Обыкновенное христианство

Если кто даже совершит убийство по воле божией, это убийство лучше всякаго человеколюбия; но если кто пощадит и окажет человеколюбие вопреки воле божией, эта пощада будет преступнее всякаго убийства

Иоанн Златоуст

1. «Да будет истреблён»
2. «Не оставляй в живых»
3. «Избейте предо мною»
4. «И детей её поражу смертью»

II. «Не оставляй в живых»

В предыдущей главе мы говорили о том, как наши предки нашли дорогу в православный храм. Теперь поговорим, что с ними было потом.

Как обычно в таких случаях старые боги россиян вдруг оказались не богами, а низшими духами (бесами), лишь Перун и Велес как бы признали нового бога Христа своим сюзереном, превратившись в святого громовержца Илию и в покровителя скота св. Власия, и так сохранили себе почтение верующих. Соответственно жрецы других, демонизированных богов переквалифицировались в чёрных магов.

(Примеров разжалованья богов в демонов, а жрецов в волшебников история религии знает немало. Любителям арабских сказок известно, к примеру, что самим словом «маги» магометане называли именно недобитых зороастрийских жрецов, которым молва приписывала колдовское мастерство. Но сами зороастрийские язычники своих богов изображают истребителями дэвов — демонов, которых считали богами до проповеди Зороастра. Наши «дьяволы» — это всё те же «дэвы», по-английски «devils».)

И тут начинается самое интересное. С одной стороны, «можно встретить мнения, что православная церковь отличалась от Католической особой терпимостью, не проводила насильственной христианизации покорённых народов, не участвовала в охоте на ведьм», а с другой — припёртые к стенке верующие признают православную охоту на ведьм, но «къ великой чести нашего духвенства надо сказать, что у него колдуны отдѣлывались куда дешевле, чѣмъ у западно-европейскаго».

Эти слова надо было сказать перед сожжением камчадальской колдунье 1770-х годов. В срубе она нашла бы время подумать: какие же всё-таки православные молодцы! Если даже эта казнь осталась безнаказанной, будучи совершённой при основательнице русской религиозной терпимости Екатерине II, то можно себе представить, как жилось (правильнее, умиралось) ведьмам в золотой век русского православия.

«В 1674 году в Тотьме сожжена в срубе при многочисленном стечении народа жёнка Федосья, оговорённая в порче; перед самою казнию она заявила, что никого не портила, а поклепала себя при допросе, не стерпя пытки».

Как видим, не только сожжения надо было бояться православным ведьмам, но и следственных пыток. Примеров можно привести множество.

«В 1770 году в Яренском уезде Вологодской губернии несколько баб и девок притворились кликушами» (одержимыми бесом) «и по злобе на разных лиц стали оговаривать их в порче. Оговорённые были схвачены, привезены в город и там под плетьми вынуждены были признать себя чародеями и чародейками.

Одна из этих мнимых преступниц (по её собственному сознанию) напускала порчу по ветру посредством червей, полученных ею от дьявола; она доставила судьям и самих червей, а те препроводили их в Сенат.

Оказалось, что это — личинки обыкновенных мух.

Сенат отрешил за такое невежество городские власти от места, а кликуш за их ложные обвинения присудил к наказанию плетьми».

Показания «кликуш» при обвинении конкретного человека в насылании на них бесов также роднит православную инквизицию с католической. Истерия прихожанок была страшна именно юридическими последствиями: немало людей было казнено из-за выкриков душевнобольных женщин. Как западное духовенство использовало «кликуш» для осуждения Урбена Грандье, так и в России «разныя корыстолюбивыя лица изъ тогдашней администрацiи, воеводы, дьяки и т.п., нарочно подучали разныхъ бабъ притворяться порченными и при этомъ выкликать разныхъ мѣстных богатѣевъ, которыхъ можно было послѣ того обобрать». Присвоение имущества казнённых оказывается движущим мотивом православных и католических инквизиторов. Это сказано персонально диакону Кураеву, который считает, будто в ведьм жгли из благородных побуждений.

Православные ничем не лучше католиков и в другом виде наказания ведьм. «Дореволюционный исследователь, изучавший историю ссылки в Сибирь» в XVII в., «писал:

В Енисейске я предполагал было заняться осмотром старых бумаг тамошнего архива, но к сожалению узнал, что древние столбцы и прочие документы после двух пожаров все без исключения сгорели.

