Интересно читать отца Игоря.
Во первых потому что он действующий священник, а во-вторых практикующий психолог. На стыке этих двух его состояний рождается интересный психоанализ состояния и динамики психики верующего человека.
Помещаю рассказ, являющиеся вольной интерпретацией темы Христа, найденый в интернете и запись радиопередачи с участием о. Игоря в качестве психоанализа героя рассказа:
Руах ЭлохимПочему Бог выбрал меня? На Земле живут миллиарды людей, но только
я, единственный из всех, нашел дорогу к истине.
Обычный летний день, который не предвещал ничего худого. Я настолько далеко углубился в таежную чащу, что с трудом представлял, как буду возвращаться. Мне нравилось идти и вдыхать чистый лесной воздух, слушать птиц и стук дятла, видеть яркие шляпки сыроежек и мухоморов. Наверное, уже тогда Бог вел меня на поводке.
Когда опомнился, уже вечерело. Я стоял на краю леса, и передо мной расстилалось широкое заболоченное пространство. Солнце, находящееся за спиной, напоследок осветило небольшую березовую рощу в центре болота. Над зелеными кронами возвышались золотые купола, которые сияли под солнцем. Я вырос в этих глухих местах и, хотя давно не был в родной деревне (работа в клинике отнимала большую часть времени), был уверен, что на ближайшие пятьсот километров нет ни одной церкви, нет ни одного строения, имеющего золотые купола.
Я закрыл глаза и снова открыл. Затем протер их. Солнце перестало светить на купола, но они никуда не исчезли. Просто перестали сиять золотом.
Естественно, я пошел туда. Это было так неожиданно найти здесь божье место. Я шел бесстрашно, не задумываясь о возможной смерти в болоте. У меня даже мысли не возникло попытаться обойти опасное болото стороной, чтобы подойти к церкви без риска для жизни. Трясина, естественная преграда для инакомыслящих и неверующих, как живое существо дышало в вечернем сумраке, когда я, проваливаясь в податливый травяной покров, шел вперед. Укусы комаров казались очищающим благом, забирающим дурную кровь. Уже в темноте, выбравшись на твердую поверхность и упав на спину, я посмотрел на звездное небо.
И не узнал его.
Закрыв глаза, я мысленно сказал себе – ну вот, пришло время ответить за грехи – и снова открыл глаза. Там, где должна быть Большая Медведица, находился овал с ручкой, внутри которого сверкали четыре звезды, образуя крест. Малая Медведица исчезла. Абсолютно незнакомые созвездия перекроили карту звездного неба до неузнаваемости. И последним образованием на этом полотне безумия сияла планета, которую с большой натяжкой можно было назвать Луной. Огромный круг, висящий в небе настолько близко, что, казалось, можно дотянуться рукой, плавно менял свои очертания, словно какая-то внешняя сила пыталась смять это образование в бесформенный комок.
Я услышал негромкий перезвон колоколов, который органично вплелся в сознание, довершив картину. Неясный звук в ночной тиши, как мелодичное откровение, которого ждешь всю жизнь.
-Здесь живет Бог, - сказал я и встал с земли.
Сочная трава под ногами шелестела. Слабый ветерок нес запахи болота, леса и ладана. Пригнувшись перед очередным сплетением невысокого ельника, я снова выпрямился и увидел большой Храм. Сверху в центре огромный купол, увенчанный крестом. С четырех сторон от него купола значительно меньших размеров. Белоснежные стены церкви на фоне опустившихся сумерек казались светящимися изнутри. Замерев в почтительном удивлении, я долго не решался подойти к зданию, существование которого здесь в центре таежных болот казалось невозможным.
Наконец, с благоговением в глазах и страхом в сознании, я сделал первый шаг вперед. Вход в храм нашел быстро – практически напротив того места, где вышел из леса, открытые ворота светились слабым светом. Аромат ладана усилился, и появился запах горящих восковых свечей. Я осторожно вошел внутрь и попал в большой зал. Справа и слева горели свечи, давая слабый колеблющийся свет. Прямо передо мной блестел золотом иконостас, в центре которого стоял крест. Худое изможденное тело с выпирающими ребрами и впалым животом безжизненно висело на тонких руках. Длинные белые волосы ниспадали вниз, закрывая часть опущенного лица.
В центре зала стоял ребенок. Когда я подошел ближе, то увидел, что это мальчик. Русые волосы, рубашка с коротким рукавом, на ногах джинсы и кеды.
-Ты – Бог? – спросил мальчик, не поворачивая головы.
-Нет.
