Михаил Завалов Психология зла
Вы называете преступление ужасным потому, что вы сами
не могли бы совершить его. Я называю его ужасным потому,
что представляю, кок бы мог совершить его.
Г. К. Честертон
Ты всегда становишься тем, против чего сильнее всего сражаешься.
К. Юнг
Введение
1. Психологии зла сегодня не существует, но она возможна. В конце концов, это вещь куда проще, чем психология добра. Потому что зло механистичнее добра по самой своей природе. И действительно, оно прямо связано с механизмами защиты. Так, многие евангельские слова, например про сучок и бревно в глазу и про осуждение, становятся куда понятнее и конкретнее, если мы вспомним о психологическом механизме «проекции» (см. ниже).
2. Не надо ждать от психологии концепции греха. Иначе психология перестанет быть сама собой. Еще меньше в ней места демонологии. Я не сомневаюсь, что зло шире рамок психологии. Но тут речь пойдет только о взгляде с одной определенной точки зрения.
3. Эта теория находится в процессе разработки, и единого мнения психологического мейнстрима тут отнюдь не существует. Ниже мы просто поиграем, как будто бы она уже есть, синтетически используя различные современные теории и не слишком обременяя читателя противоречиями и оговорками. Это всего-навсего сырой, очень сырой набросок того, как психология помогает христианам что-то понять в феномене человеческого зла. Я беззастенчиво и не делая ссылок заимствую разные концепции и идеи оттуда и отсюда у психологов, чтобы сложить их в некую картину. А поскольку это тянет на толстую книгу, излагаю все это в виде кратких тезисов, которые могут для кого-то стать отправной точкой для дальнейшего развития мысли.
Нехитрые основы: ложь + убийство
1. Ложь — скорее, тут можно говорить не о сознательном обмане, но о бессознательных защитных механизмах, которые поддерживают слепоту человека к неприятным правдам о самом себе. Почему так много об осуждении написано в Евангелии? Потому что именно этот механизм, связанный с проекцией, поддерживает слепоту. На психоаналитическом языке — это узкое Эго, старающееся быть «хорошим» и вышвырнувшее все плохое (своего внутреннего «мытаря» или, по-юнговски, Тень) из картины вовне. Т. е. проекция: это, скажем, когда сексуально озабоченный человек, не признающий своей сексуальности, слишком много времени посвящает соответствующему наблюдению за людьми и разговорам либо мыслям об их «разврате». Такой человек нецелен, поскольку что-то (вовсе не обязательно сексуальность) не принимает в себе. Это что-то вызывает в нем слишком много неприятных чувств, точнее — непереносимую тревогу. Для психического баланса ему нужно видеть это плохое что-то в окружающих. Так, нашему внутреннему фарисею для иллюзии счастья нужны мытари во внешнем мире. Фрейд, открывший проекции, не оставил мыслей о том, как такая проекция влияет на того, на кого я это спроецировал, — на «мытаря». А она — влияет. Я постараюсь сделать его воплощением этого спроецированного зла. Потому что одного искаженного восприятия мало. Так что тут мы прямо подходим ко второй характеристике.
2. Убийство. Допустим, я сделал некую подлость и успешно вытеснил этот поступок из сознания. Но есть «свидетель» А, который мне об этом напоминает или потенциально в один ужасный миг может напомнить. Внутрипсихических механизмов защиты для моего комфорта тут недостаточно. Что я могу сделать с А: изолироваться от него, если это не удается — обесценить его опыт: объявить его психом, подлецом; наконец, казнить (если есть такая власть). Примерно так люди поступают со своими проекциями: удобнее, когда они соответствуют реальности. Общий паттерн зла есть создание «козла отпущения»: сначала это операция воображения, внутри моей психики, а затем, при наличии власти, в реальности. Вплоть до убийства, но есть сотни вариантов убийства психологического, о чем ниже, раздел о козле отпущения. А пока тут возникает еще одна побочная линия размышлений: где обычный человек имеет больше всего власти? Ответ простой — со своим ребенком.
Первородный грех по Фрейду
Это аналогия — не более того! — передаче «первородного греха» по цепочке поколений. Никакой мистики: психологическая нецельность передается по наследству, при общении в первые годы жизни. Причем передается всегда, даже если родители крепко любят своих детей и штудируют психологические книжки о воспитании.
1. Человеческий ребенок — это млекопитающее с крайне затянувшимся периодом детства, то есть с неумеренно длинным, по сравнению с животными, периодом зависимости от родителей. Любовь родителей для маленького ребенка — это не только источник психологического комфорта, но буквально основа выживания.
