Снова Травин:
В 1990 год Михаил Горбачев вступал вполне уверенно. Перед Новым годом его поддерживало более половины населения страны. В марте он стал Президентом СССР и сосредоточил в своих руках огромную власть. Однако уже к декабрю недавний герой представлял собой жалкое зрелище. Нервный, озлобленный, растерявший соратников и постоянно огрызающийся на порожденную им же самим демократию, он смотрел на нас с телеэкрана больными, безумными глазами. Поддерживало его уже лишь 19% населения.
Здесь мы касаемся интересной темы о рейтингах в начале 90-х. Реальные, настоящие парламентские выборы в России произошли относительно поздно – в конце 1993 года (правда, на Украине еще позже – в 1994 году, а в Белоруссии вообще не проводились; о Средней Азии лучше промолчать), и нередко приходится слышать, что именно соотношение сил в декабре 1993: 22% популистов на 15% либералов и 12% коммунистов – есть классическая пропорция, характерная и для предыдущих лет. Однако, первые опросы – в 1990 году – дают совсем другие цифры поддержки политических партий. Летом 1990 рейтинг КПСС снизился до 34%, второй (по России, разумеется) шла только что созданная Демократическая партия России («партия Травкина») – леводемократического направления с 15%, далее Демократический Союз Валерии Новодворской с 4% (правда, он в это время был, скорее, питомником для дюжины образованных в 1990-1991 годах партий, в т.ч., между прочим, ЛДПР), наконец, левопопулистский Объединенный фронт трудящихся России (аналог интерфронтов Прибалтики) и демопатриотическое Российское христианско-демократическое движение по 1% популярности. Остальные 45% респондентов, не смотря на 90% политизацию (картинка мая 1989 года: пенсионеры на лавочках с транзисторами слушают прямую трансляцию I Съезда народных депутатов СССР), еще не определились. Общим у всех политических сил (включая ОФТР) было желание взять за горло партноменклатуру, какие бы цели в связи с этим желанием не преследовались: возвращение к диктатуре пролетариата (у ОФТР) или покаяние по поводу убиения Николая Александровича Романова (у демопатриотов). А ведь всевластие партноменклатуры – главное условие сохранения СССР. Вот и получается, что любой попавший в 1990 год из 2015 «хранитель СССР» сможет на митинге выдавить из себя лишь: «Да здравствует Брежнев!» и «сохраним спецраспределители!» (никто не забыл, что это такое?) Другой программы на том фланге, в принципе, не просматривалось, а следователи-антикоммунисты Гдлян и Иванов умело «троллили» (такого слова еще не было) владельцев «закромов Родины».
В последние минуты 1989 г. внимательные наблюдатели могли заметить, что генсек, как обычно, поздравлявший советский народ с праздником, впервые ничего не сказал ни о Ленине, ни о коммунизме, ни о партии. Новая расстановка акцентов не была случайностью. Действительно, 1990 год стал годом расставания со всеми старыми ценностями.
Резня армян в Азербайджане поставила крест на существовании такой "новой исторической общности", как советский народ. Стало ясно, что наша страна - не более чем распадающаяся империя. Литва, прекрасно понимавшая это и раньше, фактически вышла из состава Союза. А за ней потянулись и Эстония с Латвией.
Разборки в "братской семье народов" привлекли внимание всего мира. Но главным было даже не это. Горбачев больше не совершенствовал социализм. Он начал движение к капитализму, и самым главным шагом на этом пути стала разработка экономической программы перехода к рынку.
В Югославии явление, аналогичное «советскому народу», именовалось «югословенами», численность которых к 1981 году достигла 5,4% населения, увеличившись за 10 предыдущих лет в 4,5 раза. Югословены, кстати, задумывались еще в 1920-х, как способ правящей в Королевстве сербов, хорватов и словенцев сербской элиты ассимилировать несербское население. Но в СССР все было сложнее. Советский народ не был квинтэссенцией восточного славянства, это было интернациональное сообщество грядущего коммунистического, атеистического и безнационального всемирного (сейчас бы сказали глобального) сообщества. Тот самый всемирный народ, который формирует всемирное правительство (одно упоминание о котором приводит в ужас патриотов). Проект этот не получился, и патриоты всех стран (республик СССР) стали добивать этого полумертвеца. Русские патриоты приложили руку к его добитию: с начала 1990 года в российских средствах массовой информации муссируется тема национального возрождения и т.д. Думать, что можно усидеть сразу на двух стульях: советско-интернационалистическом и русско-патриотическом – верх наивности, ставшей актуальной лишь в условиях маргинализации коммунистического и патриотического движений в начале 90-х уже при Ельцине. Все народы СССР расходились «по национальным квартирам», и дальше вызревало два основных сценария постсоветской стратегии отдельных государств: либо (как страны Центральной Европы) примкнуть к Западу (что неплохо получилось у Прибалтики), либо (как Средняя Азия и Азербайджан) создать систему светских режимов, занимающих на мировой арене скромное, но все же определенное «свое место». Россия не сумела совершить ни того, ни другого. В Европу вступить не получилось (почему – отдельный долгий разговор), а ментальность узбеков или таджиков русским еще менее годилась. На Украине вполне резонно полагают, что страна напрасно потеряла 22 года своей истории в попытках приладиться к евразийскому экономическому и политическому пространству во главе с Россией, и лишь в начале 2014 нашла правильный магистральный путь развития – назад в Европу. Россия же на «третьем пути» оказалась в цивилизационном тупике (впрочем, об этом речь впереди).