Мальчик повернул голову и посмотрел оценивающе. В спокойных глазах отразился свет сотен свечей. Я вздрогнул, - неясное ощущение того, что я знаю этого ребенка, заставило меня замереть.
-Это храм Бога. Никто другой сюда войти не может.
-Из этого следует, что мы с тобой Боги? – спросил я.
Мальчик промолчал.
Я встал рядом и увидел то, что не заметить было невозможно, - как очень медленно набухает темная капля на большом пальце правой ноги человека, висящего на кресте. Набрав вес, капля оторвалась и стала медленно падать. Я следил за ней глазами, пока она не упала на залитый кровью пол, разбросав десятки мелких брызг. После этого более внимательно осмотрел тело. Из ран, оставленных забитыми гвоздями и колючим венком на голове, из порезов на теле и конечностях, сочилась кровь, кажущаяся на бледном фоне кожи пятнами смертельной болезни, разъедающей плоть.
-Я всегда был уверен в том, что этот человек воскрес и вознесся на небеса, - пробормотал я задумчиво.
-Нелегкая это доля быть посредником между Богом и людьми. Помеченный Господом, он пребывает здесь с тех самых пор, как люди распяли его. А чудо воскрешенья – это фокусы Бога, который играет с нами.
-Мне кажется, что этот человек смертельно болен.
-Да, и уже очень давно.
-Почему же Бог ничего не делает для того, чтобы остановить его мучения?
-Он полагает, что страдания укрепляют веру. Чем дольше и мучительнее агония Человека, тем ближе он к Отцу, - мальчик говорил с такой уверенностью в голосе, что я, не задумываясь, высказал появившуюся мысль.
-Ты – Бог!
-Нет, - сказал мальчик, - я думал, что ты – Бог.
-Значит, мы оба здесь случайно, - сказал я.
-Ты знаешь, что это не так.
Мальчик поднял руку и показал на лицо страдальца:
-Вот, смотри, сейчас он …
Я поднял глаза и увидел, как опущенная голова приподнялась. Хрипло вдохнув воздух, он снова уронил голову на грудь. Кровавая пена на губах и тишина.
-Он дышит, но редко.
- Ты давно здесь? – спросил я, не сводя глаз с лица Человека.
Мальчик пожал плечами.
-В этом Храме понятия времени и места исчезают. Я нахожусь здесь в течение ста шестидесяти Его вдохов, и на пол упало сто двадцать четыре капли Его крови. Совсем недолго, если считать частоту Его дыхания критерием времени.
-Почему-то мне кажется, что я тебя знаю.
-Всё просто, - сказал мальчик, - я – это ты. Вспомни себя в пятилетнем возрасте.
И я вспомнил, как ушел в лес и не вернулся, исчезнув на целую неделю. Когда меня нашли, я не помнил, где был и что делал. Эта неделя навсегда выпала из памяти.
-Я знал, что ты придешь. И ждал тебя.
Мальчик замолчал, пристально глядя на фигуру, висящую на кресте. Левый глаз на окровавленном лице стал открываться. Может, открывался и правый, но они этого увидеть не могли – засохшая кровь и длинные волосы скрывали правую часть лица страдающего за веру. Верхнее веко приподнялось совсем немного, но вполне достаточно, чтобы висящий на кресте человек мог увидеть людей. Он пристально посмотрел на них и … глаз снова закрылся.
-Я могу помочь ему, - неожиданно для самого себя сказал я, и, осознав значение своих слов, добавил менее решительно, - ну, или попробовать облегчить его страдания.
-А говорил, что ты не Бог, - с легкой укоризной в голосе сказал мальчик.
-Он выглядит обычным человеком. У него красная кровь. Ему больно. Даже если у меня не получится, я должен попытаться, - словно убеждая самого себя, сказал я.
Слабый свет свечей отбрасывал тени на иконостас. Лики Святых, казалось, смеялись над теми, кто решил изменить волю Бога. Святой Петр, сморщив лицо в ухмылке, поднял очи вверх, - посмотри, Господи, эти смертные, возомнив себя Богами, пришли в твой Храм и, не помолившись и не вкусив святого причастия, не покаявшись в грехах, имеют наглость пойти против Твоего решения.
Святой Николай, на лике которого было пугающее отсутствие каких-либо эмоций, смотрел на меня с правой части иконостаса, и только в глазах можно было заметить веселые искорки, - я буду следить за вами, и смеяться над вашими бесплодными попытками пойти против Бога.
