Удивительно как бодро и безапелляционно некоторые дилетанты в биологии рассуждают о правоте одних теорий и о неправоте других, тем более без всякой связи и основания переходя на личности тех или иных ученых.
Дилетантизм - это хуже, чем безграмотность. Человек, который нахватался по поверхности каких-то знаний считает себя специалистом или чуть ли не корифеем, которому все известно и все понятно.
Лысенко.
Я - дилетант в биологии, хотя и упорно ей занимался в школе, готовя себя к поступлению на биологический факультет. Той подготовки хватило мне, чтобы понять глубину биологии, противоречивость некоторых теорий, наличие "белых пятен" в этой области знаний.
Вступая в данный спор, я ссылался только на научную литературу, изданную в последние пять лет, то есть общепризнанную мировым научным сообществом.
Мои оппоненты ничего не могли противопоставить мне, кроме кривых цитат из Анохина, учеников Лысенко и, собственно, из произведений самого "мэтра".
Критику статьи Анохина я уже дал выше. Эта критика - критика академических кругов нашей науки, изданная в 2010 году, то есть новейшая. Спорить о критике - дело для дилетантов бесполезное и вредное, поэтому я не буду.
Хочу лишь еще раз подчеркнуть, что слова некоторых форумных мракобесов направлены на подрыв доверия к Академии наук, на подрыв русского самосознания, на раскол общества. Это плохо, это политика.
Лысенко - академик, ученый. Как пишет норвежский историк науки Нильс Ролл-Хансен (Nils Roll-Hansen) (2005), Лысенко научился читать и писать лишь в 13 лет. В 1913 году, после окончания двухклассной сельской школы, поступил в низшее училище садоводства в Полтаве. В 1917 году поступил, а в 1921 — окончил среднее училище садоводства в городе Умань. (ныне — Уманский государственный аграрный университет) на базе дендропарка «Софиевка».
7 августа 1927 года в газете «Правда» вышла статья о Лысенко, где о его деятельности в Гяндже говорилось следующее:
Лысенко решает (и решил) задачу удобрения земли без удобрений и минеральных туков, обзеленения пустующих полей Закавказья зимой, чтобы не погибал скот от скудной пищи, а крестьянин-тюрк жил зиму без дрожи за завтрашний день… У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, ученики, опытное поле, приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелёными полями станции, признательно жмут ему руку
А вот что пишет физиолог растений Carl McDaniel (Rensselar Polytechnic Institute, USA; 2004):
Первым заданием Лысенко было исследовать возможность выращивания бобовых покровных культур для обеспечения домашних животных кормом и получения зелёного удобрения. Зима 1925—1926 была мягкой, и горох Лысенко выжил. Официально командированный журналист написал передовую статью в «Правде», которая хвалила достижения этого умеренно образованного крестьянина и сильно преувеличила результаты проекта.
Carl McDaniel, 2004. "The human cost of ideology as science", Conservation Biology 18, 869-871.
Историк науки David Joravsky (1970) пишет следующее:
Репортёр 1927 года признался, что он… не понял «научные законы», с помощью которых босоногий учёный быстро решил свою проблему, без проб и ошибок. Но он передал популярное объяснение Лысенко: «Каждое растение нуждается в определённом количестве тепла. Если всё измерить в калориях, тогда проблема (кормовых культур) для зимних полей может быть решена на маленьком старом клочке бумаги!» Что Лысенко имел в виду под этим «определённым количеством тепла», было выражено в его первой большой статье, опубликованной в 1928 г. Выражено это было в градусо-днях, а не в калориях, что повысило уровень статьи с неграмотного до полуграмотного. Пытаясь скоррелировать время и количество тепла, требуемое данному виду растения для прохождения фаз развития от прорастающих семян до воспроизводства новых семян, Лысенко пытался сопоставить данные по росту, календарным дням и градусо-дням. Он сделал примитивную ошибку в статистическом обосновании и почти не уделил внимания урокам, выученным предыдущими исследователями этой проблемы. Его вежливо, но настойчиво критиковал Н. А. Максимов, мировой лидер в исследовании термических факторов развития растений, который смог найти лишь одно или два достоинства в топорной, неуклюжей статье Лысенко.
