. Читал и писал. Вчера Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру.
25-го февраля. Суббота. Встал поздно. Доклад продолжался полтора часа. В 21/2 заехал в монастырь и приложился к иконе Божией матери. Сделал прогулку по шоссе на Оршу. В 6 ч. пошёл ко всенощной. Весь вечер занимался.
26-го февраля. Воскресенье. В 10 час. пошёл к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял ген. Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино.
Напомню, это пишет император, а по совместительству Главнокомандующий, войска которого ведут тяжелейшие сражения с немцами. Николай, позёвывая, подписал телеграммы об усмирении восставших всеми средствами и забил на это дело - пусть подчинённые как-то там сами разберутся. И по этим записям совершенно очевидно, что прогулка по шоссе на Оршу была ему гораздо интереснее, чем происходящее хоть на фронте, хоть в Петрограде.
С другой стороны фронта тоже есть дневник - правда, вёл его не главнокомандующий, а всего только начальник штаба у Люндендорфа, генерал-майор Гофман. Он там записал: "Наше маленькое предприятие у Стохода вчера прошло хорошо. 9.000 пленных, среди них четыре полковых командира, 15 орудий, 200 пулеметов и минометов. Это довольно прилично. Я рассчитывал максимум на 3 000. Русская армия становится все хуже и хуже".
Позже, 5 марта, Гофман пишет, осмысливая предыдущее положение на фронте:
"В общем, теперь, как и раньше, большое оживление на всем русском фронте. Русские воздвигают много новых укреплений, и до окончания этих работ они, по-видимому, наступать не станут. Наше положение, в общем, теперь лучше. Я получаю так много резервов, что могу совершенно спокойно смотреть в будущее. То, что русские оставили нас за последнюю неделю в покое, явилось для нас большим счастьем. Они не знали своих преимуществ. Если бы они три недели тому назад начали наступление в некоторых пунктах, мы бы полетели к черту. Это чувство очень мучительно и действует, конечно, на нервы; отсюда вероятно и мое плохое настроение за последние недели".
Отсюда ясно, что успех боёв висел всё это время на волоске. Если бы у русской армии был главнокомандующий, который бы принял решение три недели назад нанести удары в нужных местах как раз в те дни, когда Николай гулял по шоссе, пил чай и целовал иконы, то немцы потерпели бы решительное поражение. "Три недели назад" от 5 марта - это 12 февраля. В этот день Николай тоже отметил существенные события дня: "Утром шёл снег и мело; днем вышло солнце, и стало морознее. Были у обедни, завтракал Митя. Осмотрел дом с трапезною, который построен заботами Ломана в старом русском стиле - очень красиво. Погулял с Марией. До чая принял Сергея. После 6 ч читал и писал Карлу (норвежскому). Вечер провели на той стороне. Опять играли румыны, и Лерский потешал нас до 12 ч."
Смотрите-ка, за всё это время Николай ни разу не забыл погулять и ни разу не вспомнил о делах на фронте, о России, о своём долге перед ней. Это всё ему было малоинтересно. Нелишне напомнить, как после революции Николай начал выторговывать себе и семье отъезд через Мурманск за границу, с возвращением после войны в Россию для постоянного проживания в Крыму, в Ливадии. Россия остаётся истекать кровью в развязанной Николаем войне, а он едет отдыхать за границу! Охренительная наглость! Даже Временное правительство правильно на эту наглость прореагировало и арестовало его.
В общем, бессовестная скотина. Настоящий "святой, верою просиявший".
