Миф о СОТВОРЕНИИ МИРА
"В окончательной редакции Ветхого Завета значительная часть мифологического материала содержится в первых одиннадцати главах Книги Бытия, и две первые из них содержат два варианта сотворения мира, отражающие две стадии развития иудаизма. Первый вариант изложен в главах первой, второй, а второй — в главе 2, стихе 4-25.
Первый вариант, по единодушному мнению исследователей, был создан авторами, редактировавшими текст после изгнания евреев с их исторической родины, а второй датируют значительно более ранним периодом, относящимся, видимо, к временам возникновения царской власти. Во втором варианте, несмотря на следы редакторской деятельности, ощущается авторский почерк.
В очень сжатом виде первый вариант сотворения выглядит так: вначале над водным хаосом царил только Дух — ЭЛОХИМ который последовательно шестью отдельными актами сотворил свет, небеса, отделил сушу от моря, произвел растительность трех видов, снабдил небо солнцем, луной и звездами, создал птиц и рыб, а на шестой день творения создал животных и человека (одновременно — мужчину и женщину).
Во втором варианте первоначальный хаос представляет собой безводную пустыню, мир сотворяет Яхве; о времени, затраченном на это, не сообщается, а порядок творения таков: земля и небо — растения — человек, созданный из праха (глины), — райский сад в Эдеме с разнообразными растениями, в том числе Древо Жизни и Древо Познания Добра и Зла — звери и птицы — женщина, сотворенная из ребра мужчины.
Кроме этих двух рассказов о творении мира встречаются и иные подробности, как, например, рассказ из Книги Псалмов о сражении Яхве с Левиафаном и сотворении после этого дня и ночи, небесных тел и времен года.
В книге Иова, в главе 38 описывается, как Яхве закладывает краеугольные камни земли при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божий восклицали от радости, — деталь, не имеющая параллелей в обоих вариантах из Книги Бытия, зато созвучная описанию ликования богов по поводу победы аккадского Мардука, а также пира, устроенного победителем, — Баалом для богов по случаю завершения постройки его нового дворца.
Миф о драконе Хаоса встречается в Книге Пророка Исайи, где говорится не только о поражении Левиафана, но и о мышце господней, поразившей крокодила, появившегося, похоже, здесь из египетской мифологии.
Возвращаясь к двум версиям о творении, помещенном в начале Книги Бытия, отметим, что в своей прекрасной книге “Библейские сказания” Зенон Косидовский несколько упростил положение вещей, констатировав лишь явное сходство библейской истории сотворения мира с вавилонским “Энума Элиш” и иными мифами Междуречья."
"ПЯТИКНИЖИЕ: Ветхий Завет Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие
ПРОРОКИ: СТАРШИЕ: Иисус Навин, Судьи Израилевы, Руфь, Самуил I и II, Царей I и П;
МЛАДШИЕ: Исайя, Иеремия, Иезекииль; ДВЕНАДЦАТЬ “МАЛЫХ” — Осия, Иоиль, Амос, Авлий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария, Малахия.
СВЯЩЕННЫЕ ПИСАНИЯ: Псалмы (Псалтирь), Притчи Соломоновы, Иов, Песнь Песней, Плач Иеремии, Ек-клезиаст, Эсфирь, Даниил, I и II книги Ездры и Немии, I и II книги Хроник.
Вышеперечисленные книги (свитки) являются священными книгами еврейского народа, и данный канон сложился в конце 1 века до н. э. Критерием боговдохновленности посчитали то, что они изначально были известны на древнееврейском языке — том, на котором только и мог даровать их Яхве. Протестанты придерживаются той же точки зрения, считая, в отличие от католиков, нижеперечисленные книги “недостоверными” и относя их лишь к кругу рекомендуемого чтения: книги Товита, Юдифи, Премудростей Соломоновых, пророка Варуха, послание Иеремии, Молитва Манассии, I и II книги Маккавейские, некоторые разделы книги Даниила и книгу Ездры на арамейском языке.