Так как сгоревшие древние документы помещались в Енисейском Рождественском монастыре, то я и решился осмотреть этот монастырь, с той мыслью, не узнать ли там каких-либо письменных и устных преданий. Предположение моё некоторым образом оправдалось: в монастыре я встретил презамечательную личность — это настоятельница монастыря игуменья Деворра. По словам Деворры, в острожных стенах Енисейска существовала обширная тюрьма… а в монастыре было устроено особое тюремное отделение с железными решётками для помещения преступниц женского пола… в острожской енисейской тюрьме содержалось очень много сосланных на вечное заточение за чернокнижество. Там был особый двор для казней и, между прочим, осталось в предании, что здесь сожжено было несколько человек на кострах, уличённых в знакомстве с нечистою силой».

Если католики держали церковных узников «иногда в подземных помещениях без дверей дверей и окон, но всегда обеспеченных кандалами всех видов», то и православные обожали садить несчастных в земляные тюрьмы и «каменные мешки» на целые десятилетия.

Если западные верующие «заключённых кормят только пересоленной едой, и всё их питьё смешивается с селёдочным рассолом… что поддерживает их в состоянии постоянной жажды», то православные вообще не давали никакого питья, чтобы колдун не «уходил в воду»! Не говорю уже об одинаковом пристрастии к порке.

Даже состав преступления в обеих инквизициях одинаков. «В 1734 г. был схвачен и подвергнут пыткам крестьянин Зворыкин», которого «обвинили в том, что он отрёкся от бога и дал бесам „рукописание“», а ведь подписание контрактов с чертями нередко выявлялось и в западных ведовских процессах. Как Ватикан издавал Индекс запрещённых книг, так и православный мир знал свой перечень «отречённого», «отметного» самиздата. В 1687 году царь Фёдор Алексеевич удостоверил открытие Славяно-греко-латинской академии своей грамотой, в которой указал:

кто бы ни держал у себя «волшебных, чародейных, гадательных и всяких от церкви возбраняемых книг и писаний, и по оным не действовал, и иных тому не учил… без всякого милосердия да сожжётся».

Таким образом, инквизитор и в Африке инквизитор, будь он хоть десять раз православным. Я знаю РПЦ-шницу, которая обожает хаять пуритан и вменять им в вину смерть салемских ведьм, однако в Америке колдуний хотя бы не сжигали. Православные обличители католиков и протестантов уподобляются набожному фарисею из притчи Христа.

Даже признавая, что христиане ведьм не жаловали, Кураев всё равно твердит, будто «инквизиция функционировала как учреждение, скорее защищающее от преследований, нежели разжигающее их». С одной стороны поглядеть, и действительно: вот на Херсонщине сжигают трёх крестьянок во время засухи, а псковичи сжигают 12 «вещих жонок» во время чумы, вот Иван Грозный пытает князя Воротынского за фантастических «бабъ шепчущихъ», а при подавлении разинского восстания у атаманши Алёны пытками вытянули признание в ведовстве. В этих конкретных случаях православная церковь действительно могла не участвовать. Так может, вслед за Кураевым выставить попов защитниками колдунов, а всю вину за охоту на ведьм свалить на чернь и государство?

Для начала пусть Кураев потрудится привести хоть один случай, когда Русская церковь вступилась за обвиняемого. Конечно же, он таких случаев не знает.

«В литературе описан случай, как в середине XVIII века в сёлах Подолии распространилась моровая язва. В ту пору существовал единственный рецепт против всяких напастей — молитвы и крёстные ходы. Ведь люди верили, что болезни от бога, который насылает их за грехи человеческие, либо от дьявола… Чтобы избавиться от моровой язвы, сельские жители устроили крёстный ход. Пошли с иконами по полям в надежде, что с помощью молитв смогут совладать с эпидемией.

В это время у жителя близлежащего села Михаила Матковского пропали лошади. В ту ночь, когда крестьяне совершали крёстный ход, он отправился разыскивать коней. Случайное совпадение обошлось ему слишком дорого. Участники крёстного хода увидели бродившего впотьмах человека с уздечкой в руках, и у суеверных людей сразу же возникло подозрение: не он ли наслал моровую язву?..

На следующее утро… они отправились в село, где он жил. Человек клялся, что ни сном, ни духом не ведает, в чём его обвиняют. Тогда пошли в ход кулаки, несчастного стали избивать, продолжая требовать признания. Пригласили священника, чтобы тот исповедовал „колдуна“. А что же служитель божий? Он посоветовал тёмным людям поскорее сжечь его. И ни в чём не повинного человека сожгли на костре».

