Формальная логика и диалектика.

[49=1+3+5+7+9+11+13]

Квакс дело в том, что успок недочеловекович не может не доводить вменяемых людей, ибо доводить вменяемых людей это его миссия.

надо же, у меня новое отчество - недочеловекович  :lol:  :lol:
49 а слабо выложить свое фото? мне вот интересно что за дядя скрывается за ником  49=1+3+5+7+9+11+13? В твои прогрессивные глаза охота взглянуть.
Только чур фотки Шварцнеггера или Ван Дамма не выкладывать - я их в лицо знаю - со мной такие шутки не пройдут.
 :lol:

Выложил бы с удовольствием и скорее всего выложу, но у меня есть проблема, а именно я не умею выкладывать фотки в инет.

[KWAKS]

А Вы квакс сможите доказать, что диалектика - частный метода, к тому же "удобный"?.

В который раз доказываю для тех,кто "неопнимает" :
Любая Информация из Любой Области Знаний -
ПРЕДСТАВИМА средствами Бинарной Формальной Логики !

Если Вам известен хоть один объект во вселенной который ..
НЕПРЕДСТАВИМ средствами Бинарной Формальной Логики -
покажите мне его ! ! !

А диалектика - "удобный" частный метода, потому же , что в нЁм собраны ...
некоторые "хитрости" из обширнейшего арсенала Бинарной Формальной Логики ,
которые позволяют ускорить получение Нужного Результата.

[49=1+3+5+7+9+11+13]

Совершенно верно квакс, поскольку рациология всеохватна, а формальная логика это важнейшая часть рациологии, то дальнейшие выводы зделать очень легко всем кто владеет рациологическим мышлением.

[KWAKS]

поскольку рациология всеохватна, а формальная логика это важнейшая часть рациологии,..

Я уже одному "тварщУ" однажды об-сьнял,что :
формальная логика - это действительно "важнейшая часть рациологии" !
Зато ВСЯ ОСТАЛЬНАЯ рациология , которая находится
ЗА пределами формальной логики(поскольку  всеохватна),-
эт сплошеная бель-бер-дистика и казуистика !!!!!!!!!

[Vivekkk]

Итак, уважаемый Квакс. Предлагаю Вам ознакомиться со следующими мыслями, которые косвенно отрицают вашу веру в абсолютную и полную «изоморфность» логической науки или логического анализа окружающему миру или материи. Так как, Челпанов и другие ученые-философы, логики для Вас не авторитетны и безразличны, то я спешу подтвердить свои слова работой Поппера (хотя его концепция и вызывает у меня сомнения) « Логика и рост научного знания».

Так, он пишет, что «…Логический анализ не затрагивает вопросов о фактах (кантовского quid facti?), а касается только вопросов об оправдании или обоснованности (кантовского quid juris?). Вопросы второго типа имеют следующий вид: можно ли оправдать некоторое высказывание? Если можно, то каким образом? Проверяемо ли это высказывание? Зависит ли оно логически от некоторых других высказываний? Или, может быть, противоречит им? Для того чтобы подвергнуть некоторое высказывание логическому анализу, оно должно быть представлено нам…». Исходя из вышеперечисленного, совершенно не понимаю: как Вы могли утверждать, что все описывается обычной логикой?

Думаю, что Вам нужно выделять области, которые изучаются не только логикой, но и эмпирической психологией, то есть совершенно иной наукой.

Продолжим цитирование: «…не существует ни логического метода получения новых идей, ни логической реконструкции этого процесса. Я достаточно точно выражу свою точку зрения, сказав, что каждое открытие содержит «иррациональный элемент» или «творческую интуицию» в бергсоновском смысле. Аналогичным образом Эйнштейн говорит о «…поиске таких в высшей степени универсальных законов... из которых с помощью чистой дедукции можно получить картину мира. Не существует логического пути, — продолжает он, — ведущего к таким... законам. Они могут быть получены только при помощи интуиции, основанной на феномене, схожем с интеллектуальной любовью («Einfuhlung») к объектам опыта…». Как видите, оказывается, что логический анализ не везде возможен.

