Чистый атеизм в литературе и искусстве встречается действительно редко.
Да в том-то и дело, что атеистический форум по этой теме гораздо шире и разнообразнее, он должен выходить за свои "рамки чистоты".
Приведу маленький пример. Все мы знаем о противостоянии русского писателя и философа Льва Толстого с РПЦ. С точки зрения атеиста, брать глубоко верующего человека за основу для "нападения" - нельзя. А если взять. Будут ли нападки на РПЦ нападками на веру в целом. Безусловно.
Читаем биографию:
"...Церковь по-прежнему не оставляла попыток помочь Льву Николаевичу увидеть всю нелепость его притязаний на роль нового пророка и реформатора христианства. В Ясную Поляну к писателю приезжали и священники, и архиереи… Естественно, разговаривали о вере. Но как же оценил Толстой это внимание к себе? Вот дневниковая запись, сделанная Львом Николаевичем в 1909 году после приезда к нему тульского епископа Владыки Парфения: «Вчера был архиерей, я говорил с ним по душе, но слишком осторожно, не высказал всего греха его дела. А надо было… Он, очевидно, желал бы обратить меня — если не обратить, то уничтожить, уменьшить мое, по их мнению, зловредное влияние на веру и церковь. Особенно неприятно, что он просил дать ему знать, когда я буду умирать. Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я «покаялся» перед смертью. И потому заявляю, кажется, повторяю, что возвратиться к Церкви, причаститься перед смертью я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки и потому все, что будут говорить о моем предсмертном покаянии и причащении — ложь».
Еще одно высказывание Льва Николаевича, очень показательное в смысле его отношения к Церкви:
«…Я готов скорее отдать трупы моих детей, всех моих близких на растерзание голодным собакам, чем призвать каких-то особенных людей для совершения над их телами религиозного обряда» (из беседы с Наживиным — за месяц до кончины).
Вообще, поражает это удивительное пренебрежение Льва Николаевича к религиозным чувствам людей, с которыми он полемизирует о вере. Говоря о Православии, Толстой именует Господа Иисуса Христа «повешенным иудеем», таинство причащения Тела и Крови Его — «похлебкой», Евангелие — «мешком грязи», а Пречистую Матерь Божию называет словами, которые не поворачивается язык повторить даже в виде цитаты.
Странное дело: ведь Толстой искренне проповедовал любовь всех ко всем, терпимость, непротивление злу. После цареубийства 1 марта он в своем письме к Императору Александру умолял его помиловать убийц Императора-отца, дать им денег, услать в Америку и написать манифест со словами вверху: «Я говорю: любите врагов своих». (За этот акт Толстой обещался быть «собакой, рабом нового Государя и плакать от умиления»). По многочисленным отзывам родных, Лев Николаевич от природы был очень добрым и отзывчивым человеком. Но когда речь заходила о Церкви и ее учении, Толстой как будто забывал, что православные христиане — тоже люди, и грубые слова его, сказанные в адрес православных святынь, глубоко ранят их сердца. В такие моменты он становился просто другим человеком. К Церкви, ее священству и мирянам Толстой был в своих высказываниях жесток и безжалостен.
Эту бескомпромиссную вражду Льва Николаевича в его отношении к Церкви оспаривали и осуждали не только церковные деятели, но и его же собратья по перу. Вот воспоминания архиепископа Никона (Рождественского) о беседе с великим русским философом В. С. Соловьевым.
«На мой вопрос, давно ли он видел графа Толстого, покойный философ-христианин ответил мне: «С тех пор, как я увидел, что граф питает личную ненависть к Господу Иисусу Христу, я всё порвал с ним и больше не имею с ним никаких сношений»..."
17.11.2010
ЛЕВ ТОЛСТОЙ И ЦЕРКОВЬ: ВОЙНА БЕЗ МИРА? (Ткаченко).
Читаем другой источник биографии:
"...Лев Толстой в последние годы.
Начиная с февраля 1902 года, когда состояние здоровья Толстого ухудшилось, было предпринято несколько попыток убедить Льва Толстого покаяться, примириться с церковью и умереть православным христианином. По словам Софьи Андреевны, Толстой решительно отверг такую возможность: «О примирении речи быть не может. Я умираю без всякой вражды или зла, а что такое церковь? Какое может быть примирение с таким неопределённым предметом?»[40] Увещевания не прекращались до кончины писателя; незадолго до смерти, 22 января 1909 года, после визита тульского архиерея Парфения, Лев Толстой записал в своём дневнике: «Вчера был Архиерей, я говорил с ним по душам <…> Особенно неприятно, что он просил дать ему знать, когда я буду умирать. Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я „покаялся“ перед смертью. И потому заявляю, кажется — повторяю, что возвратиться к церкви, причаститься перед смертью, я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки. И потому всё, что будут говорить о моём предсмертном покаянии и причащении — ложь. <…> Повторяю при этом случае и то, что похоронить меня прошу также без так называемого богослужения, а зарыть тело в землю, чтобы не воняло.»[41]
Лев Толстой скончался в ноябре 1910 года. Софья Андреевна, желая провести церемонию отпевания мужа, нашла (несмотря на запрет Синода) некоего священника, который 12 декабря 1912 года на могиле графа совершил заказанную церемонию.[42] Сведения об этом проникли в печать[43], в связи с чем, в мартовском за 1913 год номере журнала Московской духовной академии «Богословскiй Вѣстникъ» профессор Н. Д. Кузнецов напечатал «Ответ священнику, совершившему отпевание на могиле графа Толстого»[44], в котором он определил, что эта церемония не может считаться отпеванием и должна рассматриваться как частная молитва.[45]..."
Определение Святейшего Синода о графе Льве Толстом. Материал из Википедии — свободной энциклопедии.
Обычно, человек, в последние годы жизни, начинает бояться даже собственной тени и любого шороха. Но Лев Толстой - необычный человек. Восстать против могучей системы в таком возрасте, когда уже нет сил и остается один лишь страх...
Да кто способен на такое?! Разве есть подобные примеры в истории?..