«Движение к капитализму» - очень расплывчатое понятие. Капитализм (не смотря на определенные базовые признаки) бывает очень разный, и если в России после 1991 года восторжествовал (и по прежнему торжествует) его самый худший вариант, то вина за это лежит на той самой родной советской партноменклатуре, которая обошлась с СССРом по рецепту оруэлловского «Скотного двора»: звери должны были работать по-коммунистически, а созданный ими прибавочный продукт распределялся по-капиталистически, и, чтобы звери не бунтовали, свиньи пугали их живодерами с соседних ферм. Придя к власти, путин не изменил в этой системе ровным счетом ничего, только сделал ее еще более бесперспективной тем, что ограничил круг олигархов своими людьми, закрыв дорогу на экономический олимп любым оппозиционерам и поставив экономическую политику в зависимость от личной верности. Если в 1990 удельный вес экономики РСФСР (в составе СССР) в мировом ВВП доходил до 5,6%, то в 2000 он снизился до 2,1%, а в 2014 увеличился (по самым оптимистическим оценкам) до 3,3%, по пессимистическим оценкам – до 2,4%. Доля населения России за 25 лет снизилась в мировом населении с 2,8% до 1,9%. В 1990 году, без сомнения, будущее виделось абсолютно иначе. Быть может, иная революция, с полным отстранением от власти всех «старых кадров», могла улучшить ситуацию через четверть века.
В конце очерка, посвященного 1991 году, Травин подробно и обстоятельно описывает августовский путч. Эту последнюю попытку «спасти СССР» ругают все (в первую очередь патриоты СССР) – за непродуманность, тупость и трусость исполнителей и т.д. Но попробуем выяснить: а могли ли быть иначе, и как именно иначе? Во всех сценариях «спасения СССР», которые автору комментария приходилось читать, именно середина 1980-х считается «критической точкой» - дальше все должно как-то само собой устаканиться, советская промышленность – стать конкурентноспособной и высококачественной, чиновники – воротить нос от взяток, советская армия – победить моджахедов и талибов, а все разумные люди – прослезиться, глядя на карту СССР. В этих сценариях не учитывается главное – многомерность процессов, происходивших в СССР, и несвязанность их с работой западных разведок (неправильные посылки изначально приводят к неправильным выводам и принятию недейственных мер).