Богоматерь с укоризной бросала на них взгляды, словно знала, что пустые надежды рождают долго не утихающую боль. А мальчик на её коленях смотрел с недетским удивлением на тех, кто возомнил себя богами.
Задумчивые ангелы с рипидами в руках, на которых шестикрылые Серафимы расправили крылья, готовы были взлететь, чтобы сверху узреть кощунственные действия пришельцев.
-Помоги ему, - твердо сказал мальчик.
Я встал и сделал неуверенный шаг к кресту.
-Ты сможешь, потому что ты – Бог.
Раздался гулкий хохот Святого Петра, поддержанный изображениями других Святых, Великомучеников и Страдальцев за Веру, которые всю жизнь шли к этому месту в Храме Бога.
Сначала я испугался, что не смогу снять тело с креста. Казалось, что большие ржавые гвозди, торчащие из ступней, вросли в человеческую плоть, став одним целым. Деревянный крест, пропитанный кровью и временем, стал камнем. А к истощенному телу страшно прикасаться, - кощунственно будить того, кто вечно пребывает во мраке своего страдания.
Я положил руку на левую стопу висящего на кресте человека. Смертельный холод. Невозможна жизнь в теле, которое имеет такую температуру и, может быть, именно это сохраняет слабую жизнедеятельность в медленно истекающем кровью организме. Пока в мыслях хаос, рука привычно попыталась найти пульсацию сосудов. Безуспешно. Я повернулся к мальчику и, встретив его глаза, сказал:
-Централизация кровообращения. Организм практически перестает снабжать кровью те части тела, которые не имеют значения для сохранения жизни.
-Ты сможешь ему помочь?
-Наверное, - сказал я неуверенно и улыбнулся. Прикоснувшись к ледяной конечности, я почувствовал жизнь в почти мертвом теле.
Ухватившись за шляпку гвоздя, я изо всех сил потянул его на себя. Ничего не произошло. Святые Лики с иконостаса, замерев на мгновение, снова захохотали, увидев бессмысленную попытку вытащить гвоздь.
-Тут не силой надо действовать, - сказал мальчик.
Я положил обе руки на пробитую гвоздем стопу и закрыл глаза. Представил в сознании человеческую плоть, прибитую железным гвоздем к дереву, и, медленно наращивая усилие, потянул гвоздь на себя. Боль возникла сразу, - человек не смог бы выдержать её. Железо, почти интимно сроднившееся с костями стопы, сосуды, питающие каменистой плотности дерево, плоть, ставшая деревянной. Это было невозможно, нереально и безумно.
-Он открыл глаз и смотрит на меня, - сказал мальчик.
-Значит, он живой.
Когда я понял, что гвоздь у меня в руках, то ощутил радость. Ржавый металлический предмет со звоном упал на пол в полной тишине, - лики Святых на иконостасе больше не смеялись, ангелы вернулись на свои места, мальчик на коленях мудрой Богоматери улыбался.
Дальше пошло быстрее. Я знал, что надо делать, поэтому второй гвоздь из правой стопы упал на пол практически сразу. До прибитых рук было далеко, поэтому, оглядевшись в полумраке огромного Храма, я с помощью мальчика подтащил какое-то покосившееся от старости деревянное сооружение, которое при ближайшем рассмотрении оказалось то ли кафедрой для чтения проповедей, то ли лестницей, ведущей в небо, и залез на него. Лицом к лицу с Человеком, глаз которого неотрывно наблюдал за мной, я извлек гвоздь из правой руки. А затем – из левой. Обе руки безжизненно повисли вдоль тела.
Ничего не произошло. Человек больше не был прибит к кресту, однако он по-прежнему висел на нем.
-Почему? – спросил мальчик.
Я, глядя в глаз Человека, взял его за бока. Услышав руками очень редкие удары сердца, я улыбнулся – приветствую тебя, Человек, несущий свой крест вечно. И прочитал в глубине глаза ответ – здравствуй, Человек, получивший дар божий в безумное время.
-Он несет крест на себе.
-Как это?
-Дерево креста срослось с его кожей.
Я говорил, а руки в это время нашли то место на спине, где кожные покровы человека становились частью деревянного столба. Я попытался разделить это сращение, и, когда получилось, решительно повел руки вниз, отделяя тело от дерева. Со звуком рвущейся ткани, человеческое тело стало клониться вперед. Я подставил плечо, принимая его легкость на себя.
Так, с телом на плече, и спустился вниз. Положил его на каменный пол, снял терновый венец с головы, сдвинул в сторону длинные волосы и начал стирать кровь с лица. Когда открылся правый глаз, я не поверил. Или не захотел поверить. Или отказался верить тому, что таилось в глазах человека, снятого с креста.