Но если Русская церковь не вступалась за колдунов, может, она сама и подстрекала к охоте на ведьм?

«Троицко-Сергiевскiй монастырь изъ области старался изгнать всякихъ кудесниковъ. Входившiе съ ними въ сношенiя штрафовать денежными взысками, а кудесниковъ предписывалось „бивъ да ограбивъ, выбити изъ волости вонъ“».

Таким образом, Русская церковь не просто разжигала гонения на ведьм, но и буквально узаконила насилие с грабежом.

«В Новгороде после допросов и пыток сожгли в 1227 г. четырёх „волшебников“. Как рассказывает летопись, казнь происходила на архиерейском дворе по настоянию Новгородского архиепископа Антония. Духовенство поддерживало в народе веру, будто колдуны и ведьмы способны на поступки, враждебные христианству, и требовало жестокой расправы с ними… Киевский митрополит Иоанн также одобрял массовый террор против колдунов и ведьм и защищал право епископских судов приговаривать колдунов и ведьм к тяжким наказаниям и смерти. Митрополит Иоанн считал, что жестокость устрашит других не совершать „волшебных“ действий и отвратит народ от чародеев и колдунов.

Горячим сторонником кровавых преследований колдунов и ведьм был и известный проповедник, живший в XIII в., Владимирской епископ Серапион, современник первых процессов против ведьм на западе…

„И когда вы хотите очистить город от беззаконных людей, — писал Серапион в своей проповеди, обращаясь к князю, — я радуюсь этому. Очищайте по примеру пророка и царя Давида в Иерусалиме, который искоренял всех людей, творящих беззакония, — иных убийством, иных заточением, а иных заключением в тюрьму“.

Епископы разыскивали колдунов и ведьм, их доставляли на епископский двор для следствия, а затем передавали в руки светской власти для наказания смертью. По примеру своих католических соратников православная инквизиция разработала в XIII в. и методы распознавания ведьм и чародеев огнём, холодной водой, путём взвешивания, протыкания бородавок и т.п. Вначале церковники считали колдунами или чародеями тех, кто не тонул в воде и оставался на её поверхности. Но затем, убедившись, что большинство обвиняемых не умели плавать и быстро тонули, изменили тактику: виновными стали признавать тех, кто не мог держаться на воде. Для распознания истины широко применяли также, по примеру испанских инквизиторов, испытание холодной водой, которую капали на головы обвиняемых».

Видим, что расправы чинят не какие-нибудь «дьяки», а самое что ни на есть высшее духовенство.

Опальный патриарх Никон, о котором речь через главу, отсиживаясь в Ферапонтовом монастыре, попытался возвести навет на бояр. «В октябре 1668 года явился от него в Москву монах Флавиан и подал письмо, в котором говорилось:

отпущен де Флавиан к государю объявить про великое дело, что на Москве изменники царские хотят очаровать его государя».

Чтобы заставить царя казнить бояр, Никон насочинял, будто принимал у себя чернеца, которого информатора боярин просил «чтоб… государя очаровал». Допрос упомянутых в письме лиц подтвердил ложь экс-патриарха.

Таким образом, несправедливая инициатива преследования колдунов могла исходить от глав Русской церкви. А кто может быть выше патриарха, как не православные святые?

«В церковном уставе св. Владимира к ведомству духовного суда отнесены: „ветьство, зелейство, потворы, чародеяния, волхвования“. Обычною карою за эти преступления было сожжение: как сожигались музыкальные инструменты и волшебные книги, так подобную же участь испытывали и колдуны, и ведьмы».

Равноап. Константин, почитаемый РПЦ, запретил гадания и даже предписал колдуну «растерзание дикими зверями или распятие на кресте» в случае чьей-то смерти.

«В 1752 году Курская воеводская канцелярия арестовала крепостную Марфу Королёву за то, что она „чинила волшебство“, „вынимала у господина своего след на земле с приговором“ и даже „в поле посеянному хлебу чинила залом, чтобы тому ржаному хлебу не было урожая“… Воевода счёл, что колдовством должен заниматься церковный суд и отправил обвиняемую в Белгородскую консисторию (учреждение при архиерее для управления епархией), „для учинения с ней по правам духовным“. Белгородским архиепископом тогда был крайне благочестивый Иосаф Горленко (в 1911 году причислен к лику святых). Святой Иосаф, недолго думая, объявил, что Королёва подлежит смертной казни по указу 1731 года, т.е. сожжению. С этим указанием Королёва была отправлена в Белгородскую губернскую канцелярию, при этом конститория потребовала непременного уведомления, „что с нею учинено будет“».

