Авторские форумы, блоги, сайты > Блог Булата Владимира Владимировича
ТОСКА ПО ИДЕОЛОГИИ (не моя)
Владимир Владимирович:
ТОСКА ПО ИДЕОЛОГИИ
Хотел было найти в Сети какой-нибудь серьезных геополитический прогноз на ближайшие 20-30 лет, причем, составленный уже с учетом новой геополитической реальности 2014 года. Однако, мне попадалась такая мура, что даже цитировать не буду. Как пошутил автор «Истории русской армии» А.А.Керсновский по аналогичному поводу, «не было предусмотрено разве что вторжение марсиан». Хотя, я думаю, большинство авторов до вторжения зеленых человечков с Марса (а не из России) уже созрело. Бросил эти попытки и занялся другой темой. «Тоска по идеологии» - так я ее назвал. Настроение, характерное для российского общества вот уже 20, а то и больше лет. Идеология? Что это? Зачем она им?
Вот, хочу привести целый отрывок одного из самых тоскующих авторов, который проявил все основные качества этой эмоции:
«Россия – великая метафизическая сущность, которой в 1991году навязали мелкую и подлую потребительскую мораль, когда принцип «я живу для себя и мне никто не нужен», стал нормой. Разве такой судьбы хотели этой стране те, кто на протяжении целого тысячелетия её истории собирал многочисленные земли и народы на них живущие в одно государство? Кто отдал свои жизни за эту страну в многочисленных войнах, кто не жалея живота своего создавал транспортную инфраструктуру. Разве мог император Петр, создавая в 1721году Российскую Империю даже подумать о том, какая позорная судьба будет у этой страны в эпоху засилья «ценностей» общества денег? России как воздух необходима совершенно новая этносоциальная культура, соответствующая конфигурации нового времени. Где генетическим кодом культуры является образование, образование получаемое не только в школе, в вузе или где то еще, но прежде всего в семье, где будет культивироваться культура быть человеком с большой буквы. Ибо, что толку быть кем то, если при этом не быть человеком? Зачем нужна сильная экономика, если люди живут только для себя и не любят друг друга? Кто ответит за нравственное растление некогда великого народа? Почему отвечать на все эти нелицеприятные вопросы приходится в XXI веке, веке высоких технологий и дальних космических полетов? Неужели это конец метафизической сущности под названием Россия, имеющей долгую и богатую историю? Нет не конец, и будущее этой страны велико есть! Ибо сила России не в экономике и технологиях, сила России в ее пассионарном ресурсе, ждущем своего раскрытия на ниве свершения великих дел. Создание грядущей империи высокого духа, ранее названной Православным Царством, вот истинная цель. (книга XLII «Православное Царство и мировой исторический процесс») Кто сказал что эпоха империй прошла? Тотальная глобализация как раз доказывает обратное, но это уже будет империя совершенно нового типа, управлять которой станут не цари земные, а масштабный системный план, как единственно возможная форма организации глобального мира. Организации как института достижения сверхбольших, масштабных целей, таких как создание нового миропорядка для всего человечества. Где гарантом того, что это обязательно будет, является эта книга. Создававшаяся возможно в самый трудный момент российской истории. Поэтому будущее не за бандитами, взяточниками, продажными политиканами, олигархами и прочей мерзостью живущей только для себя, будущее за теми, кто пойдет по пути создания в России империи нового типа. Кто сказал, что понты единственная национальная идея для великой нации, которая неизбежно будет создана? Национальная идея новой нации России заключается в том, чтобы создать новый миропорядок и произвести социокультурное обустройство всей планеты Земля. Ибо глобальный мир не терпит двойственности морали общества денег, поэтому будет создана новая мораль, суть которой в служении всех всем. И это будет воистину великая и славная историческая эпоха, которая не наступит сама по себе, ибо ее создадут люди с чистыми помыслами и большим сердцем, полным любви. Мерзость же запустения человеческой души скоро забудется, забудется навсегда, как и имена тех, кто сегодня «правит» этой великой страной».