2. В силу слепоты к своему собственному бессознательному родитель не принимает какие-то аспекты личности ребенка (скажем, агрессию, сексуальность — или смелость, или мистические переживания — все что угодно...) — и ребенок тоже перестает их осознавать, даже как бы учится их не осознавать. Потому что для маленького ребенка признать в себе агрессию (и любую другую характеристику, отвергнутую родителями) равноценно признать, что «меня не любят» = «я недостоин любви», недостоин бытия вообще, что страшнее смерти.
3. Ребенок устроен так, что неспособен «судить» своих родителей. Грубо говоря, если ему купили ботинки, которые оказались малы, — ребенок начинает думать (или чувствовать), что у него слишком большие ноги. Сталкиваясь с недостатком родительской любви (а он обязательно есть у самых прекрасных родителей!), ребенок всегда видит причиной этого зла - себя. Иными словами: видя зло родителя, ребенок начинает ощущать «плохим» самого себя.
4. Так нецельный родитель создает нецельного ребенка. «Слепой» родитель не учит ребенка видеть. Говоря языком Фрейда, родители бессознательно учат детей бессознательным же механизмам защиты. Именно эти механизмы: репрессия, она же вытеснение, проекция и проч. — и создают «как бы нарочно забытое», укрепляют нацеленность и активно сопротивляются исцелению, поскольку защищают человека от переживаний, вызывающих непереносимую тревогу. Если человек эти механизмы осознает, он вспоминает, что обманывал себя «нарочно» — и несет ответственность задним числом, за их разрушительное действие. Пока же он их не видит, он: а) разрушает целостность окружающих, б) не виня в этом себя.
Зло межличностное — козел отпущения
1. Выше я говорил, что зло — это всегда убийство. Или, если сказать шире, разрушение. Не обязательно разрушение других, и не обязательно физическое. Зло — это использование силы и власти, чтобы разрушать себя и других ради защиты от изменения своего нецельного Я. Оно всегда направлено на того, кто слабее, поскольку для осуществления требует силы и власти. Оно всегда предполагает создание «козла отпущения».
2. Еще одна интересная особенность: антитеза межличностному злу не какая-то «нейтральность». (Скажем, если та же мать «нейтрально» относится к своему ребенку, она его разрушает.) Антитеза злу — это любовь. Ничего третьего нету. Чтобы причинить зло близкому человеку, достаточно быть равнодушным.
3. Любить — это всегда передавать другому человеку, что он ценен. Такое подтверждение его права на существование можно передать даже достойному противнику, врагу: «я тебя замечаю, важно, что ты существуешь, ты что-то значишь». Обратная операция прямо связана с этимологией слова инвалид. «Ты неценен, ты ничего не значишь, ты для меня пустое место». Поэтому просто игнорировать человека — это говорить ему: «ты для меня не существуешь». Это психическое убийство безо всякой агрессии.
4. Если человек угрожает моему неполноценному бытию, я стараюсь его «инвалидизировать», сделать недочеловеком: он псих, он невоспитан, пьян, он гомосексуалист, он еретик и т. д. Такой недочеловек — удобный носитель для моих проекций. «Или вон тот мытарь», который нужен фарисею, чтобы чувствовать себя еще благочестивее. Нежелание признать зло в себе — делает других проекционосителями и козлами отпущения. С недочеловеком гораздо легче себя вести иначе, чем с людьми. Можно поступать с ним не по-человечески, не обвиняя себя. «Он сам этого заслужил». Это мы видим во всех случаях насилия над чужаками, непохожими и т. д., и отнюдь не только в концлагерях.
И тогда становится понятнее, почему Евангелие так много предупреждает против осуждения — это разрушительная психология как для осуждающего, так и для его окружающих, особенно когда первый пользуется властью.
Групповое зло
1. Групповое зло обладает своей спецификой. В группе и социуме действуют иные безликие законы, подобные упомянутым выше механизмам психологической личной защиты, но иного рода. Они достаточно заметны и — по крайней мере для малых групп — изучены и описаны. Благодаря этим особенностям группа, состоящая из не слишком злых людей, может действовать разрушительно.
Грубо говоря, антитеза групповому злу — многоединство, «соборность», сочетание сильного личного начала с не менее сильным началом Мы. Зло же и разделяет людей, и сливает в однородную серую массу.
2. Человек зависим от группы, что подобно зависимости ребенка от мамы: человеку нужна группа, чтобы чувствовать свою идентичность. Так, изгнание, исключение из значимой группы — страшное наказание, аналог смерти. Поэтому в группе люди охотно впадают в детскую регрессию, когда ее лидер или группа в целом становится кем-то вроде родителя. И тогда человек может — отчасти из лени, отчасти чтобы «принадлежать» — добровольно отказаться от своего этического суждения в пользу «как мне скажут», «как все делают», «как у нас принято». И способен совершать мерзости, которые в одиночку сделать бы не решился — не из страха наказания, а потому что когда он самостоятелен, совесть в нем работает лучше. Всем знакомы истории, когда приличные хорошие люди кого-нибудь (когда им позволено) травят, преследуют или убивают.