Сухие потрескавшиеся губы страдальца разлепились и еле слышно произнесли:
-Руах Элохим.
-Что он сказал? – спросил мальчик. И не получив ответа, громко крикнул:
-Что он сказал?
-Он сказал «руах элохим», - повторил я незнакомые слова.
-Ну и что? Он всего лишь сказал, что Святой Дух прикоснулся к тебе.
Как можно передать словами то, что я увидел в глазах человека. Я только на мгновение заглянул в эту бездну, но и этого хватило для того, чтобы осознать значение происходящего. На фоне безмерного облегчения оттого, что ему больше не надо страдать за всех, в глазах умирающего застыло мировое знание – картины прошлого, как знаки на пути Человека, идущего из тьмы к свету. Мерцание настоящего, когда Человек в гордыне своей возомнил, что способен стать выше Отца своего. И видения будущего, где Бог молчаливо созерцает страдания Человека, чья вина лишь в том, что он поверил и принёс Истину людям. И всё это я принял, ни на секунду не усомнившись в реальности происходящего.
-Он умер, - сказал мальчик, глядя на лежащего человека.
-Я знаю.
-Ты не смог ему помочь.
-Я помог ему, освободив от милости Бога.
Я медленно пошел к выходу из храма.
-Ты вернешься?
-Да. Свято место пусто не бывает.
Я шел через ночное болото, не глядя под ноги. Я не думал о том, что меня ждет впереди, зная, что Бог выбрал меня. Когда я принесу людям Истину, они не поверят и распнут меня. Добрый и Всемогущий Бог явит чудо, и я вернусь в Храм. На своё место на кресте.
© Copyright: Игорь Поляков, 2008
http://www.proza.ru/2009/03/30/667Церковь и психиатрия.
Беседа священника Игоря Полякова и врача-психотерапевта М.Ю.Мелик ПарсадановаСвященник Игорь Поляков: Михаил Юрьевич,
недавно считалось, что посещение церкви, обретение веры является проявлением психического заболевания. Изменилось ли в психиатрии мнение по этому поводу в настоящее время?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Конечно, изменилось. То мнение было навязано, и не все его придерживались. Это была государственная антирелигиозная политика, иногда вынуждавшая врачей вести себя некорректно по отношению к верующим людям, которые посещали церковь и исповедовали Господа Иисуса Христа. Время изменилось, и сейчас люди могут свободно посещать церковь. В психиатрических кругах появилось много врачей, которые искренне верят в Бога и исповедуют Православие. В Петербурге есть общество православных психологов и психиатров имени св. Луки Войно-Ясенецкого.
Священник Игорь Поляков: Бывают ли среди ваших пациентов верующие люди?
Мой опыт священника говорит о том, что в церкви чаще, чем в других местах встречаются люди с психопатическими отклонениями. Нет ли здесь какой-либо связи между церковностью и психиатрией?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Св. Иоанн Лествичник разделял патологию от естества и духовную патологию. Как мне известно,
во времена развития психиатрии, когда психиатрия стала научной медицинской дисциплиной, больных – это могли быть и священнослужители и монахи – из монастырей иногда направляли в психиатрические учреждения. В психиатрических клиниках иногда появляются
больные с религиозным бредом.
Священник Игорь Поляков: Что это такое?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Эти больные изначально могли быть неверующими, но
на каком-то этапе развития заболевания у них появлялся религиозный бред. Они мнили себя святыми или Богом, или
считали, что у них особые отношения с Богом, они слышат голос Бога в голове, в различных частях тела. Это могут быть галлюцинации, когда они видят видения.
Это психическое заболевание не исключается только псевдорелигиозными проявлениями. Здесь затрагиваются все сферы человеческого существования – его физические, биологические, психологические, эмоциональные и волевые качества.
Такое заболевание должно лечиться медицинскими средствами. Вопреки всему этому иногда и верующие люди болеют психическими заболеваниями. Я приведу примеры Гоголя и Достоевского. Гоголь, вопреки своему психическому заболеванию, был полноценной творческой личностью. После его смерти психиатры, исследуя его психиатрический материал, выразили свое отношение к состоянию Гоголя так: умер душевно здоровый человек при явлениях душевной болезни. Примечательно то, что как Гоголь, так и Достоевский сами отмечали в себе болезненные проявления, т.е. они были критичны.
Священник Игорь Поляков: Они были здоровы, но они видели свою болезнь – это и есть признак того, что человек здоров.
