ЗООФИЗИКА РЕЛИГИЙА.Розов [Отличие человека от животного лишь в более развитом интеллекте
и более мощном воображении. Способность к выдумыванию вожака
(которому следует подчиняться) является ключевой в зоопсихологическом религиогенезе... Сексуальная компонента принятия позы подчинения исключительно важна в религиозной практике.]
Религии всему учат Но ни за что не отвечают (Барац) Монотеизм – культура или зоопсихология? Клерикалы, представляющие церкви монотеистических религий (христианства, ислама, иудаизма и сходных учений) утверждают, будто их учения лежат в основе человеческой цивилизации – и на этом основании требуют для себя множества привилегий, особого статуса, участия в государственном управлении и введения религиозной компоненты в общее образование. Они обожают рассуждать об облагораживающем нравственном значении своих культов, об их роли в человеческой культуре, и об их неземном происхождении. Ниже будет показано, как на самом деле произошли монотеистические культы личностных богов. Мы увидим, что все они являются атавизмами, связанными с социальной зоопсихологией приматов, и чем больше человек им следует, тем ниже опускается к уровню своих предков – обычных неразумных животных.
Учитывая, что в высокоразвитых странах Европы и Америки распространен христианский клерикализм, особое внимание будет уделено генезису этой религии.
2. Зоопсихология и поза подчинения. Основа поведения любого животного – рефлексы. Человек в этом смысле – не исключение. Рефлексы могут быть очень сложными, исключительно сложными. Человеческие рефлексы настолько сложны, что в своей комбинации порождают разум.
Впрочем, они порождают разум не у всех и не всегда. Часто поведение людей не имеет ничего общего с разумом – но не будем забегать вперед.
То, чем мы сейчас займемся, называется социальными рефлексами стайных животных. Это – выработанные эволюцией правила, регулирующие поведение животных в обществе себе подобных. На их основе возникают и распадаются стаи, выбираются вожаки, осуществляется совместная охота, делится добыча, происходят брачные игры, воспитывается потомство.
Для выживания стаи (и вида) необходимо, чтобы в борьбе за первенство в стае или за самку самцы не убивали и не калечили друг друга, и эволюция создала рефлекс признания своего поражения. В зоопсихологии этот механизм носит название «поза подчинения». У разных стайных животных она выражается по-разному, но общее у всех одно: принимается поза наименьшей защищенности. Волк подставляет противнику горло, галка – голову, а примат – укладывается животом на землю перед противником. Победитель при этом немедленно останавливается и не добивает побежденного.
Для того чтобы подобный специфический рефлекс работал, необходимо, чтобы его проявление сопровождалось положительными эмоциями, удовольствием (как для победителя, так и для побежденного). Как видно по некоторым приматам, это удовольствие имеет сексуальную природу. У многих обезьян самец-победитель имитирует половой акт с побежденным, как с самкой.
У человека, также есть тот же рефлекс принятия позы подчинения перед более сильным членом стаи. Человеческие позы подчинения – наклонить голову, встать на колени, лечь лицом вниз.
Сексуальная компонента принятия позы подчинения исключительно важна как в авторитарной, так и в религиозной практике. В классических абсолютных деспотиях подданный испытывал некий аналог извращенного сексуального наслаждения, пресмыкаясь перед повелителем. Аналогичным образом верующий испытывает экстатические, порой – оргастические состояния, унижая себя при исполнении обрядов поклонения божеству (на этом построена не только молитва, но и институт монашества, в т.ч. садомазохистские ритуалы, практикуемые в монастырях).
3. Великие предки, покровители и боги империй Человеческая стая (племя), первоначально была устроена точно также, как стая хищных животных. Во главе стаи стоит вожак, который каким-то образом управляет коллективными действиями стаи. Жизненно важно, чтобы вожаком в ней был самый сильный (умелый, опытный) индивид - тогда у стаи будут лучшие места для охоты (а значит вдоволь пищи) и много красивых самок (а значит – здоровое потомство). Со временем к этой стае начнут прибиваться особи из других стай, где вожак менее удачлив (поиск стаи с наиболее сильным вожаком также является одним из социальных рефлексов) и стая от этого будет становиться еще сильнее.