[KWAKS]

Итак, уважаемый Квакс. Предлагаю Вам ознакомиться со следующими мыслями, которые косвенно отрицают вашу веру в абсолютную и полную «изоморфность» логической науки или логического анализа окружающему миру или материи

Спасибо за ответ, уважаемый Vivekkk !

Так как, Челпанов и другие ученые-философы, логики для Вас не авторитетны и безразличны, то я спешу подтвердить свои слова работой Поппера (хотя его концепция и вызывает у меня сомнения) « Логика и рост научного знания».

Позвольте уточнить,что я не отвергаю начисто Челпанова и других ученых-философов.
Но и согласиться СО ВСЕМ подряд,ими высказываемом -
тоже не могу,поскольку "некоторые места" у них не соответствуют ...
даже азбучным истинам(примеры мы с Вами и другими участниками обсуждали).

Так, он пишет, что «…Логический анализ не затрагивает вопросов о фактах (кантовского quid facti?), а касается только вопросов об оправдании или обоснованности (кантовского quid juris?). Вопросы второго типа имеют следующий вид: можно ли оправдать некоторое высказывание? Если можно, то каким образом?

С помощью всё тогО же Закона исключённого третьего :
можно либо оправдать ЛЮБОЕ *некоторое высказывание*,
либо отвергнуть - третьего(как общеизвестно) не дано.

Проверяемо ли это высказывание?

Опять же : либо проверяемо,либо НЕпроверяемо.

Зависит ли оно логически от некоторых других высказываний?

Опять же : либо зависит,либо НЕ зависит.

Или, может быть, противоречит им?

Опять же : либо противоречит,либо соответствует.

Для того чтобы подвергнуть некоторое высказывание логическому анализу, оно должно быть представлено нам…».

*оно*(ЛЮБОЕ *некоторое высказывание*),-
действительно "представлено нам" в виде : (А+не_А)(В+не_В)(С+не_С)...=1.
С ЛЮБЫМ количеством ЛЮБЫХ нужных нам сочетаний параметров
(см.уч.дискр.мат.).

Исходя из вышеперечисленного, совершенно не понимаю: как Вы могли утверждать, что все описывается обычной логикой?

Смотрите выше : по ЛЮБОМУ отдельно взятому параметру
(а также произвольному количеству сочетаний параметров) -
мы можем утверждать, что *все описывается обычной логикой*.

Думаю, что Вам нужно выделять области, которые изучаются не только логикой, но и эмпирической психологией, то есть совершенно иной наукой.

Исходя из вышеперечисленного,-
ЛЮБАЯ *иная наука* попросту ВЫНУЖДЕНА пользоваться
ФОРМАЛЬНОЙ ЛОГИКОЙ ! ! !

Именно потомУ,что Ф.Л. - позволяет составить высказывание
О ЛЮБОМ объекте вселенной : предмете,процессе,свойстве и т.д. и пр.

Продолжим цитирование: «…не существует ни логического метода получения новых идей, ни логической реконструкции этого процесса.

Простите за откровенность,уважаемый Vivekkk,
но у меня в голове не укладывается,кЕм надо "быть",
чтобы высказывать такие "авторитетные" мнения,
не пролистав предварительно(хотя бы бегло) -
учебник дискретной математики.

Я достаточно точно выражу свою точку зрения, сказав, что каждое открытие содержит «иррациональный элемент» или «творческую интуицию» в бергсоновском смысле.

Не знаю что значит "в бергсоновском смысле",НО ...
я антирексу(да и Вам) не раз предлагал показать мне(хоть бы один пример) :
*кАк это* «иррациональный элемент» или «творческую интуицию»
*можно* можно исключить из формулы((А+не_А)(В+не_В)(С+не_С)...=1.),
позволяющей представить ВСЁ ? ? ?

[KWAKS]

Аналогичным образом Эйнштейн говорит о «…поиске таких в высшей степени универсальных законов... из которых с помощью чистой дедукции можно получить картину мира. Не существует логического пути, — продолжает он, — ведущего к таким... законам. Они могут быть получены только при помощи интуиции, основанной на феномене, схожем с интеллектуальной любовью («Einfuhlung») к объектам опыта…». Как видите, оказывается, что логический анализ не везде возможен.