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Да, признак того, что человек духовно здоров, проявляется в том, что он критичен, способен к покаянному отношению к болезненным личностным проявлениям.
Священник Игорь Поляков: Расскажите, пожалуйста, подробнее,
как отличить религиозный бред от истинного религиозного чувства? Вы упомянули о том, что религиозный бред сопровождается вторичными признаками, что это за признаки?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Дело в том, что я не считаю вполне правомочным говорить о религиозных проявлениях, потому что я врач-психиатр и ко мне обращаются больные люди. Но я как верующий человек могу понимать, что
у религиозного человека могут быть тонкие проявления его религиозной жизни, они могут проявляться в видениях, в слышании сердцем, в каких-то высших духовных чисто религиозных взаимоотношениях человека с Богом. Это очень тонкие вещи, но
в психиатрии они проявляются грубо – это ложная мистика, т.е. ситуация, при которой болезненные проявления тотально распространяются на человека и он не выходит из этого состояния.
Недавно я видел в церкви пример такого поведения. Человек молился, но когда проходили служители церкви с кружкой для пожертвований, он крестил эту кружку, причем не тремя перстами, как мы обычно крестимся, а как священник. Уходя, он поклонился и двумя руками перекрестил алтарь. Это признак неадекватного поведения в церкви. Конечно, трудно, не поговорив с человеком, поставить ему какой-то диагноз, но все его поведение в церкви говорило о каком-то особом отношении к себе и к церкви. Я часто посещаю храм и не видел ни разу, чтобы он исповедовался и причащался, видимо, опытные священники видят гордыню и прелесть в этом человеке. Возможно, это было проявлением развития какого-то психического заболевания.
Священник Игорь Поляков: Интересно,
каковы причины возникновения религиозного бреда?М.Ю.Мелик-Парсаданов: Я бы не стал выделять причины религиозного бреда. До сих пор механизм и этиология такого заболевания как, например, шизофрения не ясны.
Мы знаем внешние проявления и по внешним проявлениям мы можем поставить диагноз. Удивительно то, что, несмотря на развитие таких наук как генетика, биология и биохимия, мы не можем найти причин этого заболевания.
Единственное, что достоверно установлено, это значение наследственного фактора. Поэтому я вряд ли смогу ответить на ваш вопрос, на эти вопросы никто не может ответить определенно. Здесь могут быть различные взгляды и различные теории.
Священник Игорь Поляков: Как в данном случае можно помочь человеку? Как на бытовом уровне определить, появился у человека религиозный бред или он действительно уверовал в Бога? Часто приходят родители и спрашивают, как поступить, кажется, мой ребенок заболел, он необычно ведет себя. Что можно посоветовать обычным людям, неискушенным в психологии и психиатрии?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: У большинства священников есть опыт, и священник должен побеседовать с этим человеком. Священник не врач, но он тоже может поставить диагноз, он почувствует, что это не является проявлением движения к Богу, а это что-то выходящее за пределы религии.
В таком случае надо направить человека на консультацию к врачу, конечно, с согласия самого больного.
Желательно, чтобы врач был верующим, потому что он скорее и более правильно оценит религиозные проявления. Ведь и у религиозного человека бывают минуты обострения духовного чувства, которое выходит за пределы нормы.
Врач должен определить, является ли это заболеванием, реактивным или эндогенным, и определив это, врач должен связаться со священником, высказать свое мнение, назначить медикаменты, чтобы помочь адаптироваться больному человеку, и вывести его из аффективного состояния. В тяжелых случаях лечение может быть стационарным. Верующий врач всегда будет видеть свою цель не только в избавлении от патологических проявлений, но и в возвращении этого пациента в Церковь, потому что для верующего врача его служение медицине является продолжением служения Богу. Врач должен знать пределы своей области и не переступать их, ибо врач тоже обычный человек и может впадать в прелесть.
Священник Игорь Поляков: Часто приходится слышать от людей не церковных, а присматривающихся к Церкви, следующее замечание:
в Церкви очень много странных и психически больных людей. Действительно,
Церковь чем-то привлекает таких не совсем здоровых людей. Что, по вашему мнению, привлекает странных людей в Церкви?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Странных людей Церковь может привлекать, но странных людей Церковь может и отталкивать. Странные люди – везде странные. Церковь должна привлекать людей, потому что там Дух Божий. Я говорю это не как врач, а как религиозный человек. В Церкви ищут спасения, и всегда во время естественных или военных катастроф люди спасались в церквях. Стремление в Церковь – это естественное стремление человека, Церковь сама по себе красива – красив обряд, красива архитектура. Что может отталкивать от Церкви? Даже неверующие туристы приходят в наши храмы. Я считаю это естественным и здоровым влечением человека как здорового, так и больного.