David Joravsky, 1970, "The Lysenko affair", рр. 59-60
Предложение Лысенко использовать яровизацию как способ повышения урожайности вызвало оживлённую дискуссию. В 1930-е годы Т. Д. Лысенко предложил использовать яровизацию в производственных условиях колхозов и совхозов с целью повышения урожайности и уменьшения влияния неблагоприятных погодных условий (вымерзание озимых посевов, суховеи, засуха, дожди в период налива зерна), которые представляли собой значительную проблему в тот период в СССР. В советской прессе утверждали, что агроприём яровизации позволял получить всходы на 4-5 дней раньше обычного. Не дожидаясь проверки методики яровизации, Лысенко стал проводить массовое внедрение агроприёма в колхозах и совхозах. В ряде своих статей он доказывал, что яровизация показывает положительные результаты.
Вавилов писал:
Можно определённо утверждать, что яровизация является крупнейшим достижением в селекции, ибо она сделала доступным для использования все мировое разнообразие сортов, до сих пор недоступное практическому использованию в силу обычного несоответствия вегетационного периода и малой зимостойкости южных озимых форм.
Вавилов Н. И. Избранные труды. Т. 5. С. 272.
Однако массовое внедрение яровизации в сельское хозяйство СССР окончилось неудачей.
Критики яровизации объясняли этот провал в том числе отсутствием опытных данных по сортам и регионам страны. Для сбора данных были использованы анкеты, рассылавшиеся в колхозы и совхозы. Анкетный метод позволял фабриковать данные, замалчивать негативные результаты, и был удобен для пропаганды яровизации.
Отсутствовали необходимые для статистического анализа повторности, не учитывались возможные различия в плодородии почв, засеянных яровизированными и контрольными растениями.
Данные, полученные Лысенко и его сторонниками, публиковались в основном в журнале «Бюллетень яровизации», выходившем под редакцией Лысенко, либо в советской прессе. Однако ни в каких независимых научных журналах данные публикации не приводились.
За пять лет исследования яровизации академик П. Н. Константинов собрал данные по 54 сортоучасткам и 35 сортам пшеницы. В 1935 году он опубликовал результаты своих опытов. В них было показано, что яровизация не даёт прибавки урожая и, кроме того, повышает вероятность заражения растений твёрдой головней. В том числе он отмечал, что средняя прибавка урожая составляет только 0,04 центнера на гектар, что в 20 раз меньше данных, приведённых в работах Лысенко.
В среднем по годам наблюдалось то снижение, то повышение от яровизации, а в среднем за пять лет яровизация прибавки почти не дала
П.Н.Константинов, 1935
Агроприём яровизации подвергался критике специалистами в том числе из-за возможности повреждения семян в процессе их намачивания, проращивания и посева, трудоёмкости этой операции, и большей уязвимости яровизированных растений перед головнёй. Критиками яровизации в 1930-е гг. были исследователи П. Н. Константинов, С. Левицкий (Польша), П. И. Лисицын, Д.Костов.
Физиолог растений Ричард Амазино (Richard Amasino) (2004, 2009) объясняет причину, по которой яровизированное состояние не передаётся следующему поколению растений и по которой невозможны взаимные превращения озимой и яровой пшениц только лишь по действием условий среды, без изменения генов:
У пшеницы недавно были выявлены два гена, аллельная вариация которых объясняет свойство «яровой» или «озимый». Эти гены называются VRN1 (VERNALIZATION 1) и VRN2… У многих озимых разновидностей пшеницы VRN1 индуцируется под действием холода. VRN2 является репрессором VRN1, а экспрессия VRN2 подавляется яровизацией… Яровые разновидности имеют аллель VRN1, которая не репрессируется VRN2.
Richard Amasino, 2004, "Vernalization, competence, and the epigenetic memory of winter", The Plant Cell 16, 2553-2559.
Для обоснования своих разработок в области растениеводства Лысенко выдвинул «теорию стадийного развития растений», которую считали научной, помимо сторонников Лысенко, и его оппоненты — Н. И. Вавилов и П. М. Жуковский.