Сочувствую,конечно, и Вам и Эйнштейну ...
но ничем помочь не могу(ни Вам ни Эйнштейну) !

Принимая Эйнштейновскую *аксиому* о феномене,
"схожем с интеллектуальной любовью («Einfuhlung»)" -
НЕМЕДЛЕННО придётся сдать в макулатуру все учебники информатики,
и сдать в металолом все ЭОМ,ПК,сервера и пр. и т.д.

Потому что : Эйнштейновская *аксиома* -
это чистая лирика,НИКАК НЕ вытекающая из ...
Закона исключённого третьего ! ! !

Уж простите меня за настойчивость,уважаемый Vivekkk ,
но всё же отважьтесь хоть раз предъявить мне пример :
каким-таким *хитрым способом* можно исключить -
«иррациональный элемент» или «творческую интуицию»
из формулы((А+не_А)(В+не_В)(С+не_С)...=1.) ? ? ?

Буду чрезвычайно благодарен !
С почтением : KWAKS -

[Vivekkk]

В продолжение дискуссии вокруг логики и неизменности ее законов, хочу привести извлечение из статьи известного ученого Лурье "Психология как историческая наука" (целиком данную статью можно найти и прочитать в электронном журнале "Скепсис").

В психологии давно сложилось убеждение, что операция подведения под определенную категорию, иначе говоря — операция логического обобщения и образования понятия, является не только основным логическим процессом, но и должна пониматься как основная форма работы сознания; по мнению многих авторов — психологов и логиков, она равно существует у всех людей, независимо от окружающих условий.

Однако такое представление о внеисторичности логических категорий как основных способов мышления противоречило нашим исходным положениям. В гораздо большей степени нам импонировала мысль, что абстракция и обобщение, образование отвлеченных понятий и отнесение предмета к определенной категории являются продуктом исторического развития и что они занимают определенное место в познавательной деятельности только на определенных этапах исторического развития, когда — с овладением письменной речью и развитием культуры — ведущая роль узкопрактической деятельности уступает место новым формам теоретической деятельности и когда подобные отвлеченные операции приобретают свой смысл. Наши исходные предположения заставляли думать, что в условиях более простых социально-экономических укладов психологическая структура мышления могла носить характер, значительно отличающийся от тех форм, которые возникают на более развитых ступенях общественной жизни. Структура сознания неизбежно должна носить отпечаток той наглядно-практической деятельности, которая занимала в описываемом укладе ведущее место.

Люди, жившие в условиях этих укладов, обладали богатым языком; у них имелся богатейший фольклор, и естественно, что потенциально им были доступны все основные формы отвлеченного и обобщенного мышления, тесно связанные с развитым языком. Однако можно было думать, что преобладание наглядно-действенных, конкретных форм практики создавало у них предпочтение к иным формам мыслительных операций, сильно отличающимся от операций теоретического мышления, и что отношение к теоретическим, вербально-логическим операциям было у них совсем иное, чем это имеет место при более развитых укладах общественной жизни с устойчивым развитием теоретических форм деятельности.

У обследованных нами жителей отдаленных районов Средней Азии мы предполагали обнаружить недоверие к формальным, вербально-логическим операциям, оторванным от непосредственной конкретной практики, и вместе с тем преобладание связанных с конкретной практикой наглядно-действенных форм мышления, имеющих свою собственную психологическую структуру. Мы имели также полное основание ожидать, что те резкие социально-экономические и культурные сдвиги, которые внесла революционная перестройка Средней Азии, должны были неизбежно вызвать кардинальные изменения форм деятельности изучаемых нами людей, а вместе с этим и коренное изменение их отношения к сложным видам отвлеченного вербально-логического мышления. Можно было с полным основанием полагать, что этот процесс социально-экономических и культурных сдвигов должен был привести к глубокой перестройке основных форм мышления, к коренному изменению его психологической структуры.