http://proza.ru/2014/04/01/2032
Забегая вперед, спрошу: вы поняли, чего хочет автор? Я тоже нет. Начинаются все его несчастья с того, что России (или СССР?) в 1991 «навязали мораль» (сама постановка вопроса комична; напоминает анекдот: «Почему вы нас спаиваете?» - «А почему вы пьете?») Ладно, допустим, Россия – это страна несмышленышей, которым можно навязать все, что угодно, но что значит «потребительская мораль»? Наверное, с тех пор, как обезьяна научилась делать орудия труда, чтобы обеспечить себе более экономное и обширное потребление, все человеческие общества были потребительскими (Август Октавиан с его золотым веком для Рима, король Генрих IV, желавший, чтобы у французского крестьянина была на столе курица, а вовсе не идеология или единственно правильная религия, Гитлер, желавший жизненного пространства для немецкой нации, Сталин, хваставшийся тем, что жизнь колхозников в СССР стала зажиточной – все они выражали эту ужасную идею потребительства, хоть иногда и замысловатым путем, но ее – мелкую и подлую). Однако, на рубеже тысячелетий вдруг, откуда ни возьмись, появляется Павлик Морозов (автор цитированной статьи) и заявляет: нет потребительству! Хорошо. Черт с ней, с курицей! Что взамен? Тут какой-то набор бессвязных морфологем, который привел бы в ужас любого философа-структуралиста, взявшегося проанализировать этот постсоветский поток сознания. И «новая этносоциальная структура» (старая-то чем ему не угодила?), и «образование как генетический код культуры», да еще и укорененное в семье (эти закидоны с семейными ценностями обычно заканчиваются требованием лишить всех родителей, которые не согласны с идеологом семейных ценностей, родительских прав), и «пассионарнный ресурс» (Гумилев? оказывается сила, брат, не в правде, и не в деньгах, а в пассионарном ресурсе), и «метафизическая сущность» (а как же физическая?), и «высокий дух Православного Царства» (вот так выглядит современный гностицизм; думали, гностики повымерли со времен Римской империи, ан нет!) Набор бессвязных конструкций, смысл которых всяк понимает по-разному, а автор тоже по-разному, в зависимости от того, что мы у него спросим. Автор сбивается на полублатной жаргон («понты единственная национальная идея»), как поп, проповедующий среди урок, но выражает великую идею «создания в России империи нового типа» (плагиат… Ленин уже застолбил эту конструкцию за «партией», «партией нового типа») с целью «создания нового миропорядка для всего человечества» (страшно подумать, что ждет человечество, если оно посмеет отказаться от нового миропорядка, да и кто его спрашивать будет). Весь этот новояз должен внушить читателю ту особую тоску по идеологии, которая ранит сердце автора и ему подобных. В 1991 (или ранее) они осиротели по части идеологии, и их жизнь потеряла всякий смысл.
Что ж такое идеология? Не буду оригинален и процитирую Философский словарь того самого 1991 года: «Идеология – совокупность общественных идей, теорий, взглядов, которые отражают и оценивают социальную действительность с т.з. интересов определенных классов, разрабатываются, как правило, идейными представителями этих классов и направлены на утверждение или изменение, преобразование существующих общественных отношений».
«Классовый интерес» - это весточка из той, завершающейся эпохи. Смешно, но все эти осиротевшие в 1991 советские имперцы как-то забывают, что СССР был диктатурой пролетариата, социалистической страной, где отсутствовала частная собственность крупнее глаженой сорочки или зубной щетки (ибо даже знаменитые «шесть соток» не были собственностью их владельца, как не принадлежала земля советским колхозам, хотя они ею пользовались). Эта забывчивость понятна. Изменились общественные отношения, и в 2014 году требовать диктатуры пролетариата и социализации земли – значит нарываться на такие «понты», что мало не покажется. Ладно, ладно, я допустил удар ниже пояса, но все равно, мне непонятно, что забыл автор (и другие аналогичные авторы) в СССРе, если он/ они не собираются делать социалистическую революцию а ля 1917 год? Если СССР – несоциалистическая страна, то никакого исторического значения он не имеет, а становится не то личной диктатурой хитрого грузинского крестьянина (хотя, почему хитрого? по наследству ж не передал это добро), не то цитаделью православного коммунизма с целью сохранить Россию в границах Российской империи, а бренд «СССР» подсунули грузинам и украинцам, которых иначе было не заманить. Бредовость этих структуралистских конструкций столь велика и очевидна, что, как сказал Гоголь, «и в опровержении не нуждается».
