Хочу всё же добавить немного к истории вопроса – откуда взялось понятие «азиатского способа производства». Никифоров пишет: «С нашей точки зрения, простая констатация несомненного в принципе факта — что К. Маркс и Ф. Энгельс являются авторами представления об азиатском способе производства — не только недостаточна, но и ведет к искажению реальной исторической картины. Необходимо проверить, какое место это представление занимало в их учении об общественно-экономических формациях, а также в произведениях В. И. Ленина, проследить эволюцию взглядов основоположников марксизма по данной проблеме». Вот именно.
Немецкая наука в освещении особенностей стран Востока зависела от фактов, собранных французами и англичанами. Она прошла период увлечения Китаем (произведения Г. В. Лейбница, X. Вольфа, И. Г. Гердера) и перешла к концепции «азиатского деспотизма». Ф. Гегель, предпринявший грандиозную работу по сведению воедино достижений предшествующей науки и созданию на принципах историзма новой концепции всемирной истории, в оценке роли стран Востока следовал в значительной мере за Монтескье, определяя Восток как независимое, параллельное Европе целое, застывшее на первой ступени развития и потому, в сущности, не историческое.
Когда К. Маркс и Ф. Энгельс в 1853 г. впервые приступили к глубокому изучению проблем Востока, наука о начале человеческой истории вступала в переломный период, который завершился в конце 70-х годов XIX в. К. Марксу и Ф. Энгельсу была уже в это время известна работа Гакстгаузена, они знали об общине у славянских народов; в остальном их сведения о первых стадиях всемирной цивилизации неизбежно должны были основываться на уровне науки первой половины XIX в. — с ее представлениями об Индии как прародине индоевропейских народов и эталоне древнейшего общественного строя, с господствующей концепцией принципиального различия между общественно-экономическим строем европейских и восточных стран.
В мае 1853 г. Ф. Энгельс в письме к К. Марксу поделился некоторыми соображениями об истории народов Востока, возникшими у него при чтении книги Ч. Форстера «Историческая география Аравии». В ответном письме Маркс, развивая ту же тему, коснулся общих вопросов специфики социального строя на Востоке. Основным источником ему в это время служила книга Ф. Бернье. «Бернье,— писал К. Маркс,— совершенно правильно видит, что в основе всех явлений на Востоке (он имеет в виду Турцию, Персию, Индостан) лежит отсутствие частной собственности на землю. Вот настоящий ключ даже к восточному небу». «Отсутствие частной собственности на землю,— сразу же откликнулся Энгельс,— действительно является ключом к пониманию всего Востока. В этом основа всей его политической и религиозной истории. Но почему восточные народы не пришли к частной собственности на землю, даже к феодальной собственности?». Пытаясь объяснить эту, как в то время казалось, основную черту общественно-экономического строя Востока, Ф. Энгельс указывает на особенности сельскохозяйственного производства, обусловленные природой и климатом Востока: на особую роль общественных работ, прежде всего ирригационных. По мысли Ф. Энгельса, работы эти, являвшиеся первым условием производства в странах засушливого климата, неизбежно должны осуществляться большими коллективами людей, что содействует сплочению общин и функционированию деспотической центральной власти, насильственно объединяющей общины для производства работ в масштабах всей страны. Такова в общих чертах точка зрения, сложившаяся у К. Маркса и Ф. Энгельса к июню 1853 г. и отраженная в переписке, а затем в статье «Британское владычество в Индии» (10 июня 1853 г.).
В своих статьях К. Маркс не сформулировал так определенно, как в переписке с Ф. Энгельсом, гипотезу особого азиатского строя — с огромной ролью ирригационных работ, с деспотическим государством, угнетающим общины; он проявил осторожность и в решающем пункте — об отсутствии частной земельной собственности. По-видимому, К. Маркс считал, что в литературе вопрос все же недостаточно ясен.
Дальнейшую эволюцию взглядов Маркса и Энгельса отражает работа «Формы, предшествующие капиталистическому производству». Одной из ее особенностей, по сравнению с работами К. Маркса и Ф. Энгельса 1853 г., является то, что в ней ничего не говорится о необходимости для стран азиатского способа производства крупных ирригационных работ. Эта важная черта азиатского способа производства перестает с 1857—1858 гг. упоминаться в произведениях К. Маркса и Ф. Энгельса. В самом деле, строй, основанный на азиатском способе производства, рассматривается в «Формах, предшествующих капиталистическому производству» как общий для всех народов земли при переходе их от первобытности к классовому обществу. При таком подходе климатические особенности стран Азии и Африки, обусловившие необходимость крупных ирригационных работ, естественно, не могут больше выдвигаться как определяющие факторы.
В «Формах, предшествующих капиталистическому производству» общественный строй азиатских стран выглядит менее косным, менее безусловно деспотичным, чем в работах 1853 г.; при всей несомненной косности и деспотичности «восточного» общества в нем обнаруживается все больше одинаковых и сходных черт с «Западом».