Анализ этой перестройки и стал основной задачей нашего исследования.

Чтобы получить ответ на вопрос, какие именно связи доминируют в сознании на различных этапах исторического развития, мы обратились к простому психологическому эксперименту: испытуемым были предложены четыре карточки, на трех из которых были нарисованы изображения предметов, входивших в состав определенной категории (например, пила, топор, лопата), в то время как на четвертой — предмет, явно не входивший в эту категорию (например, кусок дерева); испытуемому предлагалось отобрать три картинки, изображавшие «сходные» предметы или предметы, которые можно назвать одним словом («орудия»), и оставить в стороне картинку, на которой изображен предмет, не входящий в эту категорию.

Правильное решение такой задачи не представляло никакого труда для людей, у которых операция подведения конкретных объектов под отвлеченное понятие (логическая операция «категориального мышления») составляет хорошо упроченную, доминирующую систему логических операций.

Совершенно иные результаты дали наши наблюдения над жителями отдаленных районов, еще находившихся на уровне относительно простого социально-экономического уклада.

Ни у одного из этой категории испытуемых предложенная задача не вызывала отвлеченного хода операций; они не оперировали категорией «орудие» и не шли по пути отвлечения существенных признаков и объединения предметов в отвлеченном понятии. Их операции были совсем иными: они восстанавливали ту наглядную практическую ситуацию, в которую включались три предмета, оставляя в стороне тот предмет, который практически не участвовал в этой ситуации. «Ясно, — говорили они, — вот полено, пила, топор — они идут вместе: надо дерево распилить, потом разрубить, а лопата к этому не относится, она в огороде нужна...». Попытки подсказать правильное решение не принимались нашими испытуемыми. Если им говорилось, что можно разбить картинки на другие группы, что «один человек сказал, что топор, пилу и лопату надо положить вместе, что они похожи друг на друга», и что их можно назвать одним словом, и что полено не является орудием, что оно не относится сюда, — наши испытуемые не принимали этого решения, не считали его правильным и часто заявляли: «Нет, этот человек неправильно сказал; он дела не знает: ведь пиле и топору — что без полена делать?.. а лопата — она тут не нужна!»

Таким образом, из всех возможных связей, возникающих при сопоставлении изображений, у наших испытуемых возникали лишь конкретно-действенные, практические связи, в то время как отвлеченные, «категориальные» если и возникали (что имело место далеко не всегда), то считались несущественными, непригодными для практической, наглядно-действенной операции. Там, где мы производили операцию отвлечения и обобщения, — наши испытуемые начинали припоминать наглядную практическую ситуацию, в которой принимали участие три предмета из числа изображенных. Ведущее место в психологических операциях сопоставления предметов занимали не вербально-логические связи, а процессы припоминания наглядной ситуации.

Едва ли не самым существенным оказался тот факт, что введение в операцию сопоставления предметов обобщающего слова не приводило, как правило, к изменению процесса. Когда мы спрашивали испытуемых, верно ли, что отобранные ими предметы «похожи» («ухшайди»), они утвердительно кивали головой, заявляя, что они, конечно, похожи: слово «похожи» употреблялось ими в смысле «подходят друг к другу», хотя для последнего в узбекском языке есть совсем другое обозначение («мос келды»). Когда мы прямо вводили обобщающее понятие «орудия» («асбоб»), они формально соглашались с этим, но тут же заявляли, что это несущественно и что в той ситуации, о которой идет речь, и пила, и топор, и полено в одинаковой степени могут быть обозначены как «асбоб», потому что они «вместе работают», и что лопата остается здесь по-прежнему ни при чем.

Совершенно идентичные факты были получены при попытке классифицировать другие группы предметов (например, колос — цветок — дерево и серп; тарелку — ножик — стакан и хлеб). Во всех случаях наши испытуемые вместо операции отнесения предметов к определенной категории выполняли все ту же операцию — восстановления наглядной практической ситуации, которая занимала в их сознании доминирующее место.