Классы, классы… Есть анекдот про советских историков, которые на машине временим попали в Древнюю Москву и первым делом накинулись на Иоанна Грозного с вопросом: ну, как у вас тут развивается феодализм? Марксисты – гегельянцы, а потому легко обходят эту глупость: ведь человек может действовать (дышать, например), не осознавая своих действий (или – любимая поговорка К.А.Свасьяна – как мольеровский герой, говорить прозой, также не зная, что это проза), поэтому классы могли существовать, не осознавая, что они – классы. Но тогда исчезает главный смысл идеологии – ее осознанность. Перенесемся на базар Античных Афин или Древнего Новгорода, или китайской Чанъани эпохи Тан, и мы вряд ли обнаружим хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее «морально-политическое единство» (из арсенала мечтаний современных постидеологов). Какие-то общие представления у этих людей, конечно, будут, но напрасно мы бы искали там (в т.ч. в императорской России) идеологию а ля советский коммунизм или немецкий национал-социализм. Политические партии существовали еще в Древнем Риме, но только в эпоху Французской революции они становятся объединением ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ, а не просто группой людей, поддерживающей принца Конде против кардинала Мазарини или Нарышкиных против Милославских в Москве того же столетья.
Я бы сформулировал понятие идеологии, как «стадиальное явление перехода от аграрной к постидустриальной цивилизации, связанное с распространением массовой грамотности как требования к участникам индустриализации». Все становится на свои места. Это признак индустриальной эпохи. В почти поголовно неграмотной Великой Степи Чингисхану не нужна была идеология. Не было ее и во Франции эпохи Людовика XIV, который довольствовался лишь верноподданностью правящего класса, а через него и всей страны, но не лез в душу каждому крестьянину (в этом некоторые классические консерваторы, вроде Анны Рэнд, совершенно справедливо усматривают большую гуманность тех времен сравнительно с ХХ веком). А потом грамотность усиливается, достигает уровня образованности, с неизбежным расширением кругозора, который – широкий кругозор – позволяет бить авторов, вроде вышецитированного, ниже пояса, и тут уже идеология отмирает естественным образом, как отмирает религия – собрание наивных представлений древних людей о природе и обществе (если же мы видим нечто противоположное, то это четкий сигнал: данное общество деградирует, развивается, или хотя бы стремится развиваться, вспять). Идеологии были востребованы между 1789 и 1991 годами – данную эпоху вполне можно считать эпохой индустриальной и идеологической, да и то не во всех странах. В тем государствах, которые успешно и удачно развивались (Великобритания, США), идеология осталась атрибутом небольших клубов по интересам (вспоминается Джордж Оруэлл, который в своем эссе «Англичане» прямо обвиняет аристократических бездельников в инфицировании британского среднего класса континентальными идеологическими модами, - может здесь лежит причина разделения современной мировой философии на континентальную и англосаксонскую?) А вот в кризисных, догоняющих государствах идеология овладевала массами и мобилизовала их (разумеется, для конкретных задач). Но ни разу не становилась самоцелью. Франция уже давно не якобинская диктатура, Германии с национал-социализмом вообще не повезло, СССР… Бытует т.з., что большевизм довыполнил за несостоявшийся царизм (то-то его, несостоявшегося, нам хотят опять навязать) задачу индустриализации, победил в войне (а интересно – СССР в мире без второй мировой? холостой выстрел?), но в конце концов не смог преодолеть следующую диафрагму, отделяющую индустриальный мир дизельпанка от постиндустриального мира информационных технологий, и совершенно естественным путем приказал долго жить (а вовсе не в результате еврейского заговора, которому для простоты дела приписывали также создание СССР). Ровно также, как обреченные монархисты после 1917, обреченные советисты после 1991 могут лишь стенать об ушедшей эпохе, совершенно не понимая ее, и, не смотря на все клятвы верности СССР, мутируя по сравнению с советской классикой до неузнаваемости (современные советские патриоты напоминают СССР не более, чем какие-нибудь раскольники-скрытники – византийское православие времен патриарха Фотия).
(продолжение следует)
alla:
поэтому будет создана новая мораль, суть которой в служении всех всем. И это будет воистину великая и славная историческая эпоха, которая не наступит сама по себе, ибо ее создадут люди с чистыми помыслами и большим сердцем, полным любви
Мечтатель.
Интересно, кто эти люди?
Интересующийся:
Аlla, как говорил один очень известный ныне в мире человек, который слишком много знал (не тот, о котором глаголил знакомый малоизвестного шефа, а тот, который был покойник и, как поговаривали его сообщники, воскрес и продолжал над ними шефствовать )"нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы". Так что если Вам такие люди известны, то огласите, пожалуйста, весь список этого ума, чести и совести будущей великой и славной эпохи.
