Авторские форумы, блоги, сайты > Блог Булата Владимира Владимировича
Комментарии на книгу К.А.Свасьяна "Растождествление"
Владимир Владимирович:
Среди статей, посвященных отцам русской демократии, затесалась статья «Ничейная власть» (2005 год)
Наше время имеет все основания гордиться своими достижениями. Оно расточительно празднует победу над властью. Похоже, ни в одном другом столетии власть не возносилась на такие высоты, но и ни в каком другом не опускалась до столь низкого уровня, как в ушедшем ХХ-м. Мы сопоставляем обе половины названного века и делаем выводы. Если первая половина изобилует шедеврами тоталитаризмов и диктатур, то вторая стоит под знаком продуманной и систематически осуществляемой деструкции всякого рода вертикального господства.
Здесь достается англосаксам, бомбившим Германию и судившим в Нюрнберге по праву победителя (попробовали б они судить по праву побежденного…), немного – советскому миру, который «умудрился отдать предпочтение одному гегельянскому перевертышу» (это Свасьян о марксизме), англоязычию, которое германист Свасьян ненавидит всеми фибрами филологической души (под конец средних веков немало «добрых патриотов» - филологов спорили на тему, на каком языке говорили Адам и Ева в раю (иврит не устраивал никого), французы настаивали на французском, немцы – естественно, на немецком, и Свасьян – живи он в те века – счел бы английский вариант святотатством), историкам, которых ждет «конец истории» (по Фукуяме, достукались!), английской философии, техническому прогрессу («Технический прогресс оценивают односторонне: в нем видят умные вещи и не видят глупых ленивых себя. Зачем напрягаться и вспоминать, если можно пользоваться собственной памятью нажатием нужной кнопки! В каком-нибудь холодильнике или сливном бочке унитаза интеллигентности больше, чем в головах, набитых рейтингами, маркетингами и консалтингами», - тут Свасьян мечет громы и молнии, аки Рэй Бредбери), всеобщему примитивизму и недостойности этого примитивизма тому, что Свасьян загадочно именует «духом» (а мы помним, что понятие «дух» у Свасьяна, как и у его учителя Штайнера, заметно отличается от классического). Как все же хреново живется идеалистам: все им не так, одно удовольствие – побрюзжать на белый свет (порою критика нечистого разума за авторством Свасьяна начинает напоминать банальное поколенческое брюзжание: Арно Шмитд в «Республике ученых» (название пародирует трактат поэта Фридриха Готлиба Клопштока «Немецкая республика учёных») описал нечто подобное: замшелый немецкий филолог, комментируя похождения молодого гиперсексуала по чернобыльской зоне в центре США, где после ядерной войны расплодились кентавры, спикающие на самом примитивном американском варианте английского, восклицает: «Мне думается, что мы, немцы, которых все кому не лень упрекают во всевозможных грехах, уж позаботились бы о том, чтобы они изучали греческий и сохранили свой естественный образ жизни»).
Но больше всего достается от Свасьяна современным политикам: таким безликим и отзывающимся на детские клички, вроде «Бил» или «Йошка». Меня это не удивляет. Каждое поколение сверхкритически смотрит на своих современников-политиков и считает, что именно ему достались безрукие импотенты в качестве руководства. Например, Фридрих Ницше, живший во времена Бисмарка, Наполеона III, Дизраэли, Горчакова, Александра III и Победоносцева, едва ли был о них лучшего мнения, чем Свасьян о Йошке Фишере, о чем сам Свасьян с некоторым удивлением пишет в комментариях к Ницше, и, за неимением сильных личностей в политике, гордился, что хоть взрыв Кракатау произошел при его жизни.
Примитивизм политики 1990-х более чем понятен. Это была временная передышка между двуполярным миром холодной войны и многополярным миром разных борцов за духовность, и мир (западный, прежде всего) немного расслабился. А его тут же застукал Свасьян. Впрочем, если бы сам Свасьян жил 200 лет назад, где гарантия, что его восхитили бы Наполеон, Александр I или Кутузов? Для современников кем был Кутузов? Не самым любимым суворовским генералом, состарившимся неудачником, третьеразрядным поэтом (под псевдонимом Голенищев-Кутузов), более того – скандальным педофилом, который завел себе 15-летнюю молдаванку и проводил с нею время вплоть до самого окончания турецкой кампании (скандальным был для современников, пожалуй, скорее, не ее возраст, а разница в возрасте с Кутузовым – 50 лет!) Лев Толстой, который хорошо знал это обстоятельство, предательски (по отношению к читателю) умолчал о нем (народный герой не может быть педофилом, а почему, собственно, педофил не может быть народным героем?) Все эти почти карикатурные недостатки не помешали Кутузову найти единственно правильную стратегию в кампании 1812 года. Да, через 100 лет те из нас, кто доживут, очень удивятся оценкам 2114 года в адрес многих наших современников, которых мы знаем не с самой лучшей стороны.