3. Любой группе свойственен коллективный нарциссизм, ощущение: Мы самые... (ортодоксальные, крутые, передовые). На христианском языке это можно назвать групповой гордостью — которая удобно сочетается с верой в свою ортодоксальность и, следовательно, избранность, т. е. надежно защищена от коррекции. Ощущение, что все внешние люди похуже Нас, создает психологию секты, закрытость, отрывает от реальности и способствует расцвету мифологии и предрассудков касательно Их. Любая группа создает свою модель реальности, но у хорошей группы эта модель динамична и подвержена пересмотру. В случае же группового нарциссизма эту модель перестают проверять, обговаривать, менять. Появляется групповая ложь (аналог личного бессознательного — это о чем нельзя говорить вслух в группе). Мы не должны выдавать свои тайны «внешним», дабы не выносить сор из избы. Часто и внутренняя критика воспринимается как нелояльность группе.
4. «Злой» группе (как и злому человеку) необходим внешний враг. Он хорошо сплачивает ряды, и лидеры этой динамикой пользуются. Т. е. козел отпущения, хотя бы и воображаемый: 1. сплачивает группу; 2. позволяет ей избежать роста и изменения, что мы и видим постоянно. В ситуации стресса группа становится злее (т. е. регрессия, или безответственность, членов усиливается). И тогда потребность в борьбе с внешним врагом еще сильнее, и это запускает бесконечный порочный круг борьбы бессмысленной и беспощадной. Которая помогает группе, как и отдельному человеку, не замечать зла в самой себе.
Особенности больших групп
Кроме доверия лидеру и отказа от ответственности, в больших группах (Церковь, государство, корпорация и т.д.) можно выделить еще два специфических источника зла, оба они ведут отдельного человека к отказу от ответственности за свой моральный выбор.
1. Доверие специалистам. «Раз ученые сказали, что это не люди, то это не люди. С ними можно делать все что угодно...». «Доктор установил: необходимо прерывание беременности». К специалистам в этом смысле относятся не только эксперты-ученые, но и психологи, священники («Отец Винни-Пух благословил — можно долг не возвращать». «Старцы знают лучше...») или даже авторитеты прошлого: («Иосиф Волоцкий сказал...»). Такая специализация опасна не столько для специалистов, сколько для прочих, которые не верят в свои суждения, и вызывает такое же «онемение» совести, как и преданность группе.
2. Бюрократия: когда ответственность за происходящее безлична; зло вроде есть, но никто лично за него не отвечает. Так может совершаться насилие, в котором вроде бы ни один человек лично не виноват: «Что вы, я только высчитываю нужное количество пуль на человека. Там убивают, вы говорите? Тогда зайдите в другую ком нату...» — «А у нас тут сидят только ученые-аналитики. Мы же не отдаем приказов, лишь рекомендации» и т. п.
Исцеление
1. То, что описано выше, касается любого из нас. Все мы совершаем зло, того не осознавая. И особенно это угрожает «хорошему» и религиозному человеку. Он может активно бороться со злом в других и казаться «достаточно хорошим» себе, избегая света самоисследования. Недаром Евангелие так строго относится к лучшим религиозным людям того времени — к фарисеям.
2. В принципе, выход из этого порочного круга логически понятен — хотя психологически слишком труден: это видеть зло в самом себе. Или, на языке Юнга, встреча с Тенью (Тень — все то, что я выбрасываю из моего сознания о себе самом.) Иначе во мне остается фарисей, который борется со злом везде, кроме себя. Другими словами: «даруй ми зрети моя прегрешения» — вот что помогает не разрушать окружающих. При том «зреть свои прегрешения» — проблема не только личной аскезы, но единственная доступная профилактика межличностного зла в мире.
3. Отсюда же следует «хорошее отношение к врагам». Ценность моего «врага» (человека, который мне просто кажется злым, неважно, как он ко мне относится) в том, что именно там я могу увидеть моею проекцию, мою Тень. Практически это означает: не убегать от мыслей о врагах, не изолировать себя от них физически. Этому способствуют такие «случайно создающиеся» группы, как община или приход, куда собираются люди по месту жительства.
4. Вряд ли человек способен принять зло в себе, если не верит, что его любят (именно потому, с младенчества, человек и стремится быть «хорошим», на самом деле распространяя зло). Опыт любви — родителей, друзей и Бога, — только этот опыт позволяет не бояться быть собой, не бояться тьмы в себе, подставлять ее свету. Можно сказать, что так работает хорошая психотерапия: это возврат, через доверие, к опыту зависимости детства и переживание его в новом ключе. И смею думать, именно так действует и любовь Бога: она избавляет от боязни быть собой-грешником, позволяет переносить боль тревоги и идти к свету.
