И как это отражается на поведении агностика в сравнении с атеистом?
Во-первых, агностицизм, это не религия, то есть не религиозное мировоззрение.
Во-вторых, агностицизм, это не мировоззрение вообще.
В-третьих, агностицизм, это даже не религиозная вера.
Агностицизм, это всего лишь позиция, определяющая отношение личности по шкале: «верю, не верю, не знаю». Агностик говорит: «не знаю».
На поведении же человека, может отражаться только то или иное мировоззрение (религиозное, нерелигиозное, с элементами религиозности), носителем которого он (человек) является. Если человек по такому специфическому и деликатному вопросу как вера в бога говорит «не знаю», это может означать, что:
-либо данный предмет ему не интересен, то есть что он не хочет доискиваться до правды, определятся в категоричности («да» или «нет», «есть бог» или «нет бога»);
-либо демонстрирует свою недостаточную убежденность, принципиальность. Вследствие этого, агностика легко склонить то влево, то вправо. Внушить ему, то веру то безверие. Или какой-то период жизни он будет верить, а потом не верить, затем снова верить и не верить. На таком зыбком и непрочном фундаменте, никакого последовательного мировоззрения не построить. А стало быть, агностик в своей нерешительности решительно отказывается от всякого мировоззрения. На основной вопрос философии, что первично, - идея (сознание) или материя, он отказывается отвечать. А без ответа на основной философский вопрос, никакого дальнейшего, ни собственно философского (строго философского), ни религиозного (религиозно-философского), ни научного (научно-философского; философия науки) воззрения на мир построить нельзя.
В жизни, это человек, как правило, поверхностный, неглубокий, сомневающийся, впадающий в крайности. Хотя возможно бывают исключения. Исключения бывают всегда. Камнем преткновения является вопрос, что вообще считать агностицизмом?
Например, выдающийся английский философ прошлого столетия Бертран Рассел, писал по этому поводу в своей статье: «Я атеист или агностик?» следующее:
«И я никогда не знаю, отвечать ли мне <я агностик> или <я атеист>. Это вопрос очень трудный, и я полагаю, что и некоторым из вас он тоже не дает покоя. Как философ, выступая перед аудиторией, состоящей исключительно из философов, я должен был бы назваться агностиком, так как я не вижу решающего доказательства того, что бога нет.
С другой стороны, чтобы создать верное впечатление у обычного человека с улицы, я должен был бы назваться атеистом, так как, говоря, что я не могу доказать отсутствие бога, я должен также добавить, что в равной степени не могу доказать, что богов, описанных у Гомера, тоже не существует.
Ни один из нас не стал бы всерьез рассматривать возможность существования богов-олимпийцев, но все же, если бы вы задались целью логически обосновать, что Зевс, Гера, Посейдон и прочие не существовали, вы сочли бы это адским трудом. Вы просто не смогли бы построить подобное доказательство.
Поэтому, обращаясь исключительно к философам, в отношении богов-олимпийцев я бы назвал себя агностиком. Но перед широкой аудиторией, мне кажется, каждый из нас в отношении этих богов назвал бы себя атеистом. По отношению к христианскому богу я должен, как мне кажется, придерживаться той же логики».
Или почитайте его стенограмму под названием «Кто такой агностик»? Ссылка:
http://scepsis.net/library/id_302.html
Склеено 17 Январь, 2018, 15:05:50 pm
Завзятые атеисты и материалисты были уже и в древней Греции (Элладе).
Есть нюансы. Там не было материалистов в современном понимании материализма. Центральный принцип древнегреческой философской мысли - это непосредственное единство бытия и мышления. «Быть есть то же, что и мыслить», Парменид. (τὸ γὰρ αὐτὸ νοεῖν ἐστίν τε καὶ εἶναι.)
Если и говорилось о материи, то как о моменте бытия, а не об основе.
После Аристотеля трудами скептиков это непосредственное единство было уничтожено. После эпохи христианского философствования наступило время разделения бытия и мышления, когда центральным вопросом и стал вопрос об отношении бытия и мышления. Тогда же появилась и оппозиция материализма и идеализма. И закончилось всё немецкой классикой, где бытие и мышление снова вступают в единство, но уже опосредованное. После немецкой классики материализм и идеализм я бы предложил рассматривать не как оппозиции, а как дополняющие друг друга. Это не означает компромисса, а лишь разделение предметных сфер. Объединяет их диалектика.
В древней Греции были разные философы, различных взглядов. «Материя» и «момент бытия», это также разные вещи. И мы в точности не знаем, понимали ли это греки, или не понимали. И если понимали, то, как они это понимали с присущим им космоцентризмом. Судить обо всей разноликой греческой философии, греческой мудрости, обо всем греческом космосе, по одной, в сущности, конечно верной цитате из Парменида, нельзя. Конкретизируйте свою мысль.