Племена людей периодически сталкивались в борьбе за лучшие территории, и каждый раз выживало племя, у которого вожак сильнее, не только физически, но и психологически. Последнее очень важно: даже если вождь сам не участвует в сражении, уверенность в том, что под его руководством племя всегда одерживает победы (т.н. боевой дух), может определить исход дела.
В чем отличие человека от животного? Только лишь в более развитом интеллекте и, следовательно, в более мощном воображении. В частности, человек может умозрительно представить себе более сильного вожака, чем существующий реально – эта способность к выдумыванию вожака является ключевой в зоопсихологическом религиогенезе. Сначала вожака-покровителя выдумывали в виде тотема (животного-покровителя племени).
Чтобы усилить влияние тотема, воображение людей добавило ему свиту в виде Великих Предков – героев древности. Теперь племя обладало целым войском воображаемых союзников.
Разумеется, перед этими союзниками, точнее – перед их изображениями, «подопечные» люди должны принимать позы подчинения (отсюда – общечеловеческий зоопсихологический термин «поклонение богам»). Как полноправные (хотя и воображаемые) вожди племени, они требовали, чтобы их изображения получали лучшую часть добычи – отсюда ритуал пожертвования храму.
С другой стороны, если божество оказывалось «слабым» - т.е. племя под его руководством жило неблагополучно, а то и вообще попадало в зависимость от соседей, то такое божество изгонялось (подобно побежденному вожаку стаи) и заменялось другим, более перспективным.
Естественным финалом этого процесса стало изобретение главного сверхмощного всепобеждающего покровителя – бога, технические характеристики которого превосходят все, на что способно человеческое воображение. Такими были боги первых восточных империй – Энлиль, Мардук, Атон, а позже – Яхве и Аллах. Эти «сверхмощные фантазии» наделяются таким могуществом, что им не нужна даже свита – и бог становится один. На поклонении такому «супербогу» строятся простейшие монотеистические религии, из которых наиболее распространенным в наше время является ислам. Они неплохо работают в примитивном обществе, управляемом путем прямой деспотии и не имеющем устойчивого разделения на профессиональные группы.
4. Боги профессий и социальных групп. Как только общество становится более сложным, в нем возникают профессиональные субкультуры, каждая из которых в чем-то воспроизводит логику отдельного племени. Появляются боги воинов, земледельцев, ремесленников, купцов, мореплавателей и т.д.
Фактически, внутри общества возникает несколько «профессиональных партий» – племен со своим отдельным покровителем. Но, отличие от периода первичного теогенеза, эти племена сотрудничают между собой в ходе общественной практики. Соответственно, и боги-покровители профессий представляются также сотрудничающими между собой и образуют пантеон, отражающий структуру социума так, как она в идеале мыслится людям.
Эти боги утрачивают функции «самых сильных самцов», приобретая другие функции – «самых лучших мастеров». Не их воображаемая сила становится предметом поклонения, а их воображаемое мастерство – предметом подражания.
Поклонение сменяется почтением, отношение к богу, как к полновластному владыке сменяется отношением к нему, как к искуснейшему мастеру. К пантеону с легкостью добавляются люди, признанные лучшими мастерами своего дела. Божественность становится чем-то вроде высшей награды мастеру от благодарного общества. Так возникает социально-психологическая основа и для стремления к индивидуальному совершенству и общественному прогрессу.
Такая система свойственна раннему античному политеизму (язычеству), на эпоху которого приходится стремительный рост возможностей общества во всех сферах жизни.
Гордые политеисты - эллины завоевывают ойкумену, презрительно глядя на варварские народы, сладострастно пресмыкающиеся перед своими обожествленными деспотичными правителями и не менее деспотичными отвратительными божествами.