Допустим, ГКЧП удается подавить сопротивление Белого Дома во главе с Ельциным и Руцким. Это приводит (не иначе!) к огромным жертвам – прядка нескольких сот или нескольких тысяч человек. Примерно то же самое происходит в еще не переименованном Ленинграде. Запрещаются все оппозиционные партии (к лету 1991 их уже не менее трех десятков) и средства массовой информации. Арестовано несколько десятков тысяч (цифра именно этого порядка) противников ГКЧП, в т.ч. Ельцин, Руцкой, Хасбулатов, Собчак и др. Горбачев также остается узником в Форосе (упоминаемый Травиным криптовариант присоединения Горбачева к ГКЧП невероятен). Однако, помимо Москвы есть еще остальной СССР («первый пояс» по терминологии Войновича в «Москве 2042»). В Прибалтике, Молдавии, на большей части Украины начинается вооруженное сопротивление, которое требует введения на этих территориях военного положения и дислокации огромной армейской группировки – не менее 1 млн. солдат. На юге «Чечня», условно говоря, распространяется на всю территорию Кавказа. Гамсахурдия и оппозиция мирятся перед лицом общего врага, в автономных республиках Северного Кавказа местные правительства, верные Москве, свергнуты. Здесь надо держать еще миллионную группировку Советской армии. Это еще десятки тысяч (опять не преувеличиваю) убитых (с обеих сторон, причем) за первые четыре месяца – до конца 1991 года. Относительную поддержку ГКЧП получает лишь у хитрых среднеазиатских правителей (да и то – в обмен на обещание субсидий из центра). Внутри РСФСР у ГКЧП есть три типа сторонников: разваливающаяся КПСС (в 1990-1991 гг происходит быстрое сокращение ее численности – к моменту распада из 19 млн. членов остается не более 10), созданный Володиным (не путать с современным путинским приближенным) и Прохановым Общероссийский национально-патриотический блок – Координационный совет народно-патриотических сил, к которому примыкают «консервативно-советские» силы, интерфронты и Российский народный фронт Скурлатова – в целом черновой набросок позднейшего Фронта национального спасения, а также Либерально-демократическая партия Советского Союза (еще не ЛДПР) Жириновского. Съезд народных депутатов РСФСР распущен (как и парламенты в зонах военного положения). Вместо них формируются какие-то комитеты национального спасения и т.п. К концу 1991 года Организация Варшавского Договора уже распущена, но за пределами СССР дислоцировано еще много советских войск. Вероятность их использования для давления на правительства центральноевропейских стран мала (опять же, вряд ли гэкачеписты будут вести себя а ля путин), тем более, что двухмиллионная группировка войск понадобится внутри страны, но и этого исключать 100-%-но нельзя. В любом случае все бывшие соцстраны дружно постучатся в НАТО, и вскоре будут приняты. К концу 1991 года у СССР остается три союзника: Куба, Афганистан и КНДР, возможно, добавится Милошевич. Страны Запада резко пересматривают свою политику в отношении СССР, возобновляется холодная война (а как иначе? если некто нарывается на противостояние, он его получает). Война на окраинах СССР приобретает характер этнических чисток, а наличие в СССР ядерного оружия в этих условиях скорее минус, чем плюс: кто поручится, что командир атомной подводной лодки – грузин, чеченец или украинец не запустит ядерную ракету на Москву?
Но это все сущие пустяки сравнительно с экономикой. В 1991 году дефицит государственного бюджета СССР 16% ВНП (валового национального продукта), внешний долг СССР – 90 млрд. долларов (резко расти внешний долг начал еще до Горбачева – в 1984). Надо думать, что военные действия на Кавказе и на западе СССР, а также борьба с противниками ГКЧП (в т.ч. шахтерами) внутри РСФСР экономическую ситуацию ничуть не улучшат. Любой желающий может прослушать пресс-конференцию членов ГКЧП 19 августа: в числе экономических мер названы всего две – «провести инвентаризацию всего, что есть в стране» и «раздать горожанам земельные участки по 6 соток». В экономической сфере продолжается политика В.С.Павлова: повышение цен и аналогичное повышение зарплат, что приводит к росту то дефицита, то инфляции (в 1990 не был отоварен 31 млрд. рублей). Экономика продолжает сокращаться (напомню, что в 1990 ВНП СССР снизился на 2%, промышленное производство – на 1,2%). Государственный долг в 1990 составлял 550 млрд. рублей (57% ВНП). Тут-то сторонникам «возрождения СССР» вспомнить о шарашках и лагерях (куда, впрочем, никто из сторонников самолично не собирается). Ни группа Гайдара, ни группа Явлинского с ГКЧП сотрудничать не будут, а своих экономистов и экономических программ у него нет (Проханов посоветует «умыться кровью репрессий против врагов Родины», а Жириновский – напечатать побольше денег). Запад приподнесет новому советскому режиму очень неприятный сюрприз: прекратятся поставки гуманитарной помощи. Патриоты вздохнут с облегчением, но зато в ряде местностей продуктовый дефицит к концу 1991 года достигнет блокадных норм.