Владимир Владимирович:
Подобно монархистам, для которых смысл существования общества, страны и всего мира в целом сводится к восстановлению династии Романовых, советисты считают, что жить без идеологии невозможно. Возродить ее надо любой ценой, и легко представить страну, которая их послушается: развиваться она не будет (уже хотя бы потому, что развитие – суть изменение, а изменения-то как раз допустить и нельзя, потому что достигнут, наконец, идеал, который, как древнеегипетская каменная статуя, должен замереть навеки – такое диалектическое противоречие свойственно человеческому сознанию вообще, ведь, например, мы, желая вечной жизни, желаем не какой-то бесконечности, а всего лишь увековечения нашего самого лучшего дня жизни, вполне конечного и конкретного: в повести Рыбаса «Зеркало для героя» цель эта достигнута, хотя персонажи даже не понимают, что попали в идеал, и хотят оттуда сбежать). Зато будет применен полный джентльменский набор идеологических ограничений. Во-первых, общие правила игры такие, а во-вторых, смысл жизни невозможен без идеологии, и тоскующие по ней ведут себя как почитатели карго-культа в Океании, имитируя внешние атрибуты «великих эпох» прошлого, совершенно не задумываясь о содержании. Например, коммунисты (в теории, конечно) провозглашали последующее – в далеком светлом будущем – отмирание государства. Современные советисты, наоборот, одержимы манией государственности ради государственности (их социальная философия отнюдь не антропоцентричная). Культ личности признавался в СССР уродливой деформацией, а в трудах сторонников реидеологизации – это главное содержание, смысл общественных реакций. Когда-то (может быть, в 1950-х) Северная Корея замышлялась как образец более высокого уровня жизни, свободы человека и социальной справедливости сравнительно с отсталой компрадорской диктатурой Юга. Сейчас смысл существования северного корейца свелся к прославлению великого руководителя, который «имеет немеркнущие заслуги в деле осуществления самостоятельности человечества» (опять все сказано, но ничего не понять), а от желания жить по-человечески на подобающем уровне развития мировой цивилизации создана защита в виде идеологического тренинга «не завидовать никому».
Такая постановка вопроса объясняется по-разному:
1) реидеологизация – хитрый план, согласно которому необходимо создать особую мотивацию (некрасовского «в мире есть царь, этот царь беспощаден, голод – названье ему» недостаточно) труда и верности конкретному менеджеру, который тем самым сможет выжимать из персонала больше, чем в условиях неидеологического общества, и т.о. перед нами приспособившаяся к постидеологическим условиям, но пришедшая с «треклятого Запада/Юга» корпоративная стратегия, расширенная с масштабов размера некоей фирмы до размеров государства (а еще лучше мира). Подобные опасения высказывались веками, прежде всего на Западе, но для пропагандистов идеологической мотивации это вовсе не опасение, а цель, идеал сам по себе.
2) очень примитивное объяснение (хотя примитивизм не обязан быть маркером невероятности, всякое бывает) – идеологи желают подчинения себе подобных, рассчитывая, что сами-то они окажутся в руководителях, и на них большая часть ограничений не будет распространяться.
3) чисто цивилизационное объяснение, согласно которому идеологическая мотивация просто необходима в условиях определенного культурно-хозяйственного типа (например, в Древнем Египте), поскольку колоссальный и неизбежно скоординированный объем необходимых работ требует соответствующей консолидации общества. Шафаревич с каким-то суеверным ужасом описывал все древние цивилизации как неизбежно идеологически тоталитарные. Беда только в том, что, во-первых, доказательств существования древнеегипетской или древнеинкской идеологии нет, а во-вторых, с какого-то момента появление таких неизбежно замкнутых цивилизаций стало невозможно (последний более-менее удачный пример – государство иезуитов в Парагвае). Среда иная. Античная цивилизация вывела человечество (да что античная? – уже персидская империя Ахеменидов) из пространства создания замкнутых цивилизаций, базирующихся на господствующем культурно-хозяйственном укладе.