И вот, как только внешнее напряжение спало (да, Запад жил с 1949 по 1989 в ожидании ядерной войны с СССР, и неплохо в целом жил; это ответ на вопрос: готов ли психологически Запад к большой войне?), избиратели мигом среагировали и избрали… президента с пониженным порогом требований к себе (как кокетливо выражалось «Радио Свобода» в те годы). Но еще Зиновьев в 1981 году предупреждал, что за классическим идиотизмом Запада скрывается столь же классический сволочизм, и он еще себя покажет. А те, кого сейчас почитают за ничтожества, обернутся злыми или добрыми гениями (в зависимости от ощущения поражения или победы).
В общем и целом, не ждите от Свасьяна ничего определенного по политической части (которой посвящена первая глава). Вы ж не ждете от Булгакова политэкономических трактатов по индустриализации и коллективизации, а от Сведенборга – политической программы по разрешению династического кризиса 1718 года? Первые пять статей сборника объединены китайской гадательной триграммой Чжэнь («Гром»), что повторенное дважды (усугубленное) дает гексаграмму Молния [Свершение]. Согласно переводу Книги перемен Ю.К.Шуцкого, она расшифровывается так: «Молния проходит …о! о! [а пройдет, - и] смеемся: ха-ха! Молния пугает за сотню верст, но она не опрокинет и ложки жертвенного вина». Желающие могут полюбопытствовать, интересовался ли Рудольф Штайнер китайской классической Книгой перемен (он вообще слишком уж многим интересовался (от архитектуры до онкологии), и по всем интересующим темам высказывал свое компетентное мнение, разумеется, впечатляющее специалистов, кроме неучей с университетскими дипломами: у мистиков иначе и не получается – они кого угодно впечатлят, кроме неуча с университетским дипломом).
Владимир Владимирович:
Вторая часть сборника статей Свасьяна посвящена, так сказать, «общим вопросам философии». Здесь, прежде чем идти дальше, необходимо разобраться с самым главным термином свасьяновского глоссария, а именно с термином «дух». И хотя мне – материалисту, вроде бы, все заранее ясно, но проявим толерантность и попробуем сыграть не только за белых, но и за черных. Итак, что ж такое «дух»? Википедия по этому поводу говорит достаточно кратко и четко:
Дух — 1) философское понятие, обозначающее нематериальное начало; 2) высшая способность человека, благодаря которой возможно самоопределение личности.
Определение соотношения духа и материи зачастую считается основным вопросом философии. Идеализм, спиритуализм — признание духа первоначалом мира. Идея духа может выступать как:
понятие (панлогизм),
субстанция (пантеизм),
личность (теизм, персоналистические концепции)
Рационалистические философские системы отождествляют дух с мышлением и сознанием; в иррационализме, определяя сущность духа, рассматривают такие его аспекты, как:
интуиция
чувство
воля
воображение и т.д.
Античные натурфилософы 6-5 веков до нашей эры определяли дух, как «нечто газообразное, жизненную силу, движущуюся в теле людей и животных». Библейско-христианская традиция наполняет понятие духа личностным абсолютом и волей. В экзистенциализме дух противопоставляется разуму, а неопозитивизм элиминирует данное понятие, как лежащее вне сферы научного познания.
Согласно Клагесу дух противостоит душе.
Также дух может означать совокупность черт характера, темперамента, знаний и убеждений, придающая силы для действия во имя чего-либо (воинский дух).
Встречается в значении всеобщего характера какой-либо человеческой общности, например дух времени (эпохи, века), народный дух (некая идеальная основа национального характера), корпоративный дух.
Дух времён, дух народов, дух исторических образований — часто встречаются у Вольтера. В основной метод его исторического мышления входило приведение отдельных черт времени, народа, исторического образования к общему знаменателю, который он называл духом. Заглавие его труда называет «нравы и дух народов» в качестве темы, и автор дошёл даже до того, что назвал свой труд историей человеческого духа вообще.
Понятие духа, как чего-то противоположного природе, сложилось в период романтизма и немецкого идеализма, а особенно у Гегеля («Дух обнаруживается как исполинский знак интеграла, соединяющий небо и землю, добро и зло» — Дрейер).
Гегель говорит также и об абсолютном духе, независимом от какого бы то ни было земного носителя, тождественном с чистым божественным духом, рассматриваемым как идеальное целое.