Православный Ветхий Завет включает все эти книги, а также Премудрости Иисуса сына Сирахова, II и III книги Ездры и III книгу Маккавейскую, но не признает Молитву Манассии.
К библейской традиции примыкают также многочисленные тексты, циркулировавшие под вымышленными именами и не признающиеся священными ни в одном из вероисповеданий.
Подробный текстологический и лингвистический анализ вскрывает более сложную картину (в интерпретации С. Хука):
Первое повествование о творении принадлежит жрецам, собравшим и оформившим предания еврейского народа после возвращения из вавилонского пленения. Исследователи часто обозначают его как вариант Ж. Второе повествование обозначают знаком Я-Э, полагая его результатом совместной работы яхвистов и элохистов, то есть двух школ или двух авторов, редактировавших древние израильские предания в ранний период Царств. Поскольку вторая версия хронологически более ранняя, начнем с нее.
Версия Я-Э. Изначальное состояние Вселенной определяется как безводная, бесплодная пустыня. Повествование начинается с очень длинного придаточного предложения, сообщающего о первом акте творения Яхве. Прежде чем он ниспосылает влагу, что подразумевается в стихе 5, происходит таинственное событие — нечто выходит из земли, смачивая почву. Последующие переводы исходного текста сначала на греческий, а затем на современные языки нивелировали лингвистические тонкости, однако это нечто определяется древнееврейским словом “эд”, значение которого установить не удается, поскольку в Библии оно встречается лишь дважды. Предположительно — это некий прорыв воды из ключа или источника, подготавливающий первичный акт творения.
Человек создается в этом варианте из влажной земли или глины, причем глагол “сотворил” или “создал” используется тот же, которым в древнееврейском определяли деятельность гончара. Как мы помним, в различных месопотамских мифах боги создают человека именно из глины.
В вавилонском эпосе бог Мардук замешивает ее на крови бога Кингу. В яхвистском источнике божественная кровь заменяется “дыханием жизни”, которое Яхве вдувает в ноздри человека.
Из той же земли или глины Яхве проращивает всяческие деревья, создает зверей и птиц, чтобы посмотреть, не могут ли они стать помощником человека. Когда такого помощника не находится, Яхве наводит на человека магический сон (древнееврейское “тардемах”) и, взяв его ребро (или бок), сотворяет из него женщину. Пробудившийся ото сна мужчина признает в этой женщине свою половину и нарекает ее ЕВОЙ (Хаввой), что означает “жизнь”.
В это же повествование органично вплетен миф о рае, который расположен в Эдеме, на востоке, и рассказ о первом непослушании человека, коварстве змея, вкушении от запретного плода, о последствиях этого и об изгнании первой пары людей из райского сада, — чтобы они не вкусили еще и от древа жизни, приобретя бессмертие.
Райский сад расположен в местности, именуемой Эдем, и некоторые склонны усматривать связь между аккадским “эдину” — “степь” и местоположением первобытного рая, предполагая, что на воображение яхвистского автора действовал контраст между видом орошенной земли его страны и лежащей на востоке от нее пустыней, где лишь божественное чудо могло сотворить сад. Другие исследователи считают такое предположение слишком натянутым.
В Книге Пророка Иезекииля имеются подробности устройства рая, отсутствующие в Книге Бытия: он находится на горе Божьей (это представление встречается в угаритских мифах), там обитает божественный царь ТИРА — “помазанный херувимом” и изгнанный в конце концов оттуда как нечестивец.
У шумеров есть описание земного рая — Дельмуна, где не каркает птица смерти, где хищники не рвут ягнят, не существует преступлений, болезней и старости. В более поздних вариантах, как мы видели, Дельмун стал местом обитания богов, где было разрешено после потопа жить Утнапиштиму и его жене. В этом Дильмуне поначалу не хватало пресной воды, и бог Энке повелел богу солнца Уту добыть эту воду из земли. Возможно, когда-нибудь удастся проследить связь между Уту и таинственной силой, вышедшей из земли для ее орошения в момент творения.