Могут быть и другие мотивы. Здесь мы уже входим в сферу духовного, в сферу демонологии. Это не моя сфера, здесь я могу высказываться только как христианин, как спонтанный богослов, размышляющий, читающий и думающий.
Больные люди ищут спасения и ищут его везде.
Священник Игорь Поляков: В своей болезни человек выходит за пределы обыденности и его привлекает все, что не связано с обыденностью. Это может быть не только Церковь, это может быть и экстрасенсорика и оккультизм. Но может быть, что такой человек, приходя в Церковь, начинает вести себя агрессивно. Например, пытается осквернить иконы, оскорбить прихожан – так проявляется целенаправленное разрушительное поведение в Церкви.
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Это бывает и у условно здоровых людей, которые агрессивно ведут себя в отношении разговоров о Боге, о Священном Писании, о богословии. Все это идет из одного источника, демонического и бесовского. В нашей профессиональной среде разговоры об этом вызывают раздражение. Существует стремление отделить науку от духовной области. Хотя из истории мы знаем, что вся психиатрия и вообще медицина вышла из храмового служения. Первые медики – это жрецы: в древней Персии медициной занимались маги, в Индии – брахманы. Когда мы касаемся сферы психического, нельзя сепарировать и сказать: здесь только медицина и здесь нет ничего духовного. Человек состоит из трех частей: дух, душа и тело. Нельзя брать только тело и душу, не обращая внимание на дух.
Священник Игорь Поляков: Одержимость – это сугубо церковный термин, а с вашей точки зрения что это? Психиатрическое заболевание или это действительно вселение в человека некой духовной сущности?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Одержимость – это слово, которое употребляется и в литературе, и в быту. Мы говорим: "он одержим коллекционированием", "он одержим любовью" – мы применяем этот термин во многих ситуациях. Если человек занят только наукой и ничего не видит вокруг, мы говорим, что он одержим своим творчеством – это тоже своего рода одержимость. Она может проявляться по-разному. Вы говорите о бесовской одержимости. Врач, для которого это слово ничего не значит, не увидит ее. Я верующий человек и я видел одержимых в церкви, присутствовал на отчитке и видел там то, что меня просто поразило.
В среде больных я замечаю пациентов с признаками одержимости.Священник Игорь Поляков: Это верующие люди?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Это люди, в какой-то степени связанные с Церковью,
это верующие люди, но их вера искажена, изуродована этим явлением. Поскольку это очень сложная проблема, я всегда обращался к священникам, которые окормляли этих пациентов. Обычно наши мнения совпадали.
Священник Игорь Поляков:
Одержимость – это психиатрическое заболевание или нет?М.Ю.Мелик-Парсаданов:
Это и психиатрическое и духовное заболевание. Трудно сказать, почему один человек просто болеет психическим заболеванием, а у другого наблюдается одержимость, которая в дальнейшем развивается в психическое заболевание.
Священник Игорь Поляков:
Каковы признаки одержимости?М.Ю.Мелик-Парсаданов: Например, мягкий пациент, с которым есть контакт, вдруг становится злобным, его лицо мгновенно меняется, он прячет глаза и старается выйти из кабинета.
Это иногда проявляется тогда, когда речь заходит о священном, например, если на столе лежит Евангелие и начинается разговор о вере, вдруг у пациента появляется какая-то злоба, даже во внешнем облике что-то искажается. Иногда это проявляется в виде псевдогаллюцинаций. Псевдогаллюцинации отличаются от галлюцинаций тем, что слышание голоса или видение какого-то предмета не проецируется вовне, а проецируется внутри человека: в голове, в сердце или в каком-нибудь другом органе. Пациенты интерпретируют это по-разному. Часто такие псевдогаллюцинации сопровождаются бредом: бредом преследования, открытости мыслей – этот синдром в психиатрии называется синдромом Кандинского-Клерамбо. Чаще всего это встречается при шизофрении. В моей практике были псевдогаллюцинации, не связанные с бредом, и не связанные с искажением поведения вне этих состояний пациента. Тогда я обращался к священникам, которые знали этих пациентов, и они признавали, что это одержимость. Кстати говоря, нужно отметить, что пациенты сами довольно критично относятся к этим проявлениям, они сами чувствуют, что есть нечто вне их воли.