Резко отличные результаты получались при проведении подобного опыта с теми жителями кишлаков, которые прошли кратковременные курсы ликвидации неграмотности и активно участвовали в только что сформированных коллективных хозяйствах. Никто из этих испытуемых не заменял требуемую отвлеченную операцию восстановлением наглядно-действенной практической ситуации. Они очень легко овладевали процессом отвлеченного вербально-логического обобщения; 1/3 наших испытуемых обнаруживала наличие обоих планов мышления (ситуационный и категориальный); 2/3 выполняли абстрактную операцию отнесения предметов к известной категории безо всякого труда.

Почти аналогичные результаты были получены и в процессе опытов, проведенных с колхозной молодежью тех же кишлаков, окончившей один-два класса школы: все молодые колхозники использовали операции отнесения предметов к нужным категориям, легко отвлекаясь от взаимодействия тех же предметов в практической ситуации.

Итак, логические операции с отношениями типа «род — вид», сравнение предметов по логическим признакам и обобщение их в известные логические категории вовсе не являются универсальными операциями, занимающими ведущее место в познавательной деятельности людей, стоящих на разных уровнях общественно-исторического и культурного развития. Познавательные процессы людей, живущих в условиях менее сложных социально-исторических укладов, включаются в иную деятельность и строятся существенно иначе, чем познавательные процессы, известные нам по нашему собственному опыту. Эти различия вовсе не исчерпываются различиями в содержании познавательных процессов и в круге представлений; они глубоко отличаются по своему характеру, по структуре познавательных процессов; ведущее место в них занимают не отвлеченные вербально-логические, а конкретные наглядно-практические операции, и именно они кладутся в основу отбора существенных связей между предметами. Не отвлеченное значение слова, а конкретные практические связи, воспроизводимые в опыте субъекта, играют здесь направляющую роль; не отвлеченное мышление определяет ход воспоминаний, а наглядно-действенные воспоминания определяют ход мышления.

Описанные особенности способа мышления не имеют ничего общего с биологической спецификой изучавшихся нами людей. Они являются целиком общественно-исторической характеристикой психической деятельности. Стоит общественно-историческим условиям измениться, чтобы изменились и особенности познавательных процессов.

Изменение психологического строения основных познавательных процессов — обобщения и образования «понятий» — в условиях различных социально-экономических укладов является едва ли не самым ярким примером исторической природы психической деятельности человека.
6

Тот факт, что основной процесс познания — образование понятий — имеет в условиях разных исторических укладов разное строение, определяет и глубокие различия в других познавательных процессах, в первую очередь в операциях вывода и умозаключения.

Многие философы, так же как и психологи, никогда не сомневались в том, что операции силлогизма и силлогистического мышления носят универсальный характер и психологически одинаковы на всех этапах исторического развития. Они молчаливо принимали положение, что соотношение большой и малой посылок («Драгоценные металлы не ржавеют» — «Золото — драгоценный металл») автоматически ведет за собой логический вывод и что обязательность этого вывода психологически одинакова на любых этапах общественно-исторического развития.

Это положение совершенно не оправдывается при его ближайшей психологической проверке, которая показывает, что психологические приемы или средства мышления существенно меняются на последовательных ступенях социально-исторического развития.

Наличие двух первых частей силлогизма (большой и малой посылки) необходимо и достаточно для появления «логического чувства» незаконченности суждения и для операции логического вывода — но лишь на том этапе исторического развития, когда образование понятий составляет особую форму деятельности и когда оно заключается в отвлечении существенного признака, в логическом отнесении предмета к соответствующей категории, иначе говоря, когда мыслительные процессы совершаются в вербально-логическом плане. Однако наличия двух первых частей силлогизма совершенно недостаточно для появления «логического чувства неполноты суждения» и для автоматического выполнения операции логического вывода на тех этапах, когда мышление носит практический, наглядно-действенный характер. Предъявление двух первых посылок испытуемым, живущим в условиях более простых социально-экономических укладов, вовсе не ведет к автоматически появляющемуся логическому выводу. Для них полноценный логический вывод вытекает не столько из сопоставления двух вербально-логических составных частей силлогизма, сколько из непосредственного практического опыта.