Спросят: ну и что с того, что Владимир, Константин, Иосаф канонизированы? Разве Христос в этом виноват? Конечно, виноват! Эти изверги святы потому, что «они благоугождали» богу. Лучший способ угодить богу — это истязать и жарить на костре живое человеческое тело.

Недаром этот бог сказал в Библии:

• «Какой мир при… многих волхвованиях» может быть?
• «И вызывателей мёртвых, и волшебников… истребил Иосия», чем «делал он угодное в очах господних».
• «Мужчина или женщина, если будут они вызывать мёртвых или волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них».
• «Ворожеи не оставляй в живых».

Оцените, насколько лицемерным оказывается Иисус Христос, если он призывает любить врагов своих, при этой любви взять камень и забить насмерть — даже не врагов, а ребёнка, который вызывает Матюкливого Гнома! Назвать женщину дурой — это у Христа заслужить Геенну огненную, а не оставить женщину в живых суть делать угодное в его очах.

А ведь православный христианин не имеет права отрекаться от ветхозаветных предписаний:

«И ныне, — говорит св. Иоанн Златоуст, — нужен закон», в смысле ветхозаветный, «для утверждения Евангелия; между тем для тех, кто верует в него, он не нужен».

Таким образом, если христианин не исполняет Моисеев закон, он не может называться православным, ведь бог в нём «то же говорит», что и в Новом завете. Иисус Христос обязал верующих убивать ведьм и в евангелиях это обязательство ничуть не отменял. Недаром св. Кирилл Александрийский призывал к убийству колдунов с оглядкой на Ветхий завет.

Post Scriptum

Чем же тогда думает Кураев, когда говорит, будто инквизиция целовала колдунов в задницу, а с ведьм сдувала пылинки? По логике диакона, православная церковь не может преследовать колдунов, поскольку она не признаёт вредоносности колдунов, потому что церковь отрицает, будто можно магически влиять на крещёных людей:

«Людей Средневековья постоянно обвиняют в суевериях. Но ведь эти „суеверия“ они вычитали не в Библии и не в патристических творениях».

А как тогда Кураев объяснит, что св. Геннадий Новгородский зверски казнил людей, которые «крестиянину дали крест… да на кресте том вырезан сором женской да и мужской, и христианин де и с тех мест сохнути, да немного болел да умерл»?

На самом деле, Библия как раз является рассадником суеверий, в том числе веры в действенность колдовства. Где же, как не в Библии, за египетскими факирами признаётся мастерство кровавления рек, за Аэндорской колдуньей — некромантии, за евангельскими волхвами — астрологии, за встреченной Павлом кликушей — дар прорицания? Библейские пророки даже насылали порчу.

• Подобно вавилонским заклинателям, Моисей использует бога, чтобы поубивать египетских младенцев. Если жертвенного ягнёнка недопечь, не съесть полностью, не сжечь остатки, то ритуал не получится. Если жертвенной кровью не нарисовать богу знак, он не будет знать, кого убивать.
• Во время войны с амаликитянами Моисей должен был держать руки вытянутыми вверх. Когда Моисей опускал руки, евреи проигрывали битву, когда Моисей поднимал руки, евреи выигрывали битву.
• Елисей заставляет Израильского царя делать ритуальный выстрел в сирийскую сторону. Если бы царь не выстрелил, ритуал был бы сорван, и он бы не победил.
• Елисей заставляет Израильского царя бить стрелой землю. Сколько раз царь ударит по земле, столько битв с сирийцами он выиграет.

Даже апостолы насылали порчу, точнее, предавали своих жертв Сатане «во изможденье плоти»:

«Таковы Именей и Александр, которых я предал Сатане».

Поэтому неправда, что Библия отвергает веру в действенность колдовства.

Что справедливо в отношении Библии, то ещё больше относится к «патристическим творениям». Отцы церкви действительно верили, будто колдуны могут магически влиять на христиан.

Любопытно, что теоретизируя о причинах и поводе формирования католической инквизиции, Кураев не потрудился даже заглянуть в инквизиторский манифест «Молот ведьм», где в первой же главе святоотеческой литературой обосновывается вера в действенность колдовства.