Но, по мере роста полисов и естественных процессов обогащения одних и обнищания других, общество развивается. Происходит усиление имущественного и социального неравенства, и в конце концов исходное единство взглядов на человека и общество распадается.
Помимо профессионального деления появляется еще и деление социально-экономическое (на богатых и нищих, свободных и рабов, обладающих правами и бесправных). Возникает мощный потенциал для формирования отдельных богов-покровителей для социальных «верхов» и «низов».
5. Социальные низы и бог большинства. В пирамидальном обществе низов по определению больше, чем верхов, а это значит, что последователей у бога низов будет больше, и «нижнее» племя окажется многочисленнее «верхнего». Вот на этом и построен своеобразный феномен христианства.
Христос, как бог низов образовался в точности по тем же правилам, что и любой другой бог племени. Он должен был ассоциироваться с низами – поэтому у него было плебейское происхождение, он был нищ, принадлежал к бесправной части общества и был предан наиболее позорной казни. С другой стороны, он должен был олицетворять силу племени – и поэтому он был тождественен сильнейшему, всепобеждающему богу. Соответствующая мифология поясняла, что очень скоро (еще при жизни данного поколения) Христос придет и силой перевернет общество, отомстив богатым и наделенным властью, а бедных и бесправных - возвысит и наградит. Так, согласно раннехристианским представлениям, должно было установиться царство божье на Земле.
Свойство этого бога объединять и организовывать большинство общества, конечно, привлекло внимание правящей элиты. Ведь любое организующее начало с таким потенциалом можно весьма выгодно использовать для укрепления власти.
Следовало лишь аккуратно подправить исходную доктрину – что и было сделано.
Для начала время наступления царства божьего было отодвинуто в неопределенно-далекое будущее, чтобы не возникало религиозного мотива для социального переворота здесь и сейчас.
Поскольку при таком положении дел, ближайшее поколение обездоленных оказывалось лишенным надежд, была проведена коррекция царства божьего. Оно дополнилось царством небесным, которое уже существует и предназначено для обездоленных после смерти, в ожидании собственно царства божьего на Земле. Конечно, при наступлении этого царства на Земле, обездоленные праведники должны были воскреснуть и получить все радости богатства и власти в этой новой земной жизни.
Разумеется, попытка самостоятельно (до назначенного Христом момента) установить царство обездоленных, представлялась занятием порочным и святотатственным. Наоборот, обездоленным следовало смиряться и радоваться своему униженному положению, поскольку именно обездоленность являлась пропуском в посмертное царство небесное, а в отдаленном будущем – гарантией занятия высокого социального положения царство божьем.
6. Социальная элита и жречество - два дополнительных лица бога. Нетрудно заметить, что описанная выше христианская социально-мистическая доктрина могла замечательно удерживать в повиновении огромную массу социальных низов, но ставила в весьма невыгодное положение элиту. Ведь любого, кто богат или облечен властью, после смерти ожидала масса наказаний, финалом которых было сбрасывание в огненное озеро после наступления царства божьего.
Чтобы снять это противоречие, необходимо было обеспечить и элите комфортные места на будущем лайнере. Так возникло два совершенно разных лица христианского бога. Одно из них, собственно Христос, предназначалось для обездоленных. Второе, отождествляемое с властным божеством сирийцев, иудеев и солнцепоклонников – для элиты. Это второе лицо божества было привычным объектом почитания для элиты и являлось отцом для первого лица (собственно Христа), чтобы показать нужное направление социальной иерархии.
Таким образом, первое лицо божества обещало обездоленным реванш в будущей жизни, а второе – содействовало элите в обогащении и завоеваниях, требуя за свое содействие богатых подношений и жертв на храмовые нужды.
Особенно тщательно следовало заботиться о том, чтобы два описанных выше божественных лица не разделились естественным образом на двух разных божеств, а принадлежали одному и тому же единому богу – поскольку иначе общество неизбежно разделялось по религиозному признаку.