После выхода первого тома «Капитала» К. Маркс больше ни разу не употреблял в своих произведениях термин «азиатский способ производства». Произошло ли это в силу отказа от самого понятия особой азиатской формации? И, если такой отказ имел место, чем он объясняется?
Из ответов, дававшихся учеными на эти вопросы, особенно известны два. Ренегат коммунизма реакционер К.-А. Витфогель признает и даже подчеркивает, что К. Маркс и Ф. Энгельс изменили взгляды на азиатское общество, отказались от понятия «азиатский способ производства». Витфогель объясняет это страхом К. Маркса и Ф. Энгельса перед конечными выводами, напрашивавшимися, по его словам, из гипотезы «азиатской» формации. Дело якобы в том, что азиатский способ производства, характеризующийся отсутствием частной собственности на средство производства — землю, служил на Востоке базой деспотизма, а это-де не может не натолкнуть на мысль о неизбежности деспотизма и при социалистическом строе. Правда, не говоря уже о бросающемся в глаза клеветническом, антикоммунистическом характере всего рассуждения, Витфогель не в состоянии привести ни одной цитаты, ни одного факта, которые подтвердили бы, что К. Маркс и Ф. Энгельс действительно заметили какие-то страшные для социализма выводы, вытекающие из гипотезы азиатского способа производства. Но отсутствие фактов Витфогеля не беспокоит, его построения преследуют в конечном счете не научную, а чисто политическую цель.
Есть по этому поводу и объяснения ученых-марксистов.
Одни из них категорически отрицают изменение взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса в начале 80-х годов и настаивают на том, что Маркс и Энгельс всегда были сторонниками гипотезы азиатского способа производства. Другие, напротив, утверждают, что К. Маркс и Ф. Энгельс никогда не придерживались этой гипотезы, следовательно, не меняли своих взглядов и в 80-е годы. Некоторые исследователи — начиная с Г. В. Плеханова — признают изменение гипотезы К. Маркса и Ф. Энгельса в 80-е годы. Часть последних фактически оставляет открытым вопрос, произошло ли это изменение по инициативе одного Энгельса или также Маркса; другая часть упрекает Энгельса в том, что он изменил якобы в этом пункте концепцию Маркса; третья часть полагает, что К. Маркс и Ф. Энгельс вместе пришли к новой точке зрения.
Б. Ф. Поршнев считал «азиатский способ производства» всего лишь синонимом слов «архаичный», «первобытнообщинный», «племенной», т. е. всех терминов, использовавшихся Марксом для обозначения доклассовой, доантагонистической эпохи истории (или доистории). Когда Морган открыл общину у американских индейцев, утверждал Поршнев, окончательно отпала причина для обозначения этого глобального института словом «азиатский». Ближе к истине в данном пункте, по-видимому, точка зрения, согласно которой к началу 80-х годов XIX в. Маркс и Энгельс преодолели представление о классовом характере общества с азиатским способом производства, что было обусловлено бурным развитием исторических знаний. Прав Ю. В. Качановский, утверждая, что с определенного момента К. Маркс стал располагать в начале общественно-исторического процесса не восточное общество, а общество, исследованное Л. Морганом.
Преодоление основоположниками марксизма взглядов, диктовавшихся уровнем науки первой половины XIX в., продолжалось во второй период развития их взглядов на историю стран Востока. Этот этап открывается примерно в 1868 г., когда К. Маркс приступает к глубокому изучению уже ранее известных ему трудов Г. Л. Маурера, и заканчивается в 1884 г. книгой Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
По нашему мнению, именно в изучении К. Марксом и Ф. Энгельсом в 70-е годы русских материалов следует искать отправной момент, подготовивший изменение взгляда основоположников марксизма-ленинизма на историческое развитие стран Востока.. Речь идет об исследовании ими вопросов, связанных с сельской общиной. Действительно, в русских общинах периодические переделы земли — этот важный пережиток коллективной собственности — были несравненно более распространены, чем в индийских. Россия, как и страны Востока, имела деспотическое правительство. С другой же стороны, Россия 70-х годов XIX в. была страной несомненно европейской, с наличием буржуазных и добуржуазных форм частной собственности на землю, страной, начавшей уже развиваться по общеевропейскому—капиталистическому образцу.
Изменились ли — и если да, то в какой момент — в этом главном, решающем пункте взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса на восточное общество? В их печатных работах 70-х годов мы не находим указаний на этот счет. Правда, тезис о возможности перехода экономически отсталых стран к социализму, минуя капитализм, выработанный на материале России, Ф. Энгельс впоследствии (1882 г.) распространил на страны Востока. Однако некоторые места в печатных работах и рукописях К. Маркса и Ф. Энгельса, относящихся к периоду до 1881—1882 гг., заставляют думать, что основоположники марксизма не считали еще в этот период опровергнутым воспринятое ими из научной литературы о Востоке в 1853 г. положение об отсутствии в ряде стран Востока частной земельной собственности. В «Анти-Дюринге» Ф. Энгельса (1877—1878) снова читаем: «На всем Востоке, где земельным собственником является община или государство, в языке отсутствует даже само слово „помещик". Только турки впервые ввели на Востоке в завоеванных ими странах нечто вроде помещичьего феодализма».