«Второзаконие (18) предписывает умервщвлять всех колдунов и заклинателей; Левит (19) говорит:

„Чья душа склоняется к магам и кудесникам и с ними блудит, против того хочу я поднять лик свой и низринуть из стада народа своего“.

То же и в гл. 20 говорится:

„Тот мужчина или та женщина, в которых пребывл пифонический или прорицательский дух, должны быть умерщвлены“…

Пусть посмотрят также авторов постилл и глоссаторов о чародеях фараона, Исход 7, слова Августина в его „О граде божием“ (18, гл. 17), а также в его „Христианской доктрине“…

Чтобы убедиться в том, что ведьмы способны создавать несовершенных тварей, надо только посмотреть… в толковании Августина о кудесниках фараона, превративших посохи в змей. Смотри также глоссу к Исходу… В указанном каноне „Nec mirum“ обрати внимание на слова Августина, где ведьмам и их чарам приписывается насылание не только болезней, но и смерти.

…Не помешает принять во внимание следующее обстоятельство: нынешние ведьмы, опираясь на власть демонов, зачастую оборачиваются волками и другими зверями. К тому же и канон говорит о действительном превращении, а не о воображаемом, что также часто имеет место, о чём сообщает нам подробно Августин („О граде божием“, 18, 17)…

Далее. Если истинные чудеса возможны через посредство естественных свойств лиц, действующих в этой области, то и сила природы может производить чудесные и изумительные явления. Об этом говорил Григорий Великий („Диалоги“, 2) следующее:

„Святые совершают чудеса частью молитвой, частью своей силой“.

В доказательство он приводит случай с апостолом Петром, молитвой пробудившим от смерти усопшую Тавифу, и проклятием, а не молитвой, вызвавшим смерть солгавших Анании и Сапфиры. Значит, человек может силою своей души преобразовывать состояние материи или вызывать появление болезни у здоровых, или наоборот».

Ведьмы «производят смешение элементов с помощью демонов и этим вызывают град и бурю. Они же приводят в замешательство дух человеческий, т.е. наводят на людей сумасшествие, ненависть и туманящую разум любовь. Они же, даже без помощи яда, но силой своего заклинания, уничтожают душу. Об этом трактуют: …также Августин в своём „О граде божием“. Там говорится, что маги, называемые в просторечии колдунами, смущают элементы, вызывают сумасшествие у маловерующих» — но всё-таки ж верующих! — «и силой заклинаний уничтожают людей…

По словам Дионисия („Об именах божиих“),» бесы «не могут использовать эти способности для добрых дел».

Таким образом, охота на ведьм является логическим продолжением патристики, вот только вера в невозможность колдунов магически влиять на христиан еретична: тот же св. Григорий Великий рассказывает о воцерковлённой кликуше, будто «с помощью волшебного искусства вышел из неё один демон». Говорить, будто здесь колдуны действовали при помощи бесов — это всё равно, что обвинять Христа в экзорцизме силою Вельзевула. Христова отмазка Мф. 12:25-26 вполне уместна и в этом случае.

В другой своей сказке св. Григорий (†609) повествует о порче, насылаемой — ни много, ни мало — на монахов.

«В то время как в Риме схвачены были волшебники, некто Василий, бывший первым искусником в волшебстве, переоделся в монашеское платье и убежал в Валерийскую область. Явившись к достопочтенному епископу Амитернскому Касторию, Василий просил поместить его в монастырь, управляемый Эквицием, представляя, что он может быть полезным монастырю своим врачебным искусством. Епископ тотчас отправился в монастырь вместе с лжемонахом Василием и просил угодника божия Эквиция принять просителя в число братства.

…Василий был принят в монастырь. Чрез несколько дней угодник божий удалился на довольно продолжительное время из монастыря для назидания словом истины жаждущих духовного утешения. По уходе св. Эквиция случилось, что в женском монастыре, который находился также под его попечением, одна монахиня, сохранившая на бренном теле своем следы красоты, заболела и в страшных мучениях с криком и воплями повторяла:

„Я непременно умру, если не придет монах Василий и не возвратит мне здоровья, помощью своего искусства“.