В 1933 г. Н. И. Вавилов говорил о разработках Лысенко на Международном симпозиуме по проблемам генетики и селекции в США. В том же 1933 г. Вавилов представил работу Лысенко на соискание Сталинской премии как «крупнейшее достижение физиологии растений за последнее десятилетие».
Лысенко был многим обязан Вавилову.Положения теории Лысенко о стадийном развитии растений, по мнению критиков, в некоторой степени соответствовали уровню знаний 1930-х гг., однако не все они были подтверждены экспериментально.
На недостатки теории стадийного развития указывали И. М. Васильев, П. И. Гупало, В. В. Скрипчинский, А. К. Ефейкин, М. X. Чайлахян, В. Юнгес, А. К. Федоров и другие.
В частности, критиковалось утверждение Лысенко «Прохождение световой стадии возможно только после прохождения стадии яровизации» и утверждалось, что и без предварительной яровизации различные сорта растений — яровые, двуручки, полуозимые и озимые — обладают фотопериодической реакцией и задерживаются в развитии при сокращении длины светового дня.
Сам Лысенко считал попытки заменить роль температуры освещением «методологически порочными», дав ответ опровергателям стадийности развития растений в докладе на Всесоюзной конференции по зимостойкости 24 июня 1934 г. и на научном заседании в Институте генетики Академии наук СССР 6 января 1935 г.
Заведующий кафедрой физиологии растений биологического факультета МГУ Д. А. Сабинин изначально относился с большим интересом к работам Т. Д. Лысенко. Он конспектировал доклады Т. Д. Лысенко, сделанные в 1933-34 годах, и эти конспекты остались в его бумагах.
В 1934 г. Д. А. Сабинин посетил Одессу, где Лысенко работал директором Института генетики и селекции. Впоследствии, изучив материалы работ Лысенко, Д. А. Сабинин пришёл к заключению, что «теория стадийности» является частным проявлением существовавшей ранее общебиологической теории детерминации, согласно которой организм развивается в строго определённом направлении, испытывая воздействие определённых условий среды и проходя при этом несколько жизненных этапов.
В монографии, которую Сабинин написал в 1946-47 гг., он критически разобрал сущность этой теории (глава из этой монографии о развитии растений была опубликована в виде отдельной книги только в 1963 году).
Сабинин вступил в конфликт со сторонниками биологических учений Лысенко (до этого он неоднократно и на протяжении нескольких лет критиковал это учение с кафедры МГУ) и в 1948 г. был уволен с преподавательской работы. В 1951 году он покончил жизнь самоубийством, работая океанологом в Голубой Бухте Геленджика.
Конечно, Сабинина могли и просто так уволить 
В южных регионах СССР вегетативно размножаемый картофель постепенно давал всё более мелкие клубни, которые, кроме того, подвергались сильному гниению, то есть происходило так называемое «вырождение» картофеля. Для борьбы с этим Лысенко предложил производить летние посадки картофеля, утверждая, что остановить «ухудшение породы» картофеля можно путём посадки его не в тёплую, а в прохладную почву, в конце лета.
Однако, как и в случае яровизации, был использован анкетный метод сбора данных, позволявший легко фальсифицировать результаты, а какие-либо данные, полученные научными методами, никогда не были опубликованы. Когда летние посадки не дали никаких положительных результатов, Лысенко предложил закапывать собранный картофель в траншеи, пересыпая слой картофеля слоем земли, утверждая, что это снизит потери от гниения клубней. Ho закапывание клубней в траншеи привело к огромным потерям урожая, поскольку гниение клубней лишь усилилось.
Лысенко полностью игнорировал реальную причину вырождения посадок картофеля — вирусы картофеля (особенно большую роль в вырождении играют вирус скручивания листьев картофеля — PLRV, X-вирус картофеля — PVX и Y-вирус картофеля — PVY), подменяя её абсолютно абстрактными идеями об «ухудшении породы» картофеля.