Тоже, например, говорил и Рене Декарт много столетий спустя, в его знаменитой цитате: «я мыслю, следовательно, существую».
А именно:
«Наконец, принимая во внимание, что те же мысли, какие мы имеем, когда бодрствуем, могут появиться у нас и во сне, причем ни одна из них не является в тот момент истиною, я решил вообразить, что все когда-либо приходившее мне на ум не более истинно, чем обманчивые сновидения. Но тотчас же вслед за тем я обратил внимание на то, что, в то время как я готов мыслить, что все ложно, необходимо, чтобы я, который это мыслит, был чем-нибудь. Заметив, что истина: я мыслю, следовательно я существую, столь прочна и столь достоверна, что самые причудливые предположения скептиков неспособны ее поколебать, я рассудил, что могу без опасения принять ее за первый искомый мною принцип философии».
(Источник: Рене Декарт. Избранные произведения. Рассуждение о методе. Часть IV. Доводы, доказывающие существование бога и человеческой души, или основание метафизики. Стр. 282-283. Перевод: В.В.Соколов. Академия Наук СССР, Институт философии).
Знаю, что вы, Евгений Анатольевич, рассматриваете все, в том числе и Античность, и античную философию, под православным, точнее, под христианским углом зрения. Легкомысленно полагаю, этот взгляд глубоко порочным. Так как убежден в обратном, что существует иной подход в оценке античной философии, находящийся полностью в отрыве и в конфликте с христианским мировоззрением. А именно, - подход эллинофильский, близкий к фейербаховскому атеизму и ницшеанству.
Я гуманист Евгений Анатольевич, а вы, теоцентрист. У меня в мире и в жизни, на первом месте человек, личность, его взгляды, убеждения. Высшим авторитетом для меня служит «я сам» («я есмь»), как субъект, находящийся в заведомо со-равных отношениях с другими историческими или современными мне субъектами, могущий с ними соглашаться или не соглашаться, в чем-то соглашаться, в чем-то не соглашаться. Могу с ними (мыслителями, философами) вступать в дискуссию, критиковать, оспаривать, дополнять и т.д., так как высший субъект, высший авторитет оценки для меня самого, это я сам. Есть конечно другие авторитеты, но лишь как равные среди равных, или как первые среди равных. Как собеседники. А для вас же, на первом месте как абсолютный, непререкаемый авторитет, это бог, его догматизированные канонами предписания и заповеди.
Поэтому через «игольное ушко» библейства, взглянуть на духовный мир Античности адекватно, является крайне затруднительным и однобоким. А стало быть, поверхностным. Вы неизбежно наткнетесь лишь на платонову пещеру, - мир теней, а не подлинных мыслей, идей, концепций. В истории мысли, сложно найти иной такой идеологии как христианство, так противное всему древнеэллинскому гнозису. И дело не в характере аскетизма. А в переворачивании христианскими апологетами все с ног на голову. А чтобы происходило движение вперед по исторической дороге, необходимо вначале встать на ноги. А затем уже, пользоваться головой по ее непосредственному эволюционному назначению. Эллины стояли на ногах, и неспешно, худо ли, бедно ли, но шли вперед, продвигаясь по тернистому и многосложному пути познания, прогресса.
«Начиная с 297 г. до н.э.[по христианскому летоисчислению] Деметрий Фалерский, один из перипатетиков, бежавший в Александрию по политическим мотивам, при содействии Птолемея I Сотера задумал создать нечто вроде Перипатетической школы, собрав для этого все книги и необходимые инструменты для научных исследований. Так родился знаменитый Музей (священная обитель Муз, покровительниц интеллектуалов)[Александрийский Мусейон], к которому была присоединена Библиотека. В Музее находилось оборудование для всевозможных исследований: биологических, медицинских, астрономических. Библиотека предлагала всю греческую литературную продукцию, которая исчислялась при Птолемее II 700 000 книг, в которых был представлен весь античный мир».
(Источник: Джованни Реале, Дарио Антисери «Западная философия от истоков до наших дней». В четырех томах. Том 1. Античность. Глава девятая. Развитие и научные завоевания эллинистической эпохи. Стр. 208-209).
