Исторически ясно, что с момента появления прибавочный продукт присваивался некоторыми членами общества, и по-началу в связи с необходимостью и эффективностью управления: хранить и распределять прибавочный продукт легче специальным людям - старейшинам, вождям, жрецам.
В огороде бузина, а в Киеве дядька. Не из чего не следует, что хранение и распределение хоть как-то связано с присвоением. Но это так, для иллюстрации типичной для антисталинистов «логики».
А далее дело техники: что продукту портится в хранилищах? Употребляли сами, давали в долг и пр. Как результат усилилось социальное неравенство, стали возникать классы, затем возникли причины для возникновения государства и права.
Этому сивокобыльему бреду противопоставим научный анализ Энгельса: «...С утверждением фактического господства мужчины в доме пали последние преграды к его единовластию. Это единовластие было подтверждено и увековечено ниспровержением материнского права, введением отцовского права, постепенным переходом от парного брака к моногамии. А это создало трещину в древнем родовом строе: отдельная семья сделалась силой, которая угрожающе противостояла роду. ... С разделением производства на две крупные основные отрасли, земледелие и ремесло, возникает производство непосредственно для обмена, — товарное производство, а вместе с ним и торговля, причем не только внутри племени и на его границах, но уже и с заморскими странами. Все это, однако, еще в весьма неразвитом виде; благородные металлы начинают становиться преобладающим и всеобщим товаром — деньгами, но их еще не чеканят, а только обменивают просто по весу.
Различие между богатыми и бедными выступает наряду с различием между свободными и рабами, — с новым разделением труда возникает новое разделение общества на классы. Имущественные различия между отдельными главами семей взрывают старую коммунистическую домашнюю общину везде, где она еще сохранилась; вместе с ней исчезает и совместная обработка земли средствами этой общины. Пахотная земля предоставляется в пользование отдельным семьям — сначала на время, потом раз навсегда, переход ее в полную частную собственность совершается постепенно и параллельно с переходом парного брака в моногамию. Отдельная семья становится хозяйственной единицей общества. ... Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается необходимым даже и слияние их и тем самым слияние отдельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа. Военный вождь народа — rex, basileus, thiudans — становится необходимым, постоянным должностным лицом. Появляется народное собрание там, где его еще не существовало. Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. ... Грабительские войны усиливают власть верховного военачальника, равно как и подчиненных ему военачальников; установленное обычаем избрание их преемников из одних и тех же семейств мало-помалу, в особенности со времени утверждения отцовского права, переходит в наследственную власть, которую сначала терпят, затем требуют и, наконец, узурпируют; закладываются основы наследственной королевской власти и наследственной знати. Так органы родового строя постепенно отрываются от своих корней в народе, в роде, во фратрии, в племени, а весь родовой строй превращается в свою противоположность: из организации племен для свободного регулирования своих собственных дел он превращается в организацию для грабежа и угнетения соседей, а соответственно этому его органы из орудий народной воли превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения, направленные против собственного народа.» Т.е. никакие не «хранящие и распределяющие» стали основой зарождения классов. Основой, в полном противоречии с бреднями антисталинистов и в полном согласии с марксизмом, стали
производящие и добывающие. Те, кто лично приручал и пас стада, изготавливал ремесленные изделия, шел на войну с мечем в руке. Это уже много столетий спустя можно было только «хранить и распределять», а не самому производить. Точно так же, как основы капитализма закладывали не торгаши и ростовщики, а промышленники,
непосредственные организаторы и руководители производства, досконально знавшие все тонкости того, чем руководили. Например, основатель династии русских промышленников Демидов – кузнец, его сын, унаследовавший отцовское дело прошел ступени рабочего от подмастерья. И т.д.
В СССР пытались сделать иначе: прибавочный продукт получали, получали уже и прибавочную стоимость ее присваивало якобы государство, но что такое государство? Это конкретный аппарат управления и принуждения, то есть чиновники, милиция, армия, КГБ, суд. Естественно, речь идет о высших сановниках.
Опять сивокобылий бред, который разбирался 100500 раз. Прибавочный продукт не присваивался государством и, тем более, не присваивался «чиновниками, милицией, армией», это стопроцентный экономический и политический абсурд. Прибавочный продукт присваивался
владельцем средств производства, а в СССР таким владельцем выступал
весь народ. Государство же, как везде и всюду, выступало как инструмент господствующего классового собственника.
При таком раскладе, большое значение стал приобретать "человеческий" или субъективный фактор. Тот же министр или первый секретарь обкома партии мог присвоить больше чем нужно, а мог и употребить продукт, полученную стоимость в личных целях. Так и произошло. Сталин, например, все это видел, и принял жестокие, но необходимые меры.
Упускается «маленький нюанс» - не мог никакой министр или первый секретарь обкома партии присвоить ни копейки
законно. А, значит, достаточно было строго следить
за исполнением законов. Именно это обеспечивала сталинская система правосудия.
Для контраста отметим проводимую в РФ «правовую реформу» и
ее оценку советником (уже бывшим) председателя Конституционного суда России, генерал-майором милиции в отставке, доктором юридических наук Владимиром Овчинским:
«...По 68 составам преступлений минимальный срок снижен до 2 месяцев лишения свободы. Я был бы не против, если бы речь шла о малозначительных преступлениях. Но это не так! В число преступлений, по которым срок снижен, вошли такие, как нанесение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть. Но во всем мире это называется убийством. Это часто хуже, чем убийство. ... До двух месяцев лишения свободы теперь могут получать и лица, совершившие разбой, даже групповой, а таккже квалифицированные кражи. То есть фактически создается рай для уголовного элемента. ... Но на этом "либерализация" УК не закончилась. Как мне стало известно от представителей Общественной палаты, готовится очередная серия поправок. Суть новаций - декриминализация товарной контрабанды. ...Это означает, к примеру, что эшелоны с китайским контрабандным ширпотребом, поставка паленой водки или фальсифицированных лекарств - больше не преступления, а административные правонарушения. Кто это может лоббировать? Во всем мире товарная контрабанда, а не только контрабанда оружия или наркотиков, является тяжким преступлением. Она входит в разряд деяний, которые относятся к организованной преступности. Эта категория преступлений подпадает под Конвенцию ООН против организованной преступности, которую Россия, кстати, ратифицировала.»
Создается рай для уголовного элемента – точнее не скажешь!