Было убедительно доказано, что вырождение посадок картофеля связано с вирусами, которые распространялись в течение многих лет в вегетативно размножающихся линиях картофеля
Zh.A. Medvedev, 1969. "The rise and fall of T.D. Lysenko", pp. 161-162, Columbia University Press, New York/London.
В августе 1936 г., на выездной сессии зерновой секции ВАСХНИЛ в г. Омске, Лысенко сделал доклад «О внутрисортовом скрещивании растений самоопылителей», в котором вступил в дискуссию с Н. И. Вавиловым и другими генетиками. В данной дискуссии Лысенко отрицал как общетеоретические воззрения своих оппонентов, так и их практическое воплощение в селекционной работе. В частности, Лысенко отрицал метод инцухта полевых культур.
10 апреля 1948 г. Ю. А. Жданов, который рассматривал жалобы учёных на Лысенко, выступил с докладом в Политехническом музее на семинаре лекторов обкомов партии на тему: «Спорные вопросы современного дарвинизма». Критическое выступление Ю. А. Жданова сам Лысенко прослушал у репродуктора в другой комнате, поскольку ему было отказано в билете на доклад. Последовала переписка и личная встреча Лысенко со Сталиным, который дал указание провести сессию и лично вносил исправления в доклад Лысенко.
31 июля — 7 августа 1948 г. происходила Сессия ВАСХНИЛ, на которой большинство докладчиков поддерживали биологические взгляды Т. Д. Лысенко, и указывали на «практические успехи» специалистов «мичуринского направления», что можно легко объяснить судьбой предыдущих оппонентов Лысенко.
Из-за ошибочных взглядов Лысенко на генетику (отрицание менделевского расщепления, отрицание неизменных «генов»), а также политизированных высказываний в адрес оппонентов (например, моргановской генетике приписывались обоснование расизма, евгеника, а также служение интересам класса милитаристской буржуазии), критики Лысенко впоследствии рассматривали сессию как «разгром генетики».
Как отмечает историк науки Алексей Кожевников (1998), сессия проходила по сценарию одной из «игр внутрипартийной демократии», которые режим Сталина внедрил во все сферы жизни советского общества того времени, а именно, по сценарию игры в «партийный съезд»:
1) решение репрезентативного коллективного органа имело намного больший вес, чем индивидуальное решение;
2) фракции и оппозиция были разрешены лишь до финального голосования.
Еще.
1) Поскольку ВАСХНИЛ была не единственным органом, ответственным за биологические проблемы, и раннее вмешательство со стороны Академии Наук СССР могло испортить гладкий сценарий игры, приготовления к сессии были проведены очень быстро, и большинство оппонентов Лысенко просто не были вовремя оповещены о сессии, обеспечив лысенкоистам абсолютное численное большинство.
2) Лысенкоисты на сессии прямо заявляли, что дискуссия (ещё один элемент игры) закончилась в 1939 г., и сейчас «формальные генетики» продолжают бесполезную фракционную борьбу; таким образом, «формальных генетиков» переводили в разряд «нелояльных вредителей», к которым надо применять административные меры, а не слова.
Согласно правилам игры в «съезд», после финального обсуждения и голосования дискуссия прекращалась навсегда, и единственными возможными оставшимися вариантами игры были «обсуждение» принятого решения и «критика/самокритика». К переведённым в разряд «нелояльных вредителей» «формальным генетикам» были применены репрессивные меры или иные меры преследования.
11 октября 1955 в президиум ЦК КПСС направлено «письмо трёхсот» — письмо с критикой деятельности Лысенко, подписанное 297 учёными, среди которых были биологи (в том числе уцелевшие генетики), физики, математики, химики, геологи и т. д.Авторы письма называли И. В. Мичурина выдающимся русским учёным и селекционером, отрицая, однако, связь его работ с «мичуринской биологией» Т. Д. Лысенко и И. И. Презента.
Критики считали деятельность Лысенко «приносящей неисчислимые потери», приводя в качестве примера работы группы сторонников Лысенко по вегетативной гибридизации, «переделке природы» растений и гнездовым посадкам растений, и отрицая практическую и научную значимость этих работ.
