В церковных, православных кругах нынешнего патриарха Алексия II официально именовали «Его Святейшество Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй». Раболепнее, кажется, придумать именования нельзя. Кому-то покажется, ну да пусть величаются, как хотят, однако проблема здесь глубже, ибо если взглянуть на эту проблему с точки зрения человеческой психологии, то обнаруживается, что подобное самовосхваление подчас есть попытка замаскировать свои глубокие комплексы, желание заглушить спрятанные в закоулках сознания и подсознания истинные ощущения, проще говоря, совесть. Для того, что бы её подавить, у господина Ридигера были очень и очень серьёзные мотивы.
В интервью газете «Известия» от 28 ноября 2002 года Алексий II пересказывал уже не единожды рассказанную им свою биографию (в частности, «Собеседнику» 5 мая 2002 г.), перемежая свой рассказ трогательными деталями:
«В 1943 году в Таллине мне довелось помогать отцу-священнику, который окормлял русских военнопленных. Но это были фашистские концентрационные лагеря».И далее пояснял:
«Епископ Нарвский Павел добился согласия немцев на духовное окормление заключенных и помощь им продуктами и одеждой. ……. Мой отец горячо поддержал Владыку и едва ли не ежедневно стал бывать в лагерях. Псаломщиком отец, как правило, брал с собой будущего митрополита Таллинского и всей Эстонии Корнилия, а мальчиком-прислужником — меня». Затем, усиливая накал, продолжал:
«В бараке нам выделяли комнату или просто отгораживали закуток. Там ставили переносной престол, на котором и совершались богослужения. Многие пленные просили их окрестить, никому из них не отказывали. Особенно жалко было детей — перепуганных, голодных. С одним из них, Василием Ермаковым, я познакомился ближе». Кого не заденет этот рассказ об ужасах войны и духовном подвиге юноши Алёши и его папы-священника? А Алексий продолжает:
«Особенно жаль было детей. Иногда местным жителям удавалось уговорить коменданта и взять кого-то из обреченных ребятишек в свои семьи. Вот и нам таким образом удалось спасти пятнадцатилетнего Васю Ермакова и его сестренку, а также семьи священников Василия Веревкина и Валерия Поведского».Всё замечательно, сердце кровью обливается, даже как-то и не хочется задумываться о некоторой нескромности рассказчика, повествующего о своём и своего папы духовном подвиге. Но также возникает и ощущение нелогичности, какой-то недостоверности. Много, очень много несуразностей. Как так немцы, с одной стороны, загребают в облаву попа Василия Верёвкина и попа Валерия Поведского и отправляют в концентрационный лагерь, а с другой стороны, другому священнику Ридигеру-старшему позволяют ходить в этот лагерь, совершать богослужения, носить продукты?
Вдруг в интервью «Известиям» Алексий вспоминает о своем близком знакомстве с неким Александром Киселевым, называя его «последним человеком, говорившем мне «ты»». Собственно, Ридигер много фамилий в разных своих воспоминаниях называет, однако почему-то в других интервью с патриархом до сих пор о протопресвитере Александре Киселеве не было вообще никаких упоминаний, нет ни слова о Киселёве и в официальной биографии Алексия от РПЦ, а вот тут внезапно вспомнил:
«Отец закончил богословско-пасторские курсы, был рукоположен во диакона. Служил в храме Святителя Николая, где настоятелем тогда был священник Александр Киселев». .Как сообщает Алексий корреспонденту «Известий», оказывается, они с ним, единственным человеком были на «ты»:
«С отцом Александром я был знаком с юных лет, когда мальчиком помогал ему на богослужениях. Потом судьба его сложилась непросто. В конце войны он уехал из Эстонии. Ни я, ни мои родители ничего о нем не слышали. И вот однажды, когда, будучи уже архиереем, я оказался в служебной поездке в Америке, мне в гостиницу вдруг позвонил отец Александр и пригласил к себе в церковь. Встреча была очень трогательной. Обнялись, расцеловались... На какое-то время онемели. А потом погрузились в щемящие для каждого общие воспоминания: я - о детстве, он - о родине». После прочтения этих строчек у читателя по идее должны навернуться слёзы, настораживают только слова:
«В конце войны он уехал из Эстонии». Ну и как так он уехал? Вот здесь мы и подходим к самому главному.