Полагают, что с приходом в Месопотамию семитских народов началась активная редакторская обработка древних и довольно примитивных шумерских мифов, приведение их в соответствие с представлениями семитских народов. В основе своей древние шумерские мифы остались неизменными, однако ряд деталей был опущен, сглажен и традиционный материал подчинен концепции, отсутствовавшей в представлениях шумеров, — деятельностью всеведущего, всемогущего, воплощающего нравственные принципы бога, последовательно осуществляющего свой замысел от момента творения через выбор особо угодного ему народа и до испытаний, которым он подверг этот народ избранный.
После возвращения еврейских изгнанников из Вавилона был восстановлен Иерусалимский храм и жреческое сословие, которое начало активно изучать и перерабатывать наследие своего народа. Именно благодаря их труду возникло то собрание книг, которое ныне именуется Ветхим Заветом.
Редактор жреческого варианта канона оставил неизменной версию Я-Э, однако добавил к этому рассказу еще один, отличающийся рядом важных деталей. Объясняется это, по всей вероятности, тем, что в центре интереса священнослужителей находились скорее ритуалы, чем собственно исторические (или псевдоисторические) материалы. Они адаптировали Псалмы для зачиты-вания их во время великих праздников еврейского Священного года, создав такую структуру Библии, при которой ее книги, главы, стихи стало удобно использовать во время соответствующих богослужений. Недавние исследования показывают, что уже с древних времен новогодние празднества евреев напоминали аналогичные торжества, происходившие в городах Месопотамии. Важным элементом этих торжеств было ритуальное возведение на престол царя — наместника бога, сопровождающееся представлением, инсценировавшим победу бога над драконом. Возведение на престол Яхве, воспевание его славных деяний составляли важную часть новогоднего еврейского ритуала. Еврейский новый год праздновался в течение" семи дней, и это, как полагают исследователи, объясняет разделение актов творения в жреческой версии на серию из семи периодов (с седьмым днем отдыха).
Предполагают, что раздел рассказа о творении в версии яхвистов читались жрецами во время новогодних торжеств. Единственное место текста из Книги Бытия, читавшееся в новогодней литургии, находилось в самом начале раздела, рассказывающего о деятельности Яхве по сотворению мира."
МИФ О КАИНЕ И АВЕЛЕ
"Порядок, установленный Яхве в начале всего сущего, был вскоре нарушен непокорным поведением человека, и древние авторы, видимо, поставили перед собой задачу сообщить и о трагических последствиях нарушения воли творца и подчеркнуть роль Яхве, постоянно наблюдающего за творением рук своих и в случае необходимости вмешивающегося в земные дела для восстановления порядка.
Библейские Каин и Авель являются детьми Адама и Евы, рожденными после изгнания первых людей из рая. Каин был земледельцем, а брат его — скотоводом. Оба они приносят Яхве жертвы: Каин — плоды трудов своих на земле, а Авель — первенцев от стада своего. Яхве принимает жертву Каина и отвергает жертву его брата. Охваченный завистью, Каин убивает Авеля. Яхве проклинает его за это, Каин бежит с места преступления. Яхве отмечает его печатью — “печатью каиновой”, дабы его никто не убивал. Добравшись до земли Нод, Каин строит там город и производит многочисленное потомство, от которого и идет род людской.
Подробное рассмотрение мифа показывает, что он составлен из нескольких разных повествований, которые первоначально никак не были связаны с мифом о сотворении мира, раем и изгнанием оттуда первых людей.