Особое внимание критики Лысенко уделили отрицанию им метода инцухта растений, в частности, кукурузы, считая этот метод величайшим практическим достижением генетики и ссылаясь при этом на опыт американских генетиков. Рекомендованный же сторонниками Лысенко метод межсортовой гибридизации кукурузы критики в данном письме считали устаревшим и отброшенным практикой США. По поводу кукурузы они писали:
В результате деятельности Т. Д. Лысенко у нас не оказалось гибридной кукурузы, доходы от внедрения которой, по данным американцев, полностью окупили все их затраты на изготовление атомных бомб.
Критики называли «средневековой, позорящей советскую науку» теорию Лысенко о «порождении видов». Они указывали, что в результате дискуссий 1952—1955 гг. эта теория была специалистами СССР полностью отвергнута.
Авторы письма возражали против противостояния с зарубежной генетикой, которую они призывали не обобщать с евгеникой и расистскими теориями, а использовать её современные достижения на благо СССР.
Математики и физики, написавшие отдельное письмо, утверждали, что попытка академика А. Н. Колмогорова наладить правильное применение статистики в биологии была отвергнута академиком Т. Д. Лысенко.
В противостоянии с оппонентами, которых он и его сторонники называли «вейсманистами-менделистами-морганистами» сторонник Лысенко И. И. Презент использовал обвинения противников в идеологической неблагонадежности. На сессии ВАСХНИЛ 1948 года Презент сказалНас призывают здесь дискуссировать. Мы не будем дискуссировать с морганистами (аплодисменты), мы будем продолжать их разоблачать как представителей вредного и идеологически чуждого, привнесенного к нам из чуждого зарубежа, лженаучного по своей сущности направления. (Аплодисменты.)
На II съезде колхозников-ударников, проходившем в феврале 1935 года («Правда», 15 февраля 1935), Лысенко, говоря о кулацком и классовом противнике «на фронте» яровизации, утверждал:
И в учёном мире и не в учёном мире, а классовый враг — всегда враг, учёный он или нет
После августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 были уволены все генетики и биологи, не согласные с официально поддерживавшейся точкой зрения Лысенко, что явно свидетельствует об избирательности преследований против противников Лысенко: Д. Журавский (1970) указывает, что было уволено порядка 300 противников Лысенко.
Уволены: Николай Кольцов в 1940; Константинов, Шмальгаузен, Завадовский, Жебрак, Розанова и Рапопорт в 1948.
Норвежский историк науки Nils Roll-Hansen (2008) пишет:
Запрет на обучение и исследования по классической генетике вскоре был подтверждён Министерством Образования и Академией Наук
N. Roll-Hansen, 2008. "Wishful science: The persistence of T.D. Lysenko's agrobiology in the politics of science", OSIRIS 23, 166-188.
Т. Д. Лысенко отличался скептическим и даже отрицательным отношением к законам Менделя, указывая на несоблюдение соотношения 3:1 в опытах самого Г.Менделя.
Однако опыты Лысенко не сопровождались тщательным научным анализом результатов, и их результаты не были воспроизводимы. Что же касается законов Менделя, они были подтверждены тремя независимыми группами учёных ещё в 1900 (Hugo de Vries, Carl Correns, Erich von Tschermak).
Аспирантка Лысенко Н. И. Ермолаева в 1939 году опубликовала статью «Еще раз о „гороховых законах“», где на обширном статистическом материале при скрещивании растений гороха безуспешно пыталась опровергнуть данную закономерность.
Ермолаева опубликовала таблицы с исходными данными своих опытов, которые позволили академику А. Н. Колмогорову напечатать в 1940 г. статью «Об одном новом подтверждении законов Менделя».
Материал по данным
http://ru.wikipedia.