Для поддержания такой сложной и алогичной доктрины был необходим широкий слой специалистов – священнослужителей. В противном случае, хрупкая конструкция учения могла в любой момент рухнуть под тяжестью внутренних противоречий, и тогда революционный потенциал, содержащийся в идее бога племени обездоленных, мог вызвать социальный взрыв.
Таким образом, возникла специальная часть элиты – священнослужители-идеологи, со своими социально-экономическими интересами. Сразу же встал вопрос о том, какое они имеют отношение к единому богу – ведь они не являлись ни обездоленными (о которых заботилось первое божественное лицо), ни правящей элитой (о которых заботилось второе). По уже отработанной логике, христианскому богу пришлось обзаводиться третьим лицом – святым духом. Это третье лицо, введенное в догматику в средние века, гарантировало интересы профессиональных священников в этой и будущей жизни.
Так появилась хорошо известная конструкция: три ипостаси бога (отец, сын и святой дух) и три социальных сословия (светская элита, простолюдины и священники). Эта система оказалась довольно устойчивой и просуществовала в неизменном состоянии до эпохи т.н. «нового времени» и «реформации».
7. Реформация - бурные проводы католического «Титаника». Когда, согласно Марксу, феодальные производственные отношения перестали соответствовать уровню развития производительных сил, сословие феодалов и сановных иерархов стало лишним. Обществу требовался только повод, чтобы от этого сословия избавиться – а какой повод может быть надежнее, чем воля бога-покровителя?
Учитывая, что жреческое сословие уже успело расслоиться по уровню доступа к материальным и властным благам, в нижней его части возникли ренегаты, прекрасно знающие слабые места догматической конструкции и рассчитывающие выбраться наверх при опрокидывании этой конструкции. Так появляется Лютер, который публично делает открытие: «То, что вам говорит папа и его легаты, в Библии не написано! Нас обманывают!»
Народившийся грамотный буржуазный класс открывает Библию и обнаруживает, что да, действительно. Не написано (поскольку жреческая верхушка просто не успевала вносить в «священное писание» коррективы, соответствующие требованиям текущего момента).
Против «реформатов» были брошены армии – но с распавшимися лицами бога-покровителя не так-то легко справится. Европа на 200 лет погружается в пучину кровавых религиозных войн. Жреческое сословие утрачивает в глазах светской элиты ореол близости к Высшим силам и предстает обычной шайкой аферистов, передравшихся вокруг добычи. Теперь любая светская власть бесцеремонно требует от священников безоговорочной лояльности. В бога-покровителя верят лишь неграмотные низы, не разбирающиеся в политике и теологии – и то лишь до поры до времени. По мере распространения грамотности, их вера тает – и здесь светская элита обнаруживает, что бесцеремонно обращаясь со жречеством, она разрушила мистическую основу собственной власти. Плебс, не довольствуясь более призрачными наградами в «царствии небесном», возжелал материальных благ здесь и сейчас. Не успев вынырнуть из войн эпохи реформации, Европа оказывается накрыта волной революций и мировых войн. Представители светских элит обнаруживают, что теперь они защищены не больше, чем последний бродяга – и любая оплошность может стоить им жизни. Натерпевшись страха во время последней (холодной) войны, когда достаточно было дать волю воображению, чтобы почувствовать прикосновение ядерного факела, они начинают дружно ремонтировать разбитые лица бога-покровителя, призванного обуздать отбившихся от рук плебеев.
8. Новый бог большинства, как покровитель глупцов. Самым сложным в новых условиях оказалось приспособить Христа для ситуации, когда в цивилизованной части мира почти не осталось неграмотных, голодных и лишенных крова, а законодательство этой части мира гарантировало в общем случае равные права представителям всех сословий.
В наиболее развитых странах материальный достаток откатился куда-то на третье – четвертое место в шкале ценностей. Люди стали считать гораздо большими ценностями самореализацию, интересный отдых, комфортный круг общения (в т.ч. круг семьи). Античным рабам и средневековым крестьянам бог нищего большинства обещал в «царстве небесном» избавление от непосильного труда, нищеты и бесправия – и этого было вполне достаточно. Не обязательно было даже объяснять, как это произойдет - ведь примеры беззаботного достатка были перед глазами – в виде аристократии и прочих имущих классов.