Но это вовсе не означает, что Энгельс считал соединение «древней общины» с «восточным деспотизмом» особой общественной формацией. Это ясно следует из 3-го отдела «Анти-Дюринга», где автор, говоря о возникновении государства, выводит его не из общинного строя и необходимости искусственного орошения, а из развития частной собственности и классовых противоречий: «Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое движется в классовых противоположностях, было необходимо государство, т. е. организация эксплуататорского класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничество или феодальная зависимость, наемный труд)». Поэтому государство «в древности... было государством рабовладельцев — граждан государства, в средние века — феодального дворянства, в наше время — буржуазии».
Историографическим периодом, когда К. Маркс, а за ним Ф. Энгельс сделали решающий шаг, давший возможность прийти к окончательному выводу о конкретной смене общественных формаций, были 1881—1884 годы (т. е. время накануне смерти К. Маркса и непосредственно после нее). Наука располагает основными источниками, дающими возможность детально проследить развитие взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса по интересующему нас вопросу.
Новым научным достижением, в корне изменившим представления о первобытном обществе и позволившим К. Марксу и Ф. Энгельсу по-новому подойти к проблеме докапиталистических формаций, стало открытие Л. Г. Морганом родового строя.
Наброски ответа К. Маркса на письмо В. И. Засулич (март 1881 г.) служат уже свидетельством влияния Моргана на взгляды Маркса о докапиталистических формациях. Во-первых, К. Маркс прямо упоминает в этих набросках об открытии Л. Г. Моргана. Во-вторых, в них Маркс, впервые после своих работ периода до 1853 г., формулирует тезис о первобытнообщинном строе, непосредственно предшествовавшем античному, и даже подбирает для него специальное название—«архаическая формация» (явно ради того, чтобы избежать путаницы с обществом азиатского способа производства, занимавшим соответствующее место в марксовой периодизации всемирной истории 1859 г.). Итак, полный, доведенный до конца, отказ от гипотезы отдельной азиатской формации и от самого термина.
Теперь – о любимом тезисе антикоммунистов, о возможной связи социализма и деспотии в рамках «азиатского способа».
Особенно интересно следующее место письма Энгельса Каутскому, где Ф. Энгельс пишет о первобытнообщинном строе буквально в тех же выражениях, в каких когда-то, в 50-е годы, К. Маркс и он писали об обществе азиатском: «...голландцы на основе древнего общинного коммунизма организовали производство на государственных началах... Между прочим, это доказательство того, что первобытный коммунизм на Яве, как и в Индии и в России, образует в настоящее время великолепную и самую широкую основу для эксплуатации и деспотизма (пока его не встряхнет стихия современного коммунизма)».
Как видим, в этой цитате Ф. Энгельс рассматривает знакомую нам формулу азиатского строя: первобытная община плюс государство. Однако государство в данном случае не выросло из общин, а было привнесено колонизаторами извне. Строй, существовавший до прихода голландцев, определяется как «древний общинный коммунизм». Ясно, что термин «коммунизм» исключает представления о древнеазиатской деспотии, о поголовном рабстве и т. д. Общинный строй, по мысли Энгельса, может служить базой эксплуатации, но лишь вносимой колонизаторами извне.
Если сравнить книгу Л. Г. Моргана, конспект К. Маркса и книгу Ф. Энгельса, то их концепция в основе едина. Маркс, конспектируя работу Моргана, сделал сравнительно мало критических замечаний, страницу за страницей он пересказывал автора, явно соглашаясь с ним. Поэтому, когда Энгельс принял ту же концепцию, он, безусловно, следовал в этом отношении за Марксом.
Первым классовым обществом Ф. Энгельс, таким образом, признал рабовладельческое. Вместе с тем для него не существовало больше никакого цивилизованного, классово антагонистического общества, в котором отсутствовала бы частная собственность на землю (ср. «Анти-Дюринг»). В книге Энгельса говорится об античном государстве — органе рабовладельцев, феодальном государстве—органе дворян, но нет даже упоминания особой восточной деспотии. Никакой отдельной формации азиатского способа производства схема Ф. Энгельса 1884 г., безусловно, не допускает. Нет оснований сомневаться, что в этом отношении он разделяет и развивает взгляды К. Маркса.
Как видим, окончательные выводы К. Маркса и Ф. Энгельса, подготовленные, как мы стремились показать, всем развитием их взглядов, могут быть выражены в следующих четырех положениях: 1. Никакой коренной противоположности между «Востоком» и «Западом», одинаковые общественные формации в обоих случаях. 2. Рубеж — не между «Востоком» и «Западом», а между рабовладельческой и феодальной формациями. 3. Никакой особой формации между первобытнообщинным• и рабовладельческим строем. 4. Ни классово антагонистического общества без государства, ни возникновения государства без классово антагонистического общества; первобытнообщинный строй — ни классов, ни государства.