Это несчастные люди, которые в большинстве случаев знают, что с ними происходит. Когда я пытался проконсультировать этих больных в научных кругах, пациенты избегали этого.
Чаще всего они находятся в Церкви, чувствуют, что в них что-то не так, и не обращаются к психиатру, скрывая свое состояние. Родственники, видя их необычное поведение, когда они при окроплении святой водой вдруг начинают бегать на четвереньках, не говорят этого врачу. Родственники смущаются и не хотят этого признавать, потому что это воспринимается как нечто, клеймящее человека. Задача психиатра, обнаружив это, не пытаться самому делать что-то. Для верующего психиатра здесь скрывается большой соблазн, он может возомнить, что он способен бороться с этими духами сам. Как правило, лекарства не помогают, они помогают только уравновесить поведение человека, т.е. подавить возбужденность и физическую активность. Для меня всегда были загадкой старческие психозы, когда тщедушная старушка вдруг проявляет необычную физическую силу. Она передвигает шкаф, проявляет агрессию, санитары не могут ее усмирить… Старенькая и худенькая старушка, откуда в ней такая сила? Почему это происходит, наука ответить не может. У науки свои методы исследования. По-видимому, если нет Божественного Духа, в человека вселяется дух демонический.
Священник Игорь Поляков: Современная психиатрия как-то изучает и оценивает такие явления? Ведь этим людям пытаются помочь. Вы справедливо говорите, что родственники стесняются говорить об одержимости больного. Больной скорее пойдет к врачу, чем признает себя одержимым бесами и примет то, что дает Церковь в этом случае. Есть ли примеры лечения одержимости психиатрическими методами?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Если говорить о примере со старческим слабоумием, то нужно иметь в виду, что у него есть своя биологическая база. Но у некоторых появляются такие странные феномены: огромная физическая сила, например.
Священник Игорь Поляков: Но это не обязательно одержимость в церковном понимании, может быть это какие-то резервные возможности организма?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: А что такое резервные возможности организма? Пусть люди науки объяснят, что такое резервные возможности человека и почему эти резервные возможности проявляются в такой искаженной форме, почему они не проявляются в творчестве. Медицина должна отвечать на вопросы, объяснять патогенез, этиологию и механизм этого заболевания, но не надо думать, что медицина уже дошла до верха своих знаний.
Раньше все психические заболевания объяснялись как одержимость бесами.Священник Игорь Поляков:
Но все-таки были ли попытки лечить одержимых психиатрически?М.Ю.Мелик-Парсаданов: Для того, чтобы лечить одержимых, нужно поставить им именно такой диагноз.
Врач, который не определяет такую болезнь как одержимость просто лечит от шизофрении.Священник Игорь Поляков: И каковы результаты лечения?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Эра нейролептиков изменила проявления психических заболеваний. Раньше было очень много возбужденных больных, которых было трудно удержать. Нейролептики – это препараты, действующие седативно, т.е. успокаивающе, они подавляют психические проявления, затормаживают их. В больницах стало легче, больные, придавленные этими препаратами, стали потише. Но эти препараты не лечат психическое заболевание, они только помогают справляться с этой ситуацией. Один известный психиатр рассказывал, как он пришел на второй визит к больному-склеротику, который вел себя дома грубо и нетерпимо, швырял тарелки, ему все не нравилось – и во время второго визита жена больного говорит: "Профессор, большое спасибо, вы нам очень помогли. Если раньше он швырял тарелки, если ему что-то не нравилось, то сейчас, что бы я ему не дала, он все ест молча". Человек под воздействием этих препаратов ел, даже не различая вкуса еды, что-то теряя от своей исковерканной личности. Но он становился удобен семье и врачу. Медицину и врача, который назначает лекарства в такой ситуации, нельзя упрекать. Такого пациента нужно как-то приспособить к тому, чтобы он мог сосуществовать с родными или в больнице. Старческие психозы лечат симптоматически, лечат не саму одержимость, если она есть, а физические проявления. Если дать такой бесчинствующей старушке таблетку нейролептиков, она просто успокоится.
Священник Игорь Поляков: Как вы считаете, тенденции в современной психиатрии позволяют говорить о том, что эту болезнь, одержимость, будут различать?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Я думаю, да. Но здесь есть вторая опасность, когда во всем будут видеть одержимость. Должна быть золотая середина. Разумные врачи и священнослужители должны уметь отличать психическое заболевание от одержимости.