(продолжение следует)
Владимир Владимирович:
Не стоит забывать и о принципиальной разнице создателей СССР и тех, кто сейчас его оплакивает. Первые были революционерами, и им наплевать на обвинения в экстремизме (можно, кстати, считать революционеров эдакой темной энергией, Шивой разрушения, который сделал свое дело и уходит, освобождая место созидателям, но это был бы слишком примитивный подход), вторых революционерами можно назвать с большой долей условности, если они называют себя революционерами, то «консервативными». Оксюморон «консервативная революция» понятен – эти силы тоже хотели уничтожения, но вовсе не того, что жаждали уничтожить революционеры столетней давности. «Консервативная революция» борется против либерального миропорядка, возникшего в результате Французской революции 1789 года, и логически приводящего к последующим, социальным революциям во главе социалистами и коммунистами (здесь, «консервативные революционеры» в целом правы, когда связывают либерализм с коммунизмом и считают тех и других поочередно агентами друг друга). В «Утре магов» Бержье и Повель совершенно справедливо считают, что у либерализма и коммунизма больше общего, чем у фашизма (вот и назвали «консервативную революцию» своим именем) с каждым из них. Либерализм и коммунизм антропоцентричны, человек в центре их системы ценностей. У фашистов (вместе с клерикалами, кстати) человек ни в коем случае не стоит в центре системы ценностей. Там расположены иные ценности, в т.ч. религиозные чувства, напоминающие огромные шары на елке, которые неизбежно будут разбиты, просто по ходу жизни. Либерализму и коммунизму свойственен исторический оптимизм, «консервативные революционеры», наоборот, погрязли в пессимизме – они всегда обижены историей.
Возникает, естественно, вопрос – как мог советский коммунизм выродиться в такую свою противоположность, как «консервативная революция» или просто реакция, воцарившаяся в настоящее время в России? Ответ лежит в плоскости специфики развития России за последние 500 лет. Главным признаком развития России была и остается периферийность. Можно сколь угодно величать себя целой цивилизацией, но масштаб накладывает известные смысловые ограничения (Грузия и Армения тоже считают себя особыми цивилизациями). Примыкая к Европе и развиваясь во взаимодействии с нею, Россия всегда стремилась доказать себе и другим свой успех, свою адекватность Западу. В ХХ веке СССР – совершенно новое образование, не связанное с Россией ни идеологически, ни политически, ни эстетически, сумел на короткое время (1945-1991) оказаться сверхдержавой (с 1763 по 1945 такой сверхдержавой была Британская империя). Разумеется, СССР возникал вовсе не для того, чтобы усилить Россию и сделать ее повелительницей мира, но печальный итог второй мировой войны, которая большей частью происходила на территории СССР и присоединила к его сфере влияния (которой у СССР в 1920-1930-х не было, и не могло появиться без второй мировой войны) самые отсталые страны Европы и Азии, привел к усилению российского элемента в СССР, что стало просто бальзамом на душу русских консервативных революционеров – к 1950 году они были в подавляющем большинстве эмигрантами и, по идее, врагами советской власти. Они видели в СССР то, что хотели видеть – русскую монархию, чьи крепостные, как в «Скотном дворе» Оруэлла всего лишь мотивированы случайным коммунизмом лучше работать, меньше есть и не бунтовать. Особенно белой завистью пылали разные православные философы, которые уверяли, дай им власть, что не изменили бы в СССР ничего, кроме символики (хотя нет, очень многое изменили бы, потому что реальный СССР не был консервативно-революционной, тем более православной фантасмагорией, Сталин не был православным царем, а цель СССР состояла вовсе не в возрождении Российской империи; просвещенческий характер советской цивилизации слишком уж контрастирует с обскурантизмом любой реакции). Разоблачение культа личности стало для консервативных революционеров «предательством», хотя это была естественная реакция коммунизма на сталинизм в себе. Дальше оказалось, что СССР не может ни мировую революцию организовать, ни догнать-перегнать Запад. Гибель СССР в этом случае была неизбежной. Но совершенно неожиданно советские знамена стали поднимать как раз те, кто ненавидел СССР при жизни (отчасти это объясняется полным идейным бесплодием реакционеров, хотя они приватизировали все, или почти все, эпохи прошлого). Между 1989 и 2015 все или почти все оплакиватели СССР относились к националистическим, расистским, монархическим, религиозно-фундаменталистическим кругам, а немногочисленные коммунисты (даже как-то неудобно употреблять в их отношении термин «настоящие», поскольку брендовую нишу «настоящих коммунистов» приватизировали какие-то форменные власовцы) были оттеснены на обочину политической жизни и практически никак себя не проявляли. Причина проста – этим советским патриотам ненавистна коммунистическая идеология, ее гуманизм и просвещенческий характер. Поэтому они приватизируют оболочку, ничего не стоящую и не значащую без коммунистической, марксистской идеологии, а сам марксизм обвиняют в шпионаже на немцев. Интересно также то, что защитников марксистского коммунизма после 1985 года не нашлось. Это говорит, кстати, не в его пользу (во всяком случае, на данном историческом этапе). Если уж кто в современном мире близок к историческому СССР, то это современная левая «гейропа».
(продолжение следует)
Навигация
Перейти к полной версии