Вот, действительно, как себя поведет этакий Маугли, если он создан в нечеловеческой среде? Останется ли у него способность к любви – в полномасштабном, человечески-культурном смысле этого слова. Ну и что, что дети, выросшие в стаде волков практически не умеют говорить и ведут они себя по-звериному.
Интересно, а когда вообще родился этот термин «любовь» как страсть мужчины и женщины? Ясно же, что в первобытном племени лет 40 000-50 000 назад этого понятия, как, впрочем, и многих других не было (как нет его и в современных племенах Африки, скажем).
Я тут провел краткий исторический блиц-анализ, его, кстати, каждый может сделать и сам, Интернет у всех одинаковый вот, к примеру, здесь
http://gods.smallbay.ru/ . Я подумал, что наиболее полно представления о мире культур и цивилизаций древности отражались в системе их богов и в пантеонах, которые они придумывали. Выяснилось, что до нашей эры наиболее «сильный» блок в этом смысле у греков-римлян. Причем система эта настолько оказалась проработанной, что мы в каком-то смысле пользуемся ей до сих пор хотя бы как символами (Афродита-Венера-Апполон-Купидон-Амур). Многостаночницей оказалась в древнеегипетском пантеоне то ли богиня, то ли жрица Хатхор (ведает делами неба, солнца, луны, востока, запада, изобилия, радости, любви, материнства. При этом еще покровительница всем женщинам). В Месопотамии известна Инанна (она же Иштар в Аккаде, она же Астарта в Ханаане). Везде она отвечает за войну и любовь, причем одновременно. У древних германцев была Фрейя богиня магии, любви, плодородия и физического благополучия. У китайцев с японцами все как-то упор на жалость, а не любовь, обнаружены были соответственно Канон – милосердная заступница и Гуаньинь – специалист по милосердию и состраданию. Зато у восточных славян была замечена Лада- богиня любви, красоты и оладушек. Слаженный коллектив (Рати, Кама) был замечен за этим занятием у индусов- известных шалунишек. И теперь, внимание, такие цивилизации как Инки, Кельты, Майя, Иранцы, Персы, Хетты вообще не позаботились о наделении своего пантеона функциями «контроля» за этим чувством!
Даже если сделать поправку на неточности трактовок, переводов и прочих наслоений и противоречий разных источников, совершенно очевидно, что «чистых» богов-специалистов, занимающихся исключительно амурными делами и ничем другим в большинстве цивилизаций и не было никогда. У меня сложилось впечатление, что понятие любви, строго говоря, не очень-то и было нужно в некоторых обществах прошлого, и в зависимости от господствуещего настроения может очень сильно деформироваться и порой исчезать вообще (или не появляться даже). И наоборот, чем цивилизованнее общество, чем свободнее чувствует себя человек в нем, тем разветвленнее и многобразнее эта составляющая культуры.
А давайте теперь задумаемся, когда мы в своей жизни впервые услышали понятие не просто слово «любовь», а его расширительное, межполовое трактование? Очень-очень рано. Первые паттены, стереотипы поведения и восприятия мы получаем еще в очень нежном возрасте, на самом что ни на есть подсознательном уровне. (Даже язык на эту тему даёт пищу для размышления. В английском нам нравится мороженое, а в русском мы то же самое мороженое уже любим). Все эти золушки, принцессы на горошине, соответственно классический «принц на белом коне» не что иное, как мощные структурирующие наше поведение стереотипы (я пока не говорю – хорошо это или плохо). Соответственно молодой человек (и даже уже не очень молодой), подходя в своей жизни к возрастному рубежу, где ему по всем правилам «полагается» испытать неземную любовь или почувствовать беса в ребре, когда его действительно захлестывает волна эмоций уже имеет готовое название для этого состояния. Более того, есть люди, которые сами ничего особенного и не испытывая, начинают «убеждать» себя в настоящести своего чувства, а порой и имитировать его. Так ли мы принадлежим сами себе?
Итак, культура изобрела любовь. А если есть понятие – есть явление.
Но и наоборот. И вот ведь что интересно, те самые греки, собственно, ставшие родоначальниками спора о любви в большинстве своем к любви относились вполне неоднозначно. В частности, один из основателей школы киников Диоген Синопский считал, что страстную любовь никак нельзя считать вещью единственной, и потому он объявил, что любовь – дело тех, кому делать нечего, в противовес ему у Эмпидокла же любовь рождает гармонию и красоту. Вот тут-то Платон и перевел «стрелки» на бога. Именно Платон – прорадитель платонической любви первый увидел в любви особую «божественную» силу, и, похоже, людям это понравилось. Аристотель же, напротив, великий логик, ищет в любви прежде всего пользы – для человека, семьи, общества. И в семье, например, целью любви полагает дружбу, т.е. определенно устанавливает примат семьи над любовью. Но и это тоже «работает» в определенных социальных условиях, есть куча примеров когда общество не спрашивает мнения молодоженов о взаимных симпатиях. В античности, как известно, различали несколько видов любви. Но прежде всего ценили силу и красоту Эрота. Обожествленный Эрос – это внутреннее стремление человека к красоте и силе. Эта любовь одновременно страстная и особо восторженная. Эротическая любовь главным образом проявляется в межполовых отношениях. Она, как верховная сила, владеет и управляет людьми и человеческими судьбами. Совершенно по-иному осмысливается любовь филос – духовная любовь. У этого вида любви очень большой спектр смыслов и значений: любовь к мифам, знаниям, мудрости, искусствам, а также братская любовь. Меня, в этом контексте порой так и подмывает, назвать некоторые позиции форумчан «богофилией» или «любофильством». Мало того, у эллинов были и другие виды любви: агапэ – любовь нежная, трогательная как выражение милосердия и сострадания; филотес – это дружба, привязанность; а адарэ – разумная любовь, уважительное товарищество и многое др. все эти виды любви у них существовали как вместе, так и раздельно. Например, в половой любви проявляется как страсть, так и нежность, как привязанность, так и сострадание. Вот по этрускам сказать ничего не могу – их письменность еще не расшифровали, но, скорее всего они собезьянничали все у греков.