И опять политическая сфера, но в ее общецивилизационном измерении. Современная патриотическая истерия в России, которая позволяет путину до сих пор держать власть, - результат длительного процесса эрозии советской цивилизации в 1990-х годах (здесь я не могу не согласиться с Д.Быковым: Проханов, Дугин, Кургинян и путин – типичные антисоветчики). В современной России власть может позволить себе очень многое, поскольку ей глубоко наплевать на население, и население хорошо понимает, что власти на него глубоко наплевать, а поэтому и не ждет от нее ничего. 25 лет назад ментальная атмосфера была иной, а, следовательно, политика правящего режима будет совсем иной. Истории известны поражения революций политических, но почти неизвестны поражения революций экономических, поскольку вслед за ними неминуемо наступает крах соответствующей цивилизации. Поражение революции 1905 года мало повлияло на экономическую ситуацию в России, но представим себе, что в 1861 году не было отменено крепостное право… Таким образом, вернуться в 1984 год все равно не получится. Альтернатив в рамках «выбора ГКЧП» практически никаких. Я встречал (еще в середине 1990-х) мнение, что в случае победы ГКЧП на первых же выборах (даже несвободных) с триумфом побеждает Жириновский. Прохановские патриоты, скорее, начали бы исподтишка прорастать во власть в роли «серых кардиналов», а для «последних коммунистов» вся эта борьба за сохранение СССР становится чем-то вроде богадельни, поскольку в иных условиях они существовать отказываются. И это на фоне самой широкой оппозиции, которая – от монархистов до либералов – знать не желает поднятого из гроба мертвеца. В стране окончательно формируются два общества: советское и антисоветское, причем, второе значительно больше первого. Обычно ссылаются на результаты мартовского референдума 1991 года о сохранении СССР, но мало кто сейчас читал текст бюллетеня для голосования. Вопрос о сохранении СССР звучал так: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» Во-первых, если и в 1984 все было прекрасно, зачем обновлять, а во-вторых, понятие «суверенная республика» никак не вписывается в конституцию СССР, но вполне отражает переходное состояние начала 1990-х (декларацию о суверенитете РСФСР приняла одной из первых – раньше, чем Украина и Молдавия). Не будет преувеличением сказать, что в марте 1991 большинство участников референдума проголосовали за расширенный вариант СНГ. Потому никто не поддержал ГКЧП, хотя бы даже потом – через 5-6 лет многие и сожалели о своей неподдержке.
Здесь очень важно вернуться к главной идее, витающей над очерками Травина и моими комментариями к ним. «Сохранение СССР» (а тем более его «возрождение») имеет два совершенно определенных измерения, и в отношении обоих точка невозврата уже пройдена. СССР как экономическая формация возможен только при условии возвращения к технологическому уровню и общественным отношениям 1984 года (аналогично, и в допетровскую Русь из 1725 года никак было не вернуться, да никто и не хотел возвращаться; тогдашние Прохановы сидели в глубоком раскольничьем подполье), причем, в 2015 году мы гораздо дальше от СССР, чем в 2000 (путин здесь не при чем; просто по ходу вещей). СССР как политическое пространство… Многие возродители СССР откровенно путают Союз Советских Социалистических Республик с Российской империей времен Александра III, русской по желательному национальному составу. Любые попытки «возродить СССР» в 90-х или нулевых неминуемо приводят к ситуации 2014-2015 годов: Россия в кольце врагов – бывших союзных республик СССР и в состоянии жесточайшего конфликта с Западом. Любая попытка «возродить СССР» - это борьба с украинскими, грузинскими, казахскими или белорусскими (в зависимости от направления возрождения) "фашистами", этнические чистки, массы беженцев и прочие прелести, которые мы сейчас наблюдаем на Донбассе. Распад пространства, завоеванного правителями Российской империи, начался еще до революции 1917 года (уже в революции 1905 этот процесс просматривается как естественный и неизбежный), и создание СССР – это был единственный возможный компромисс на том этапе развития национальных окраин бывшей Российской империи. К концу ХХ века даже такой компромисс устраивать перестал. Сожаление о распаде «такой державы» понятно эмоционально, но ничем не отличается от сожалений о распаде Римской или Британской империй. Италия и Великобритания как-то уже смирились. В России же цивилизационный кризис приобрел совершенно безвыходные очертания.
Сколько мог протянуть победивший ГКЧП? Сколько мог протянуть «брежневский» СССР без горбачевской развилки? Как выглядел бы настоящий (а не выдуманный мечтательными имперцами) сталинизм в начале XXI века? Даже кивание на Северную Корею немного даст в качестве ответа на эти вопросы. Приходится признать, что существование СССР – стадиальное явление в истории стран Восточной Европы и Северной Азии, вполне естественное и закономерное в смысле как появления СССР, так и его распада. Он должен был выполнить функцию общественного строя, завершающего на вышеназванных территориях промышленный переворот, и он выполнил ее (потому можно законно гордиться Днепрогэсами и Байконаруми), но обеспечить развитие за пределами индустриального переворота у СССР не получилось. Искать здесь чью-то вину – отдельная большая тема. Но факт есть факт: СССР мертв, и ничто его уже не оживит. Его распад – необычайно яркая, очень мало еще изученная эпоха истории советского пространства.