На этом фоне материалисты выглядят сущими варварами. Они нагло вламываются в храм духовности и требуют предъявить, наконец, им этого самого духа (как Аурелиано Буэндия-Старший требовал от попа предъявить ему дагеротипный портрет бога). А почему, собственно, и не предъявить? Если мы, действительно имеем дело с некоей реальностью (никто ж не требует от материалистов предъявить материю – она сама ежесекундно предъявлена вокруг нас), то почему же эта реальность (духовная) не актуальна, а проблематична? Грубо говоря, почему богов и прочие духовности надо «доказывать» или как-то мистически улавливать? Почему все они не объективны, как апельсин? Вспоминается старый китайский анекдот: сидит художник и рисует петуха; подходит буддийский монах: «Что ты такое рисуешь??? Нарисовал бы лучше Будду» - «Нет, петуха рисовать сложнее. Петуха все видели, и если я что-то не так нарисую, любой поправит. А Будду никто не видел…» Вот это «не все видели» висит над духовностью, над идеализмом в целом дамокловым мечом. Абсолютно неразрешимый вопрос идеализма. Что бы не говорили: понятно избранным, понятно образованным, понятно высшей расе, понятно родной стране, понятно избранным специально некой разумной и тоже проблематичной личностью – все убедительно ровно настолько, насколько убедителен сам это утверждающий (католическая церковь потратила века на формирование корпуса эстетически представительных ораторов – ну хоть представительности-то поверьте!) Само собой, это «не все видели» оборачивается еще более худшим, чем могло казаться вначале. Когда споришь на тему, сколько чертей может уместиться на острие иголки, можно назвать любое количество, и получишь кантовскую антиномию – ни подтвердить, ни опровергнуть тебя невозможно. Поэтому количество разновидностей духовности стало увеличиваться в геометрической прогрессии (по сути дела материализму противостоит не какой-то единый идеализм; или атеизму – единая религия, а множество идеализмов и религий, которые согласны друг с другом еще меньше, чем с атеизмом-материализмом). Разумеется, каждая разновидность именно себя считает «ортодоксальной», а все прочие разновидности духовности – «сектами» (даже если они численно вдесятеро больше «ортодоксии»; а уж мистические секты вообще насчитывают единицы, максимум десятки членов). Свасьян утешает себя тем, что:
Поль Топинар, выдающийся антрополог, указал в свое время на основной дефект геккелевской «Антропогении». Геккель, как известно, прослеживает эволюцию преобразования живых существ лишь до двадцатой ступени (антропоид), двадцать первой (человекообезьяна) и двадцать второй (собственно человек). На этой двадцать второй ступени цепь неожиданно обрывается. «Геккель, — говорит Топинар, — забывает двадцать третью ступень, на которой блистают Ламарк и Ньютон»
Rudolf Steiner, Reinkarnation und Karma, vom Standpunkte der modernen Naturwissenschaft notwendige Vorstellungen. In: Wiederverkörperung und Karma und ihre Bedeutung für die Kultur der Gegenwart, Dornach 1994, S. 26.
А чем еще себя утешить-то… Разве что ньютоновским рангом. Поэтому все мистики просто обязаны быть энциклопедистами, академиками, гениями и т.д. Последний довод этих королей…
Владимир Владимирович:
Зачем все это? Свасьян (как и другие историки философии) совершенно справедливо начинают идеализм с Платона (оставив в покое досократиков – их отношение к т.н. «духу» темная история; Ясперс сказал бы, что они еще не вполне преодолели «осевое время» - т.е. от конкретно-исторического к абстрактно-логическому мышлению). Платон считает, что окружающий мир неправильный (например, общественно-политическое устройство неправильно). Само по себе такое мнение не было чем-то из ряда вон выходящим. VII-V века до н.э. – эпоха острой политической борьбы во всем греческом мире. Но Платон оказался хитрее Сократа. Повторять его судьбу Платону не хотелось, а поэтому он создал себе алиби – он придумал идеал. Идеал – это такая у-топия (именно в этом самом ироническом грекоязычном понимании), которая как бы есть, но ее и нет. Потащат в суд – скажешь, что это всего лишь выдумка, станут внимать – скажешь, что это правда. Я не могу отделаться от впечатления, что все это получилось у Платона совершенно случайно, непреднамеренно (идеалисты иронизируют над материалистами, которые тщатся вывести абстрактные вещи из конкретных процессов, но тут классический случай влияния тактики на стратегию). У этой идеальной у-топии оказался весьма прелюбопытный признак – она на удивление точно совпадает с симпатиями и представлениями самого Платона. В любом споре любой спорщик (а уж греки любили полемизировать) теперь мог пожать плечами и произнести магическое слово «идеал». Теперь не надо было что-то доказывать и убеждать, достаточно было сослаться на нечто существующее (для спорщика) и несуществующее (для его оппонента), как на главный аргумент. Если же реальность не соответствует идеалу, тем хуже для реальности. Греки, надо отдать им должное, тут же раскусили Платона и его идеализм. Аристотель, которого Свасьян считает всего лишь досадным недоразумением на пути платонизма, первым заявил: «Платон мне друг, но истина дороже» (это насчет россказней об Атлантиде). Трудно более точно и определенно высказаться по поводу идеализма: он лжив. Пусть даже из самых благих пожеланий, но он лжив.