Рассмотрим этот важнейший факт исторической психологии.

Для того чтобы получить нужные факты, обратимся к специальной серии опытов.

Мы предлагали жителям отсталых кишлаков два вида незаконченных силлогизмов: содержание одних было взято из конкретной практики этих испытуемых, содержание других не имело знакомого практического содержания. Если бы логическое соотношение большой и малой посылок всегда играло для испытуемых решающую роль в операциях суждения и было бы достаточным, чтобы сделать соответствующий логический вывод, в обоих случаях испытуемые делали бы нужный вывод из силлогизма одинаково легко. Если же ведущую роль в операциях вывода играют не вербально-логические отношения, а непосредственный практический опыт, вывод из первых силлогизмов делался бы уверенно, в то время как вывод из второй группы силлогизмов оказывался бы невозможным.

Факты, полученные в этом исследовании, целиком подтверждают последнее предположение.

В качестве силлогизмов, связанных с непосредственным практическим опытом испытуемых, им давались примерно такие логические фигуры: «Там, где тепло и влажно, растет хлопок. В кишлаке N тепло и влажно. Растет там хлопок или нет?» В качестве силлогизмов, оторванных от непосредственного опыта, им давались логические фигуры типа: «На севере, где вечный снег, все медведи белы. Место X находится на таком севере. Белы там медведи или нет?»

Решение первого типа силлогизмов не вызывало у наших испытуемых заметных затруднений. Они говорили: «Ну, конечно, если в кишлаке N тепло я влажно, то там хлопок обязательно растет, должен, конечно, если там близко гор нет...» — и прибавляли: «Так оно и есть, я сам это знаю». Характерная добавка — «сам это знаю» раскрывает психологическую природу сделанного вывода, показывает, что если отношение большой и малой посылок силлогизма и играет некоторую роль в умозаключении, то основная роль все же остается за собственным практическим опытом субъекта, и что в данном случае мы имеем не столько операцию вывода из силлогизма, сколько заключение из собственного практического опыта.

Это предположение подтверждается еще более явно, когда мы переходим к опытам со второй группой силлогизмов. Результаты, полученные во второй части опыта, оказываются совсем иными.

Особенности начинаются с того, что самые посылки силлогизмов нередко воспринимаются здесь не как система логических отношений, а как два изолированных вопроса. Так, вместо приведенной выше системы посылок испытуемый говорит: «На севере, где вечные снега,— белые медведи или нет? В местечке X белые медведи или нет?» — явно показывая, что большая посылка не принимается им как всеобщее положение, достаточное для дальнейшего вывода, и что подлинного силлогизма в этих случаях так и не получается.

Как видим, наши испытуемые, которые легко делали нужные выводы из посылок, включенных в их непосредственную практику, отказывались делать логические выводы из посылок, оторванных от их прямого практического опыта. На вопрос, сформулированный после предъявления двух соответствующих посылок, они отвечали; «А я не знаю, какие там бывают медведи. Я там не бывал и не знаю. Вот спросите старика X, он там был, он вам скажет». Иногда эти же испытуемые отвечали: «Нет, я не знаю, какие там бывают медведи. Я там не бывал. Я врать не буду!»

Отказ от того, чтобы принять систему логических посылок и сделать из них вывод, мысль о том, что делать логический вывод, не имея собственного опыта, значит «врать», — все это было типичным для подавляющего числа той группы испытуемых, познавательные процессы которых определялись в неизмеримо большей степени личным практическим опытом, чем системой словесно-логических связей. Наоборот, у испытуемых, прошедших даже относительно небольшую школьную подготовку, овладевших начальной грамотой или включенных в активную деятельность коллективного хозяйства с совместным планированием производства и коллективными рассуждениями о перспективах хозяйства, картина радикально изменялась — все они с легкостью принимали всеобщий характер суждения, заключенного в большой посылке, строили соответствующую систему силлогизма и без труда делали из соотношения обеих посылок нужный логический вывод.