Для наглядности, хотелось бы вкратце перечислить лишь малую толику тех открытий и изобретений, которые сумел реализовать древнегреческий гений:
-паровая турбина и множество других изобретений (автоматические двери, автомат для продаж, автоматические декорации, скорострельный самозаряжающийся арбалет, одометр), - Герон Александрийский;
-первая машина с реактивным двигателем, - Архитас Тарентийский;
-винт, катапульта, баллиста, подвижной блок, приспособление для перевозки грузов, насос для ирригационных сооружений, осадные зажигательные стекла, конструкция планетария, и множество научных трактатов - Архимед Сиракузский;
-сложная хирургия, - Гален Пергамский;
-астролябия, - Евдокс Книдский;
-антикитерский механизм, - Гиппарх Родоский;
-конические сечения, - Аполлоний Пергский;
-сферическая геометрия Автолика из Питаны, Менелая и Феодосия Триполийского;
-математическое исследование конхоиды, - Никомед;
-карданов подвес, - Филон Византийский (три столетия до возникновения христианства);
-основание аналитического знания, - Евклид (его «Начала» / «Элементы»);
-экспериментальная физика и исследования тяжести - Стратон из Лапсака;
-изучение деятельности мозга, нервной системы и функций органов пищеварения, - Эрасистрат из Кеоса;
-вскрытие трупов для изучения анатомии, исследование в области хирургии, офтальмологии, кардиологии и акушерства, – Герофил Халкидонский;
-определение космологических расстояний, размеров небесных тел и гелиоцентрическая система мира, - Аристарх Самосский;
-первый звездный каталог с указанием координат, - Тимохарис и Аристилл;
-деление года на 12 месяцев – Евктемон;
-целый ряд важных элементарных открытий в астрономии и геометрическая теорема, - Фалес Милетский;
-основы пневматики, гидравлики и теории упругости воздуха, - Ктесибий;
-разработка развитой математической (алгебраической) символики и рациональные решения неопределенных уравнений, - Диофант («диофантовы уравнения»);
-изучение пропорций и вычисление размеров Земли, - Эратосфен Киренский;
-основание протонаучной атомистики – Демокрит Абдерский;
-основание ботаники и географии растений, - Теофраст Афинский;
-теоретические основы физики и логики, – Аристотель Стагиритский;
И много, много других славных имен, перечислять которые, нет ни времени, ни возможности, ни смысла.
В области философии, разумеется, имен было в разы, на порядки больше. Особо стоит отметить философские искания Платона. А также высокую «теологию» Плотина, стремившегося воплотить в жизнь, вы подумайте, - город философов - Платонополис, примостившись с этой идеей к императору Публию Галлиену.
Платон пишет:
«Пока в государствах не будут царствовать философы; либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много, - которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное устройство, которое мы только что описали словесно. Вот почему я так долго не решался говорить, - я видел, что все это будет полностью противоречить общепринятому мнению; ведь трудно людям признать, что иначе невозможно ни личное их, ни общественное благополучие».
(Источник: Платон. Полное собрание сочинений в 36-ти томах, целиком дошедших до наших дней. Восьмая тетралогия. Трактат «Государство или О справедливости». Книга (глава) пятая. Раздел: «Правителями государства должны быть философы». Перевод: А. Егунов).
Итак, необходимо подвести некоторый итог.
Я люблю Античность, Евгений Анатольевич, за ее самобытность и прометеевский дух, за ее непреклонность к догме, к схоластике, к начетничеству, к высокопарному менторству, религиозному прозелитизму и софистике. А ведь все это, так свойственно облагораживаемому вами христианству.
Что представляла и представляет собой Греция все эти пятнадцать веков господства христианства? Хмурое сборище черных анахоретов, не умеющих, и не могущих сказать ничего нового, как «отче наш». Великий эллинский этнос выродился.
Нам в наследство достались полтора тысячелетия грязи, вони, духовных фекалий христианского тоталитаризма. Не нужно идеализировать средневековье, это зловонное царство без мыла и зубной пасты. Царство «святой» инквизиции и садомитских наклонностей некоторых "безгрешных" пап, не сумевших затмить лавры разве что древнеримского Калигулы.
А если окунутся в историю православия, то и у нас на Руси сжигали еретиков заживо.
(Источник: Берхин И. Б. Сожжение людей в России XIII—XVIII вв. // Русская старина. — 1885. — Т. 45.).
Конечно, это не носило столь масштабного характера католических костров, но природа ненависти одна. Неоправданный аскетизм, сексизм и мракобесие. Тьма. Невежество. Неуважение к знанию и личности. Забвение истины. Убогое царство лицемерия и ханжества. Всему этому есть одно собирательное слово, - христианство.
Ни ранние, ни поздние христианские теологи и так называемые отцы церкви, не были подлинными философами, ни в платоновском понимании сути философа, ни в понимании этой сущности представителями немецкой классики, ни в современном университетско-академическом смысле понимания, что есть философия и философ. В первую и главную очередь, они были богословами.
Господа Кант и Гегель, так или иначе, в своей философии постулируя христианскую мораль, при всей их вдумчивости и дотошности к аналитике, не вызывают у меня уважение.
В завершении отмечу:
Имея пятнадцать столетий господства христианства, мы увязли, Евгений Анатольевич, по уши не в болоте. А в дерьме. По самую что ни на есть макушку. Это дерьмо, как первородный грех, уже сидит в наших генах.
Считайте мою точку зрения предвзятой, но я полагаю, что православные верующие, вроде вас, Евгений Анатольевич, никогда не смогут постичь всю глубину древнеэллинского гнозиса. Этому вам препятствует ваша вера.