В самом деле, в описываемый момент все население земли состоит из Адама, Евы, Каина и Авеля. Миф в то же время весьма недвусмысленно сообщает, что Каин опасается того, что “всякий, кто встретится со мной, убьет меня”, совершенно явно предполагается наличие установленных ритуалов жертвоприношений и такая стадия развития человечества, при которой уже строят города, — то есть существует коллективный труд, многочисленные инструменты, транспортные средства... Все это никоим образом не совмещается с начальной стадией освоения земли первыми людьми.
Полагают, что миф составлен из трех различных источников:
Первый из них отражал символическую вражду между плодородной землей и пустыней и реальную вражду между оседлыми земледельцами и кочевниками-скотоводами. Среди многочисленных приключений богини Иштар можно припомнить отрывок шумерского мифа, в котором бог-пастух Думузи и бог-земледелец Энкимпу являются соискателями милости Иштар и, в соответствии со своей специализацией, приносят ей жертвоприношения.
Второй источник, предположительно, связан с достаточно развитым обществом, в котором существуют земледельческая и скотоводческая общины со своими ритуалами жертвоприношений. Отвергнутая жертва земледельца означает угрозу неурожая и требует какого-то искупительного ритуала. Исследования древнееврейского текста главы 4, 6-7 показывают, что там есть намеки на наличие некоей враждебной демонической силы требующей, чтобы ее умилостивили. Ключевое слово, переводимое как “лежит”, “пресмыкается”, имеет соответствия в аккадском языке и означает там “злобное пресмыкающееся, ожидающее жертву”.
Возникает предположение, что убийство было ритуальным, а не спонтанным, вызванным ревностью: это было убийство, совершенное для того, чтобы удобрить почву кровью жертвы, землю, “которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего”.
Далее Яхве проклинает убийцу, и в то же время, нанося на него печать, берет его под защиту. Блистательный Джон Фрэзер, который частенько, выражаясь словами одного из его коллег, “тончайший слой ткани фактов растягивал на слишком большую поверхность”, предположил, что бог отметил Каина красной, белой или черной краской, а может быть, искусным сочетанием этих цветов на манер разных диких народов. Он полагает, что: “Украшенный таким образом первый мистер Смит — ибо Каин означает “кузнец” — мог прошествовать по пустынным местам земли без малейшего страха быть узнанным и преследуемым духом своей жертвы. Такое объяснение Каиновой печати имеет то преимущество, что оно снимает явную абсурдность библейского повествования. Ведь в обычной интерпретации бог пометил Каина, чтобы спасти его от нападения людей, по-видимому забыв, что некому было на него нападать, поскольку на земле жили только убийца и его родители. Поэтому, предполагая, что первый убийца был гоним страхом только перед духом, а не перед живым человеком, мы избегаем непочтительности, которую проявили бы, приписывая божеству серьезный провал памяти, малосовместимый с божественным всеведеньем”.
Менее известные и более дотошливые исследователи припоминают новогодние вавилонские празднества, в ходе которых совершавший жертвоприношения жрец и его помощник “очищали” храм сына Мардука кровью убитой овцы, обмазывая стены святилища. После этого, будучи осквернены ритуальным актом, они убегали в пустыню и находились там до конца праздника. В еврейском ритуале Судного дня есть то же сочетание ритуального убийства и бегства, но убегает здесь уже не человек: одного жертвенного козла забивают, а второго — козла искушения — гонят в пустыню. Предполагают, что бегство Каина первоначально имело ритуальное значение: тот, кто был осквернен актом убийства, изгонялся общиной на период очищения, хотя вина его была не личной, а общинной. Он считался не обычным убийцей, а священнослужителем, совершившим убийство на благо обществу, так что, несмотря на временное изгнание, личность его оставалась священной.
Возможно, Каинова печать — это татуировка или иной знак, указывающий на его принадлежность к жреческому сословию. В древности служители храмов (в том числе и ветхозаветные пророки) отмечались подобными знаками.