Дополнительные ссылки:
http://www.evolbiol.ru/borisov_entr.htmhttp://www.evolbiol.ru/grodnitsky.htmhttp://www.evolbiol.ru/neolamarck.htmhttp://macroevolution.narod.ru/iordansky/evzh1_04.htmhttp://www.evolbiol.ru/glagolev.htmН. Борисов в статье от 05 марта 2008 года "Эволюция, случайность, энтропия (о том, как Дарвин и Клаузиус оказались правыми одновременно)" пишет:
Небезызвестный Т. Д. Лысенко, который так и не мог понять дарвинизма, подменяя его ламаркизмом, неслучайно говорил: «наука-враг случайности», и эта позиция отражает непонимание механистической наукой XVIII-начала XIX веков (в методологии которой фактически «застряла» лысенковщина) стохастического (вероятностного) характером многих процессов в природе. Не понимают сущности случайных процессов и религиозные антиэволюционисты (креационисты) , говорящие, что биологическая эволюция якобы предполагает образование сложных систем в результате исключительно случайных процессов, и что единственной альтернативой случайному процессу является «разумный замысел».
Надо отметить, что учение Лысенко согласно которому организмы в процессе обмена веществ "ассимилируют условия внешней среды", которые после этого сами становятся частью наследственности, понимаемой в духе представлений середины XIX в. - как некое общее свойство организма, как "эффект концентрирования воздействий условий внешней среды, ассимилированных организмами в ряде предшествующих поколений", если отбросить словесную шелуху, повторяет ламарковское объяснение изменений растений под влиянием изменений внешних условий.
Лысенковщина - это неоламаркизм.
Ламаркизм в любой его форме не дает объяснения ни прогрессивной эволюции, ни возникновению адаптации (приспособлений) организмов, поскольку "стремление к прогрессу", "эволюция на основе закономерностей", "изначальная способность организмов к целесообразной реакции", "ассимиляция условий внешней среды" и другие подобные концепции подменяют научный анализ постулированием неких метафизических свойств, якобы присущих живой материи.
Ламаркизм не способен объяснить появление в эволюции организмов каких бы то ни было качественных новообразований: никакое "прямое влияние измененных внешних условий" не может объяснить, например, замену хорды позвоночником в эволюции позвоночных животных, или развитие легких, или возникновение сердца, если, конечно, не считать объяснением ламарков-ское "усилие внутреннего чувства". Ламаркизм беспомощен и в анализе причин, обусловивших возникновение колониальных и общественных организмов и развитие приспособлений у нераз-множаюшихся особей таких видов (например, у рабочих пчел или муравьев). В самом деле, как понять с ламаркистских позиций "воздействия измененных условий" или архаического "упражнения или неупражнения органов" развитие и усовершенствование сложных приспособлений для добывания пищи, строительства гнезда, заботы о потомстве у тех категорий особей данного вида, которые сами не оставляют никакого потомства (рабочие пчелы и т.п.) и уже поэтому не могут передать следующему поколению какие бы то ни было приобретенные ими признаки?
Необъяснимы для последовательно ламаркистских концепций и многие другие эволюционные явления - такие, например, как возникновение любого рода покровительственных окрасок. Покровительственные окраски делают незаметными жертву для хищника и хищника для его добычи (например, зимняя белая окраска зайцев, песцов, горностаев, куропаток и т. п.).
Своеобразный вариант покровительственной окраски представляет собой мимикрия - подражательное сходство какого-либо незащищенного вида животных (имитатор) с хорошо защищенным от врагов видом (модель). Таково, например, сходство мух-пчеловидок Eristalis tenax с пчелами, самок бабочек-парусников Papilio dardanus с несъедобными бабочками-данаидами рода Amauris и т.п.
Все эти и подобные им приспособления никак не могут возникнуть под влиянием "измененных внешних условий" или "упражнения органов", если только опять-таки не предполагать таинственных "усилий внутреннего чувства" у вида-имитатора.
Ламаркизм теоретически несостоятелен, поскольку подменяет научный анализ декларированием неких изначальных свойств организмов (стремление к прогрессу, способность целесообразно реагировать на изменения внешней среды, адекватная соматическая индукция). Ламаркизм принципиально не способен решить важнейших проблем эволюционной теории. Наконец, ламаркистские взгляды не подтверждаются никакими достаточно достоверными научными фактами. Следовательно, по удачной формулировке И.И.Шмальгаузена, "ламаркизм является ложной теорией эволюции, дающей лишь мнимое объяснение развитию органического мира".
