Вот очередная "Исповедь ухожанина" на Ахилле:
И тогда впервые я услышала в голове голос себя, забитой и измученной: «Надоело»Я провела в Церкви десять лет... Зато я сильно поправилась, убила здоровье отсутствием спорта, психику — постоянным «покаянием», и до сих пор ни разу не встречалась с мужчиной. Сейчас я пытаюсь вернуться к старому образу жизни — ни о какой религиозной жизни в любой другой конфессии для меня больше не может быть и речи. Я поняла, что я могу потратить всю свою жизнь на поиск истины и ответов на вопрос «как правильно?» — и не найду их все равно. А могу взять на себя ответственность за свои решения и начать жить здесь и сейчас, и не по книгам, а по уму — уж какой есть.
Я узнала, что если по мирским понятиям я, учившаяся в аспирантуре преподавательница вуза, никогда не имевшая интимных отношений и вредных привычек, в общем-то, почти монашка, то в Православии я «в беззакониях зачата есмь», и моя мать, вышедшая в свое время за отца, будучи невинной, «во гресе роди мя».
Я стала поститься всеми постами — сразу. Я резко оборвала общение со всеми мирскими друзьями, перестала слушать музыку (слушала только церковные песнопения), смотреть телевизор, краситься и наряжаться. Мне пришлось бросить танцы и бассейн (все это неприлично). Вся моя жизнь подчинилась церковному календарю — всенощные, литургии, праздники. Отпуска я проводила в монастырях, летом мыла полы в храме. Самое смешное, что я совершенно не собиралась становиться монахиней. Просто я привыкла делать все «на пять с плюсом».
Забив голову этими толкованиями, я не обращала внимания на игры разума, который иногда подкидывал крамольные мысли.
Бог Ветхого и Нового Завета — два разных образа? История Анании и Сапфиры — ужас? Поступки «праведного» Лота вызывают омерзение? Служить утреннюю службу вечером, а вечернюю утром — глупость? Как я могу считать себя грешнее, скажем, Гитлера? На все эти вопросы у меня были «правильные» ответы, подкрепленные цитатками из авторитетных источников.
Чем дольше я существовала в таком режиме, тем сильнее крепло мое всеобъемлющее чувство вины. Оно стало моим спутником, подкреплялось молитвами, взращивалось на исповедях. Я чувствовала себя недостойной Бога, а каждое Причастие было подарком от Него. Параллельно с этим я еще и страшно боялась возгордиться — а ведь это дьявольский грех, нет хуже него. И в какой-то момент я просто достигла дна. Я почувствовала себя ТАКОЙ плохой и ТАКОЙ виноватой, что во мне поднялся огромный протест.
Я спросила себя: а что я могу сделать, чтобы не быть такой грешной и такой грязной? Вернее, что я могу сделать ЕЩЕ, ведь я отдала Богу немало физического и умственного труда. Ответ был очевиден — ничего, ведь «все люди грешные, от нихже первый есмь аз», это на всю жизнь. И тогда впервые я услышала в голове голос себя, забитой и измученной: «Надоело».
Затем словно спала очередная пелена, и меня снес поток вопросов и противоречий, которые я понаходила в текстах и жизни Церкви за все это время. Так что там с жестокостью Ветхого Завета? Почему колдунья Февронья, шантажом вышедшая замуж, должна быть для меня авторитетом в вопросах брака? Почему до сих пор нельзя причащаться в критические дни, если я не живу в древнем Израиле? Почему я в городе пощусь по уставу монаха-пустынника? Почему Христос воскрес «на третий день», если по тексту совсем не на третий? — и прочая, прочая…
Последним ударом стала попытка найти укрепившие бы меня в вере примеры. Оказалось, что в православии нет места святым мирянам, зато существует десяток обозначений разного рода страдальцев — мученики, новомученики, священномученики, страстотерпцы…. Да и Христос в Евангелиях не смеется, зато плачет. Я словно со стороны увидела этот постоянный «постный» настрой нашей веры, темные юбки, ежедневная готовность к Апокалипсису (читай — смерти), почитание мощей… Снова мой разум сказал мне: «Я больше так не хочу!»