Буратино идеальный. Да. Но это слишком общее определение. Буратино - это художественный образ. Как таковой он существует объективно, т.е. вне меня, и воздействует на меня через книжку, кино, спектакли. В детстве я за него переживал. При этом он остаётся объектом, поскольку не наделён собственными волей и сознанием, кроме тех, которыми его наделил автор.
А вот как только я субъективирую Буратино, т.е. превращу его в субъект, то сразу перейду в сферу представления. Не сразу религиозного, ибо могу полагать, что Буратино где-то реально существует в нашем мире. Разумеется, представление на этом не останавливается, поскольку Буратино в нашем мире не найти, но раз уж я его уже субъективировал, то мне придётся вынести его в некий иной мир. Вот уже и готовое религиозное представление. А дальше я буду осмыслять мои субъект-субъектные отношения с Буратино, что выразится в системе понятий буратинологии. Согласно буратинологии, книга А. Толстого "Золотой ключик" - священное писание, а Толстой - истинный пророк. Обращаясь к книге, как к священному тексту, я буду на её основании пытаться понять, что Буратине нравится, а что нет, и формулировать правила поведения, т.е. создам систему обрядов и моральных норм. Религия готова.
Логически монотеизм есть результат субъективирования наиболее общего понятия - бытия. Бог есть мыслящее бытие. Исторически, конечно, всё было наоборот: богословы подвели Бога под понятие бытия, известного из философии. Бог стал абсолютным субъектом.