Платон так и затерялся бы в водовороте греческой философии (а там были фигуры крупнее Платона), но он обретает второе дыхание уже в эпоху неоплатонизма – второго дыхания идеализма, вобравшего в себя классический платонизм, аристотелеву логику, орфизм, пифагореизм, а также различные восточные культы, освоенные благодаря эллинистическому смешению. Свасьян неоднократно отмечает:
Известно, что западная философия опознала в Платоне своего отца. Когда потом эта философия стала называться христианской, выяснилось, что у отца нет ни малейшего желания обратиться в христианство самому. У западных философов не Платон оказывался христианином, а скорее, христианский Бог платоником. Сам Платон (у Марсилия Фичино, например) умудрился дотянуться до ранга Бога-Отца.
и
Самое интересное: не эллин Плотин пошел в школу к отцам переучиваться на христианина, а отцы в плотиновскую школу, переучиваясь в платоников. Для эллина Плотина христианство было, согласно 1-му посланию к Коринфянам, безумием. Платон (в поздней аватаре Аристотель) стал для христианских мыслителей praecursor Christi in naturalibus.
Все верно: для возникновения христианства мало было Александру Македонскому завоевать Азию, мало было греческой философии вообще соединиться с восточными культами, мало было Риму создать общественную среду, идеально пригодную для распространения христианства, без неоплатонизма христианство если и появилось бы, то смахивало, скорее, на какие-то египетские мистерии Орисиса, чем на мировую религию. Без неоплатонизма христианство невозможно. Иудаизм времен Неемии и Ездры вообще не рассматривается в качестве прародителя, как не мог даже биологический отец Ломоносова, по его отзыву, «в крайнем невежестве воспитанный», написать «Введение в истинную физическую химию». Что такое был классический иудаизм (см. ветхий завет)? Он был примитивен, как… Судите сами: во всем корпусе ветхого завета, созданного в конце V века до н.э. содержится по сути одна только мысль: еврейский бог погубит всех врагов евреев, но для этого евреи должны соблюдать условия контракта, заключенного с ним. Если вокруг себя еврей видел нечто прямо противоположное этой мысли, значит, он лично (или все они вместе взятые) какие-то макаром нарушили контракт со своим племенным бородатым богом. Ни к идеализму, ни к материализму, ни к аристотелевским категориям это не имело никакого отношения. Это можно назвать шаманистическим реализмом (по аналогии с латиноамериканским литературным «магическим реализмом»), но и только. А философские школы в иудаизме эллинистических времен и тем более позднейший гностический талмудизм – это, конечно, уже влияние античной философии (к примеру, Филон Александрийский невозможен без платонизма и стоицизма). Ставя вопрос: почему христианство и ислам выжили, а другие детища античного идеализма – все эти разновидности гностицизма исчезли, оставив нам лишь претенциозные последы типа учений Гурджиева и того же Штайнера, необходимо понимать, что это вопрос, скорее, психологический, чем философский: в христианские общины шли, как правило, люди с меньшей фантазией, чем в гностические школы (они чаще «грешили», а поэтому оставили потомство). Однако, не был ли масштабный демографический спад III века н.э. (население Римской империи сократилось со 100 до 60 млн. человек) отражением не только хозяйственного, политического и эпидемиологического кризиса (чума 250-265 гг), но и отражением деформации демографических процессов за счет массового распространения гностического идеализма в империи и далее на восток?
Pantheist:
--- Цитата: "Владимир Владимирович" ---(никто ж не требует от материалистов предъявить материю – она сама ежесекундно предъявлена вокруг нас)
--- Конец цитаты ---
Помнится, modus тут требовал... :roll:
Владимир Владимирович:
Соль анекдота в том, что идеалисты как раз материи-то не отрицают (даже Платон и Гегель), а вот материалисты идеальный мир игнорируют. Тем обидно.
Навигация
Перейти к полной версии