Но в отсутствие настоятеля никто из иноков не смел и войти в женский монастырь, тем более Василий, недавно поступивший в число братства и никому ещё не известный по своему поведению. Тотчас распорядились послать к угоднику божию Эквицию с известием, что такая-то монахиня ужасно страдает в болезни и неотступно требует, чтобы инок Василий посетил её. Услышав это, святой муж с горькой улыбкой сказал:

„Не говорил ли я, что это не человек, а демон? Ступайте и выгоните его из монастыря. А о рабе божией, страждущей тяжкою болезнью, не беспокойтесь более; болезнь её минует, и она не будет требовать к себе Василия“.

Посланные возвратились и узнали, что, действительно, больная получила исцеление в то именно время, когда говорил им об этом угодник божий Эквиций, находясь вдали от монастыря. Так праведник сотворил чудо, последуя примеру своего учителя и господа Иисуса Христа, который, быв позван в дом царедворца для исцеления его сына (Ин. 4:46), одним словом даровал ему исцеление, так что по возвращении в дом, отец узнал, что сын его выздоровел именно в то время, когда он услышал об его исцелении из уст самой истины.

Все иноки, исполняя повеление своего настоятеля, изгнали лжемонаха Василия из своего монастыря. Когда же его изгнали, он сознался, что часто посредством своего волшебного искусства поднимал на воздух келию святого Эквиция, но никакого вреда не мог ей сделать. Спустя немного времени этот волшебник, по ревности здешнего народа, был сожжён в Риме на костре».

Так что нечего Кураеву сочинять, будто «полторы тысячи лет понадобилось языческим страхам для того, чтобы пронизать собою церковную этику», а «начинается охота на ведьм» только во времена Реформации. И нечего диакону потирать ручки над блудословием Дунаева, который ищет и не может найти «доказательство существования „порчи“ и влияния её на христиан»:

«Просмотрев множество святоотеческих текстов (около ста пятидесяти — вместе с контекстами!) по компьютерной версии Thesaurus Linguae Graecae (1993, CD-ROM), я не нашёл ни одного примера».

И без этой жуткой программы я нашёл пример у св. Григория даже не в оригинале. Если и монастырь не спасает персонажей св. Григория от порчи, так грош цена всей этой болтовне.

То, что ведьмы не способны магически влиять на крещёных (по Кураеву) и творить добро (по Дионисию), опровергают Сл^во̃ ст^га̃ ω-ца Кирила арχїп^сп̃а Кυпρинскаго ω злы^х доусѣχъ и Слово с-тго ω-ца ншго Кирила о злы^х о невѣρны^х ч-лвце^х. В них св. Кирилл говорит о «скверных бабах», которые «наузы много вѣρныя прельщаютъ; начнетъ на дѣти наузы кластi, смѣривати плююще на землю, рекъше бѣса проклинає^т, а ωна є болѣ призыває^т; творитися дѣти врачююще, а ω-ца и матерь в пропасть адову ведуще, й д-ша в муку вѣчную шлюще». И действительно этими ритуалами «творяще дѣтє^м помогаю^т, а ни собѣ могуще помощи, а сами ходятъ въ Хритѣ», «они ωкаяннiи людє творятъ помягающе». А Кураев вменяет ведьмам ритуальные убийства младенцев. А несправедливый бог требует, чтобы за исцеление младенцев люди убивали ведьм.

«Если предположить, что по просьбе неких язычников падшие духи смогут контролировать жизнь и здоровье христианина, то встаёт вопрос: от чего же нас защитил и спас Христос? …Оказывается, что на частицу его тела, на церковную частицу (даже на „божественную больную“) любая знахарка может наслать любую напасть… Утверждающие, что такая власть у язычников есть, просто хулят Христа»,

— вот так Кураев сделал богохульниками свв. Геннадия, Августина, Дионисия, Григория, Кирилла. Вся церковь шагает не в ногу, а один Кураев взял на себя право анафемствовать Отцов церкви.

Красноречив уже сам факт, что равноап. Константин, канонизированный за то, что он «благоугодил богу», сам совершил то, за что убийство Константина оказывается «угодным в очах господа»: спустя год после запрета гаданий православный святой и сам обращается к гадателям, напуганный ударом молнии во дворец! Тут впору вспомнить церковный догмат, что православные святые оказываются по естеству тем, чем является Иисус Христос. Выходит, Константин сделался Христом по естеству, и тут оказалось, что Иисус — никакой не всеведущий бог, ведь ему пришлось обращаться за ворожбой. Значит, колдуны бывают могущественнее самого бога христиан!