Западноевропейскому рабочему, фермеру или даже безработному накануне XXI века этого было явно мало: все названное он имел уже в этой жизни. Надо было искать что-то другое – и оно нашлось: интеллектуальное неравенство. Действительно, в любом целостном обществе условно-глупых людей значительно больше, чем условно-умных (таков уж принцип проведения границы между первыми и вторыми). Очень кстати оказалось, что в эпоху поздней античности (когда зарождалось христианство) доступ к образованию, а значит – и к развитию интеллекта, имели лишь представители аристократии. Конечно, в таких условиях христианство (как религия нищего большинства) наряду с богатством, порицала и интеллект, всячески обличая «мудрых, которые не познали Истину».
Христианство третьей четверти XX в. предложило относительно глупому большинству прекрасный способ подъема самооценки прямо-таки на недосягаемую высоту. Кажется, что некий «Х» умнее меня? Это лишь иллюзия. На самом деле, я неизмеримо мудрее за счет моей веры в Христа, а человеческая мудрость «Х» - это пыль перед мудростью моего божества, с которым я соединяюсь посредством мистических ритуалов (молитвы, евхаристии и прочих таинств). Рецепт был найден.
9. Интеллектуальная элита и новое второе лицо бога. Теперь, как и в прошлый раз, надо было и умным предложить что-то (иначе обществу грозил религиозный раскол). Требовалось лицо бога для интеллектуальной элиты – и его попытались сделать ровно так же, как в свое время для правящей элиты. Наука, как бы она не пыжилась, знает лишь немногое (говорили клерикалы), а бог знает все, поскольку он все создал. И вам (ученым) он дал ум, чтобы вы познавали его творение, но не слишком задавались – поскольку все ваши знания мелочь перед его всезнанием.
На этот раз фокус не очень удался. Определенный слой интеллектуалов, конечно, клюнул на эту приманку, но в основном это были отбросы мыслящего сообщества, люди, попавшие в интеллектуальную элиту случайно и чувствующие себя там не очень уютно. Они радостно ухватились за идею о несовершенстве человеческого познания – ведь эта идея оправдывала их профессиональную непригодность. Некоторые дошли до того, что, отойдя от собственно науки, создали специальную псевдонауку, призванную доказывать обществу глубину «библейской мудрости» по сравнению с научной. В ход пошли гнуснейшие подтасовки в области археологии, истории, биологии, астрономии, физики и математики. Антропный принцип и теорема Геделя о неполноте формальных систем, парадоксы квантовой механики и пробелы в теории эволюции, заметки Эйнштейна о «космическом религиозном чувстве» и неопределенность Гейзенберга, СПИД и авария на Чернобыльской АЭС – все использовалось для дискредитации науки и панегириков христианству.
По иронии судьбы и принципу Ивана-непомящего о некомпетентности, этой псевдонаучной деятельностью увлеклись многие администраторы от науки, вплоть до министров. Скоро в академиях и университетах замелькали поповские рясы. Священники стали позволять себе уверенные высказывания по вопросам науки (в частности – о том, какие исследования допустимы, а какие должны быть запрещены, как противоречащие «христианской этике»). Ученые с мировыми именами начали вполне серьезно говорить о приближении новых «темных веков», где полузадушенная средневековая наука имела право на существование лишь постольку, поскольку она обслуживала учение господствующей христианской церкви. В этом прослеживалась определенная логика – если в прошлый раз игра с лицами бога привела к деградации правящей элиты, то теперь она грозила привести к деградации элиты интеллектуальной…
10. Умеренно-оптимистичный взгляд в будущее. Вот на такой минорной ноте мы вступили в XXI век. Если бы в новом тысячелетии общество оставалось таким же цельным, как и в прошедшем, то судьба западной цивилизации была бы, скорее всего, предрешена. Но история никогда не повторяется дважды с точностью до деталей. Ситуация начала XXI века отличается ситуации начала VI века одной существенной деталью. На фоне потери значения имущественных мотивов деятельности, выросло значение мотивов профессиональных.