Священник Игорь Поляков: Михаил Юрьевич, я знаю, что вы занимаетесь лечением алкоголизма и наркомании. Это очень актуальная для нашей страны тема. У меня есть две книжечки: священника Алексия Мороза и священника Александра Захарова "О трезвости" и "Как победить пьянство". Не буду пересказывать содержание этих книжек, их смысл очень прост: алкоголизм – это болезнь, которая порождается духом пьянства. Отсюда делаются выводы о том, как надо лечить алкоголизм – надо прийти в Церковь, покаяться, и алкоголизм будет побежден. Мой опыт священника говорит о том, что не все так просто: пришел, покаялся, помолился, почитал акафист и победил пьянство. Проблема очень серьезная, это целая вселенная, целый космос. Как вы видите причины этого заболевания, и является ли это заболеванием?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Прежде всего, нужно отличать пьянство от алкоголизма. Есть такая французская пословица: "Пьяница, если хочет бросить пить, он сможет бросить, алкоголик даже если он хочет бросить, не может бросить". Надо отличать феномен алкоголизма как болезни, которая затрагивает и тело, и душу, и дух и которая ведет к смерти (алкоголизм никогда не сворачивается) от простого пьянства и морального уродства.
Каковы признаки, по которым алкоголизм отличается от пьянства? Потеря защитно-рвотного рефлекса. Если человек пьет, и когда он перепивает, его рвет, то биологический компонент не затронут. Когда начинается алкоголизм, защитно-рвотный рефлекс исчезает и тогда человек становится бочкой без дна, он пьет и теряет контроль за дозой. Сколько бы такой человек не говорил, что он может сам с этим справиться, он никогда сам не справится. Также как легковес, выходящий против тяжеловеса, он всегда будет получать нокаут и выпадать за ринг.
Алкоголизм – это болезнь, но я не возражаю против того, чтобы говорить о вселении духа пьянства. На самом деле такой человек уже одержим, он становится зависимым. Все современные системы лечения направлены на осознание алкоголизма, это самое трудное, потому что человеку трудно признать себя алкоголиком. "Пьяненький", "пьяница" – в России эти слова звучат доброжелательно и добродушно. Когда говорят "алкоголик" это звучит как клеймо. Эти пациенты чувствуют, что с ними что-то происходит, они теряют контроль над собой, видят, что ими владеет нечто. Они всеми силами сопротивляются признать то, что им нужна помощь. Первая победа – это признание своего бессилия в борьбе с алкоголизмом. Человек, который бежит и говорит: "Мне нужна помощь, помогите мне", имеет шанс вылечиться. И те, кого насильно тащат к врачу, тоже не безнадежны, но с ними труднее.
Священник Игорь Поляков: Можно ли говорить о предрасположенности к алкоголизму?
М.Ю.Мелик-Парсаданов:
Конечно, можно. Во-первых, существуют генетические признаки алкоголизма. Если в роду пил отец, то сын уже находится в категории риска.
Предрасположение передается по наследственности. Но это не фатально, это не значит, что человек, у которого отец или дед были алкоголиками, обязательно станут алкоголиками. Нас ведь никто не заставляет пить.
Существует и психологическая предрасположенность. Хотя здесь тоже нельзя четко определить, какой психотип предрасположен к алкоголизму.
Это тревожные люди, которые гасят свою тревогу алкоголем. Это неуверенные, нерешительные люди. Любой человек ощущает какую-то неполноту жизни, хочет душевного комфорта и не может его найти.
Одних это приводит к Богу, других к наркотикам и алкоголю. Иногда человек проходит круг поиска и приходит к Богу, а иногда нет, он может придти к сатанизму, к болезни и к гибели.
Священник Игорь Поляков: Существует множество приемов лечения алкоголизма, и они часто противоречат друг другу. В брошюрах, о которых я говорил, осуждаются все методы лечения алкоголизма и допускается только один – Православное общество трезвости. С вашей точки зрения, что является наиболее эффективным методом помощи людям в борьбе с этим недугом?
М.Ю.Мелик-Парсаданов: Как я уже говорил, алкоголизм затрагивает тело, душу и духовную сферу. Если метод лечения охватывает все эти три сферы, то он может быть эффективным. Без участия самого пациента ему ничто не поможет. Человек должен сам обратиться за помощью. В России популярностью пользуются устрашающие методы: кодирование, эспераль, имплантация препарата, несовместимого с употреблением алкоголя. Существуют и психологические методы. Например, основанное на христианской традиции Общество трезвости. Но это не должно превращаться в духовную технологию, ведь в лечении всегда участвует личность врача, и от его личных качеств зависит и качество лечения. Если это просто человек, выучивший какую-то методику и совершенно