Краткая официальная биографическая справка в РПЦ о Киселёве выглядит так:
«Отец Александр родился 7 октября 1909 года в Тверской губернии. В 1918 году после гибели отца от рук большевиков его вывезли в Эстонию. Там он окончил семинарию, после чего был рукоположен в священный сан. Отец Александр служил в Нарве, затем в Таллине. Известно, что там в алтаре ему прислуживал будущий Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, тогда еще Алеша Ридигер. В эмиграции Киселева он поддерживал Русскую Православную Церковь Заграницей, длительное время о. Александр жил в Германии и Америке. С началом перестройки о. Александр вернулся в Россию и перешел под юрисдикцию Русской Православной Церкви Московского Патриархата. По возвращении он жил в Донском монастыре. 3 октября 2001 года в Москве, в Донском монастыре, не дожив всего нескольких дней до 92 лет, отошел ко Господу протопресвитер Александр Киселев, старейший священнослужитель Русской Православной Церкви». Факты в общем-то банальные, однако почему при жизни Александра Ридигер нигде и никогда не вспоминал о нем, а первые признания о столь близком знакомстве появились только после смерти Александра? Все проясняется достаточно быстро, стоит лишь ответить на вопрос: а кто вообще такой протопресвитер Александр Киселев?
Ни одна из биографий отца Александра как-то не акцентирует внимания на том, что Киселев был духовником А.А.Власова, перешедшего к гитлеровцам генерала Красной Армии и главы Русской освободительной армии - РОА.
О Власове и власовцах написано много. Постараемся быть максимально объективными в этой оценке и дадим слово русскому философу, жившему и работавшему в эмиграции и не имевшему основания любить нас - коммунистов:
«Цель Германии была совсем не в том, чтобы «освободить мир от коммунистов», и даже не в том, что бы присоединить восточные страны, но в том, чтобы обезлюдеть важнейшие области Росси и заселить их немцами» (И.А.Ильин Собр. Соч. М. «Русская книга» 1993 г. т.2 с. 11). Это к вопросу о том, чему должна была помочь РОА.
О Власове же Большая Российская энцэнциклопедия даёт такую справку:
ВЛАСОВ Ан. Ан. (1901-1946) - Ген.-лейт. (1942). С 1920 г. в Кр. Армии. В ВОВ командовал корпусом и армией, зам. Ком. Волховским фронтом, командующий 2-й Ударной армией. (Волх. Фронт), оказавшейся весной 42-го года в окружении. Попал в плен, возглавил "Комитет освобождения народов России" (КОНР) и "Русскую освободительную армию" (РОА), составленную из военнопленных (офицеры и солдаты РОА наз. "власовцами"). В мае 45-го г. захвачен советскими частями. По приговору военной коллегии Верховного суда СССР повешен. Вот духовное управление этого самого КОНР и возглавлял милый Алексию II человек А. Киселёв, более того, он выступал на съезде этого КОНР в Берлине 18 ноября 1944 года в так называемом «Европейском доме». Сказал он, в частности, и такие слова:
«У кого из нас не болит сердце при мысли, что святое дело спасения Родины связано с необходимостью братоубийственной войны – ужасного дела…..» Закончил же свою речь о необходимости поддержать Германию словами: «ВОЙНА ЕСТЬ ЗЛО, НО ОНА БЫВАЕТ ЗЛОМ НАИМЕНЬШИМ И ДАЖЕ БЛАГИМ. Именно таково положение в сегодняшний исторический день». Теперь, понятно, почему господин Киселёв, по словам Ридигера, «в конце войны уехал из Эстонии». Если бы не «уехал», болтался бы, навернка, рядышком с Власовым. Знал об этом Ридигер? Конечно, знал, потому и всячески скрывал настоящую подоплёку, обходил стороной фамилию Киселёва в своих «воспоминаниях», хотя и служил, как потом сам и сообщил, он и его отец под началом Киселёва. Надеемся, понятно и то, что делали Киселёв и Ридигер-старший, которому помогал Алёша в немецких концентрационных лагерях, и почему их туда пускали. Процитируем оперативный приказ главного управления государственной безопасности Германии №10 от 16.08.1941, подписанный Гейдрихом и составленный на основе личных директив Гитлера:
«Религиозную опеку военнопленных не следует особо поощрять или поддерживать. Там, где среди военнопленных имеются духовные лица, они могут, если это соответствует желаниям самих советских, заниматься религиозной деятельностью. Привлечение священников с территории генерал-губернаторства или самого Рейха к религиозному окормлению советско-русских военнопленных исключено». Исключено, понимаете! Ознакомившись с этим документом, трудно теперь будет поверить, что некий батюшка мог просто приехать в лагерь и начать «окормлять страждущих». А вот цитата архимандрита Берлина Иоанна (Шаховского), известного своим сотрудничеством с немцами, из его книги воспоминаний «Город в огне»:
«Всего один раз, но мне удалось – это было в 1942 году – посетить лагерь военнопленных. Это был офицерский лагерь, расположенный около Бад-Киссингена. В нем содержалось около трех тысяч советских командиров http://svb.net.ru/news.php?id=32