Подводя итог, можно предположить, что история о Каине и Авеле, становясь все более лаконичной, обретала одновременно дополнительные значения. Миф стал выражать не только вражду между оседлыми земледельцами и скотоводческими кочевниками, но дал объяснение и обычаю кровной мести. Высказывались предположения, что миф говорит о предпочтении, которое Яхве оказывал жертвоприношению животных, однако в законоустановлениях левитов на равных рассматриваются как жертвоприношения животных, так и дары земли.
Кроме того, миф сообщает о происхождении цивилизации у ранних семитов, поскольку Каин изображен как градостроитель некоей страны, местонахождение которой не представляется возможным определить."
МИФ О ПОТОПЕ
"Вновь обращаясь к книге 3. Косидовского, мы встречаем там упоминания о “поразительном” сходстве описаний библейского потопа и потопа, о котором идет речь на одиннадцатой табличке мифа о Гильгамеше. Сходство этих мифов действительно очень велико, и читатель при желании может вернуться к соответствующим страницам нашей книги, но если есть что-то “поразительное” в сравнениях двух этих историй, так это причины столь ужасного бедствия.
В вавилонской истории люди вели себя просто-напросто шумно, и оттого совет богов — хотя и не единогласно — решил уничтожить их, словно забыв, для чего было сотворено человечество: для того, чтобы трудом своим тяжким, воплощавшимся в результате в жертвы богам, обеспечивать небожителям безбедное времяпрепровождение. В конце концов, небольшой шум — не слишком дорогая плата за вечную безбедную жизнь.
В библейском варианте человечество несет справедливое наказание за многочисленные грехи свои, за нарушение заветов Яхве, за то, что в сердцах людей поселилась злоба и неправедность. Люди начали уничтожать друг друга, вести непрерывные войны и грабежи, земля их наполнилась насилием и преступлениями, а о творце своем они забыли.
Взирая на дело рук своих, Яхве сокрушался и не нашел иного выхода, как уничтожить всех людей и животных, положив конец царящему бесправию, и начать все с начала, избрав среди грешников единственного богобоязненного мужа Ноя и троих его сыновей — Сима, Хама и Яфета.
Имеются любопытные работы, проводящие сравнения потопов в шумерской версии, версии вавилонской, яхвистской и жреческой, вплоть до исследования размеров соответствующих ковчегов и сравнения последних с ритуальными сооружениями Месопотамии. Предоставим читателям самостоятельно поработать над этими источниками. Обратим лишь внимание на то, что во всех предыдущих мифологиях человек был создан богами на потребу себе, выполнял функции скота, и только в библейской мифологии участь человеку суждена иная. И требования к нему предъявляются, соответственно, неизмеримо более высокие и духовные. Кому много дано, с того много спросится, и за измену своему высокому предназначению Бог наслал потоп на человечество."
МИФ О ВАВИЛОНСКОЙ БАШНИ
"Ряд исследователей полагает, что известный текст мифа имеет в основе своей две традиции, сплетенные в одно повествование, либо объединенные ранее в каком-то источнике, использованном автором-яхвистом
В мифе рассказывается о том, как некая группа людей, поселившаяся в дельте Евфрата, научилась изготовлять кирпичи из глины (в месопотамских мифах неоднократно сообщается о божественном происхождении этого вида строительного материала), построив город и башню. Вряд ли рассказ этот имеет месопотамское происхождение, поскольку, по понятиям древних вавилонян, священные башни — зиккураты — связывали их с небесами и никак не могли служить символом богоборческой попытки добраться до этих небес. Полагают, что миф скорее отражает изумление и страх кочевников, впервые увидевших в плодородных равнинах дельты Евфрата огромные, по тогдашним понятиям, города и массу людей, говоривших на десятках ближневосточных языков и наречий.