Важной чертой нашей эпохи является переход множества людей от этнической самоидентификации к профессиональной. Это - именно те люди, от которых зависит коммуникация, наука, бизнес. Такое тоже уже было – в эпоху ранней античности со свойственным этой эпохе разделением общества на профессиональные субкультуры, каждая – со своими божествами-покровителями мастерства и мастерством, как градацией божественности.
Как уже говорилось выше, религии – это то, что отражает глубинные тенденции общества, его социальную зоопсихологию. Есть ли тенденция освобождения развитой части человечества от «религии большинства»? Возможно.
В XXI веке мы наблюдаем стремительный рост т.н. «неоязычества». Разумеется, это не тот античный политеизм, известный нам по мифам древней Греции, а нечто сходно с ним по сути. Неоязычество имеет дело с природой – как она есть и, в том числе, с человеком – как он есть. Его практики ориентированы на непосредственно ощутимый результат, который зависит в первую очередь от мастерства практикующего, и лишь во вторую – от каких-либо высших сил. Иначе говоря, если христианство надеется на милость божества, то «язычество» (античное или «новое») – на собственные силы и умения.
В это же время, серьезная наука отвергает христианскую философию в каком бы то ни было виде. «В прежней (т.е. христианско-библейской – А.Р.) идеологии науки уникальные события - будь то зарождение жизни или зарождение мироздания - представлялись почти антинаучно… Вырисовываются контуры новой рациональности, к которой ведет идея нестабильности. Эта идея кладет конец претензиям на абсолютный контроль над какой-либо сферой реальности» - пишет один из основателей современной философии науки Илья Пригожин. «Наше восприятие природы становится дуалистическим, и стержневым моментом в таком восприятии становится представление о неравновесности... ведущей не только к порядку и беспорядку, но открывающей также возможность для возникновения уникальных событий».
Далее он делает заявление, которое можно смело назвать реставрацией античного взгляда на человека: «В мире, основанном на нестабильности и созидательности, человечество опять оказывается в самом центре законов мироздания».
Несколько охладела к христианству и европейская политика. Европейское сообщество исключает христианство из проекта своей конституции, а Франция вообще приняла закон о жесткой секуляризации школ и ряда других государственных учреждений. Но происходящие процессы не столь однозначны – параллельно с прогрессивными явлениями, происходят и регрессивные.
По христианским мотивам законодатели периодически запрещают то биологические и медицинские исследования, то школьные дисциплины, то распространение произведений искусства, не соответствующих воззрениям «религии большинства».
«Линии фронтов» проходят буквально везде – через каждый вид человеческой деятельности. «Я убежден, что мы приближаемся сейчас к такой же точке бифуркации, после прохождения которой человечество окажется на одной из нескольких вероятных траекторий. Главный фактор - информационно-технологический бум. Мы подходим к созданию "сетевого общества", в котором люди будут связаны между собой так, как никогда ранее. Хорошо это или плохо? С точки зрения долгосрочной биологической эволюции вопрос можно поставить следующим образом: на что будет больше походить сетевое общество — на большой иерархически организованный муравейник или на общество свободных людей?» пишет Илья Пригожин. «Глобализация и сетевая революция, продолжает он, - ведут не только к большей связанности людей друг с другом, но и к повышению роли отдельного индивида в историческом процессе. Точно так же, как в точке бифуркации поведение одной частицы может сильно заменить конфигурацию системы на макроскопическом уровне, творческая личность, а не безликие восставшие массы будет все сильнее влиять на исторические события на новом этапе эволюции общества.»
Ситуация находится в состоянии неустойчивого равновесия. От каждого из нас зависит, в какую сторону качнется чаша весов…
http://sadsvt.narod.ru/zoofiz.html