Дальше еще интереснее, в христианстве, обслуживающем социум достаточно эффективный, но жестко структурированный, понятие любви все больше стало дрейфовать в сторону сублимации естественного чувства в идеальную сферу сознания. Уже у византийских «гуманистов» X – XII вв. наметилось стремление достигнуть любовного совершенства средневекового человека путем поголовного слияния средневекового населения с божественным началом. Они выработали некое принципиальное представление о любви как «каритасе» – сострадании, милосердии, жалости. При этом христианство проклинало половой акт, но при этом благословляло его последствие – деторождение (а куда денешься). (Борн энд рейзд бай зоус, ху преизд контрол ов попюлейшн). Резко осуждая половую любовь как нечто греховное, (по-моему именно тогда родилось понятие «похоть»), они стремились заменить ее чисто духовным э-э-э- процессом – «вхождением в Бога». Не отстали от них буддисты. Если христиане «перенаправляли» сексуальную энергию как-бы «интерактивно» (полюби Христа и инвестиции окупятся), то эти ребята боролись со страстями просто «отказываясь от всех желаний». То есть просто от всех, включая и сексуальные. (Неудивительно, что во все описываемые времена существовала «официальная» идеология и, собственно, народная культура –и это хорошо, иначе человечество не выжило бы). Спрашивается – а откуда взяться многообразию определений вариантов любви в таком обществе.
Хорошо, что последнее столетие принесло нам что-то поразнообразнее (флирт, гендер, феминизм, секс, всемужикисволочи). Конечно, возрождение «возродило» и более естественный смысл понятию. Парадоксально, что идеалист Гегель не видел в любви ничего уникального, по Гегелю –это только «форма нравственной связи двух индивидов», а Кант же, наоборот, развивает мысль о том, что любовь представляет собой ответственность не только перед собой и за себя, но и перед другими и за других людей. Т.е. на мой взгляд, философская мысль потихонечку стала подбираться к «равновесной» модели. Я бы её даже назвал «теорией управляемого взрыва». Вот, например мнение философа Владимира Соловьева: «Признавая вполне великую важность и высокое достоинство других родов любви, которыми ложный спиритуализм и импотентный морализм хотели бы заменить любовь половую, мы видим, что только эта последняя удовлетворяет двум основным требованиям, без которых невозможно решительное упразднение самости в полном жизненном общении с другими. Во всех прочих родах любви отсутствует или однородность, равенство и взаимодействие между любящим и любимым, или же всестороннее различие восполняющих друг друга свойств».
А вот психологически, по-моему любовь – катализатор уже запущенных личностных процессов. Этакий провокатор-нарушитель сложившегося равновесия эгоизма-альтруизма, самореализации и самоотдачи, эго и супер-эго.
А теперь посмотрите на наше общество. Вроде народ свободнее стал себя чувствовать, тем не менее все многообразие вариантов-обсуждений у него обычно сводится к традиционному вопросу «есть ли дружба мужчины и женщины» и скучнейшему все(бог) есть любовь. На мой взгляд – это явный признак культурной неразвитости общества в целом.
Альтруистична или эгоистична любовь? Все-таки, смотря с каких позиций смотреть. Если посмотреть на мотивировки человека в целом, то я выделяю четыре основных. Страх смерти, инстинкт продолжения рода, альтруизм (социалность) и эсхатологически-творческое начало. Если принять стремление живых систем оптимизировать свою деятельность наиболее эффективно, то они ведут себя вполне эгоистично в этом смысле, т.о. все действия, направленные на выполнение альтруистичных, т.е. совместных программ можно назвать альтруистичными для конкретного индивида и эгоистичными для системы в целом. Получается, что если влюбленный делает безумно нерациональный поступок во имя своей любимой – субъективно он вроде бы совершает альтруистическое действие. Но с точки зрения популяции в целом происходит банальный процесс более четкого проявления потенциала претендента на руку и сердце в части его способностей быть энергичным, успешным и доминирующим самцом. И вообще, потакание своим инстинктам – какой же в этом альтруизм? Впрочем, точно это же можно сказать и про реализацию своего эсхатологического, творческого инстинкта. Какие бы мы ни были – во всем есть причина. Только вот культура все время поправляет: "Не кайф а услада!"