Мораль мифа продолжает ту же тенденцию, что и история о потопе: человек, несмотря на то, что ему был преподан страшный урок, продолжает, будучи зараженным первородным грехом, в гордыне своей стремиться к недостижимому равенству с Богом. Стремление это, однако, выражается не в самосовершенствовании человека, не в его духовном росте и уж, конечно, не в соблюдении заповедей Яхве, а в попытке достигнуть равенства самым простым и грубым путем — путем “взлома” жилища Бога. Любопытно, что люди, “прах земной”, решают увековечить себя дерзким поступком, используя для этого тот же материал, из которого сотворены и они сами. Преступлению этому соответствует наказание гораздо более мягкое, чем потоп, поскольку Яхве после потопа пообещал более не истреблять человечество. Достаточно того, что люди, имеющие общую родословную, разделяются по языкам и разбрасываются по разным землям. Используя принцип “разделяй и властвуй”, Яхве предотвращает возможность какого-либо нового коллективного посягательства на сферу небесную.
Название города Вавилона, точнее, “Баб-Иль”, означающее “врата бога”, вряд ли может выводиться из еврейского корня “бол”, означающего “смешение”, хотя Библия и утверждает, что это именно так. (Быт. 11. 9)."
ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ ВЕТХОГО ЗАВЕТА
"Существуют различные трактовки текста, излагающего обстоятельства исхода еврейского народа из земли египетской и содержащегося в библейской Книге Исхода Одно время существовала упорная тенденция — и эти злоупотребляли как атеистически настроенные комментаторы Библии, так и горячо верующие — поиска рационалистического толкования всех чудес в Книге Исхода Казни египетские объяснялись различными стихийными бедствиями, волшебные свойства жезла Моисеева тем, что в молодости он обучился множеству трюков у египетских жрецов; манна небесная и перепелки, падающие к ногам народа израильского, тоже находили объяснение в явлениях хотя и редкостных, однако встречающихся в регионах Ближнего Востока. Такая настойчивость в рационализации мифа выглядит несколько непонятной.
Если, к примеру, самовоспламенение куста, которое можно объяснить выделением из него огромного количества эфирных масел в жаркую погоду, есть событие весьма заурядное — отчего в библейском сказании ему придается столь большое значение? Если под превращением вод египетских в кровь понимать явления разлива Нила, сопровождающиеся появлением в воде большого количества красного ила, — почему такое событие должно было произвести впечатление на египтян, наблюдавших эти разливы в течение тысячелетий, да и сынов израилевых, проживших в дельте этой реки без малого четыре века? В последнем случае совсем уж загадочно выглядит двойное чудо — вторичное превращение (жрецами фараона) вод египетских в кровь, когда они были уже обращены в кровь Моисеем.
Следует скорее рассматривать все изложенное в Книге Исхода как отражение умонастроений тех, кто интерпретировал реальные события истории Израиля в духе истории чудесного спасения израильского народа и дарования ему статуса избранного Богом. В столь развитой мифологии, какой является Ветхий Завет, мифологический язык становится языком символов, хотя в качестве исходного материала могут использоваться и исторические события, и производящие огромное впечатление природные катаклизмы, и фрагментарные заимствования из иных — более древних и более примитивных мифологий.
Современные исследователи выделяют из истории исхода народа Моисеева линию Божественного присутствия — “шехины”.
Строго говоря, впервые завет с народом израилевым Яхве заключил во времена Авраама (Бытие, 15, 17). После принесения Авраамом жертвы Яхве прошел меж рассеченными животными в виде дыма, пронизанного пламенем. И это было явным божественным знаком избранности Авраама и его потомства- Затем, в Книге Исхода, Яхве появляется в виде столба из дыма и огня при переходе евреями Красного моря. В том же виде он является Моисею на горе Синай, и далее, в Книгах пророков Исайи и Иезекииля, он вновь является в том же виде.
Близкая картина встречается даже в Новом Завете — в Евангелии от Матфея и в Первом Послании апостола Павла коринфянам.
На вавилонском обелиске Хаммурапи этот царь изображен получающим от бога Шамаша древний свод Знаменитых Законов Хаммурапи. Прямой параллелью является история вручения Моисею заповедей, начертанных на каменных, а возможно, первоначально, на глиняных табличках законов, устанавливающих порядок земной, но рожденный на небесах.
Текст, рассказывающий о первом празднестве народа израилева, устроенном в день исхода из Египта, — Пейсах (еврейская Пасха) вновь повторяется в Книге Псалмов (Псалтырь) в Псалмах 187, 77, 104, 105, 135, однако в видоизмененном виде, явно предназначенном для литургии: служитель произносит стих, излагающий какой-то из эпизодов памятных событий, а собрание молящихся вторит жрецу рефреном: "... ибо вовек милость его!". В последние годы в российской публицистике стал очень популярен еще один мотив Книги Исхода: указание Яхве о необходимости сорокалетнего интервала времени, необходимого для полной смены поколений и для окончательного избавления от рабского мышления. Иногда искренне, а иногда лукаво — чтобы в скрытом виде подчеркнуть тезис о том, что в настоящее время все равно ничего толкового сделать не удастся, поскольку “народ не тот”, — поминается история народа израилева, который оказался на первом этапе странствований не готовым к выполнению божественной миссии и был обречен на сорокалетний карантин. Следует заметить, что независимо от намерений публицистов, выдвигающих этот тезис, некоторая доля истины в их высказываниях есть. Особенно заметно это у представителей старшего поколения, непрерывно вспоминающих “старые добрые времена” точно так же, как израильтяне в пустыне с тоской вспоминали избыток рыбы, огурцов и чеснока в плену фараоновом.
Есть тому прецедент и в ранней российской истории: многие историки утверждают, что обвинения русских князей в верноподданничестве по отношению к Золотой Орде являются несправедливыми. Русские князья, согласившись добровольно возить в Орду ясак и даже в случае необходимости предоставлять ханам воинские соединения для их набегов на другие народы, сумели благодаря этому вырастить на Руси поколение людей, не знавших и не боявшихся татар, а потому способных в решающий момент вступить с ними в бой. Именно это поколение, не испытывавшее ужаса перед татарами, и вышло на Куликово поле.
В иных условиях, но примерно за тот же срок — несколько десятилетий — избавился от рабской психологии народ Израиля, который под предводительством Иисуса Навина отправился завоевывать землю своих предков, землю ханаанскую (“молоком и медом истекающую”)."
Новый Завет
"Как мы видели, мифология играла важную роль в развитии религии Израиля. Авторы Ветхого Завета широко пользовались заимствованиями из мифологии соседних народов. При этом можно отметить определенную закономерность, хотя и не всегда четко соблюдающуюся:
элементы мифологии вклиниваются в тексты Библии, в основе своей являющиеся исторически-хроникальными, как правило, в кризисные моменты истории еврейского народа. В период, к которому относятся Евангелия, история еврейского народа достигла пика кризиса. Именно в это время и сложилась новое идейное течение, получившие всемирное значение. Происходящие события называли “новым творением”, возникшее в результате этих событий сообщество людей — “Новым Израилем”, а главную фигуру этого движения — вторым Адамом, новым Моисеем, вторым Иисусом (после Навина).
Присутствие в христианстве явных элементов мифологии по сей день продолжает волновать умы теологов. Попытки демофилогизации христианства предпринимались неоднократно и не раз приводили к глубоким расколам внутри христиан. Однако полное очищение христианства от мифологических элементов вряд ли возможно.
Подобно тому, как в Ветхом Завете первые же страницы содержат ряд элементов (например, грехопадение первого человека), вокруг которых впоследствии развивается остальное повествование, в Новом Завете важнейшим, ключевым элементом является сообщение о рождестве Христовом — начале “нового сотворения мира” или “сотворении нового мира”."
http://dead-religion.narod.ru/bibl.htm