Приведенные факты показывают, что операции логического вывода из посылок с социально-психологической точки зрения вовсе не имеют универсального значения. На ранних стадиях социально-экономических укладов доминирующую роль в познавательных процессах играет личный практический опыт, доверия к логическим посылкам и системы вербально-логических отношений еще не возникает, и операции логического вывода из посылок еще не приобретают того значения для получения новых знаний, которые они имеют в условиях более развитых социально-экономических формаций, т.е. в условиях, когда развиваются и получают массовое распространение теоретические формы деятельности.

Историческое происхождение словесно-логических заключений является, таким образом, существенным фактом исторической психологии познавательных процессов человека.

Надеюсь, что уважаемый КВАКС более углубленно начнет понимать генезис логических форм мышления, а также более научно подходить к вопросу о кореляции мира видимого и воображаемого.

[KWAKS]

В продолжение дискуссии вокруг логики и неизменности ее законов, хочу привести извлечение из статьи известного ученого Лурье "Психология как историческая наука" (целиком данную статью можно найти и прочитать в электронном журнале "Скепсис").

В психологии давно сложилось убеждение, что операция подведения под определенную категорию, иначе говоря — операция логического обобщения и образования понятия, является не только основным логическим процессом, но и должна пониматься как основная форма работы сознания; по мнению многих авторов — психологов и логиков, она равно существует у всех людей, независимо от окружающих условий.

Однако такое представление о внеисторичности логических категорий как основных способов мышления противоречило нашим исходным положениям. В гораздо большей степени нам импонировала мысль, что абстракция и обобщение, образование отвлеченных понятий и отнесение предмета к определенной категории являются продуктом исторического развития и что они занимают определенное место в познавательной деятельности только на определенных этапах исторического развития, когда — с овладением письменной речью и развитием культуры — ведущая роль узкопрактической деятельности уступает место новым формам теоретической деятельности и когда подобные отвлеченные операции приобретают свой смысл.

У обследованных нами жителей отдаленных районов Средней Азии мы предполагали обнаружить недоверие к формальным, вербально-логическим операциям, оторванным от непосредственной конкретной практики, и вместе с тем преобладание связанных с конкретной практикой наглядно-действенных форм мышления, имеющих свою собственную психологическую структуру.

Почти аналогичные результаты были получены и в процессе опытов, проведенных с колхозной молодежью тех же кишлаков, окончившей один-два класса школы: все молодые колхозники использовали операции отнесения предметов к нужным категориям, легко отвлекаясь от взаимодействия тех же предметов в практической ситуации.

Мы предлагали жителям отсталых кишлаков два вида незаконченных силлогизмов: содержание одних было взято из конкретной практики этих испытуемых, содержание других не имело знакомого практического содержания.

Приведенные факты показывают, что операции логического вывода из посылок с социально-психологической точки зрения вовсе не имеют универсального значения. На ранних стадиях социально-экономических укладов доминирующую роль в познавательных процессах играет личный практический опыт, доверия к логическим посылкам и системы вербально-логических отношений еще не возникает, и операции логического вывода из посылок еще не приобретают того значения для получения новых знаний, которые они имеют в условиях более развитых социально-экономических формаций, т.е. в условиях, когда развиваются и получают массовое распространение теоретические формы деятельности.

Историческое происхождение словесно-логических заключений является, таким образом, существенным фактом исторической психологии познавательных процессов человека.

Надеюсь, что уважаемый КВАКС более углубленно начнет понимать генезис логических форм мышления, а также более научно подходить к вопросу о кореляции мира видимого и воображаемого.

Вы совершенно правы,уважаемый Vivekkk !
уважаемый КВАКС давнЫЫЫм-давнООО ....
углубленно понимает генезис логических форм мышления, НО ...

какие Выводы следует сделать из Вашей сентенции ? ? ?

Что нам, находящимся "в условиях более развитых социально-экономических формаций",
следует напрочь забросить "массовое распространение теоретические формы деятельности", и ...
смЕЕЕло начинать брать *равнение* на обследованных Вами "жителей отдаленных районов Средней Азии" ? ? ?
На "колхозную молодежь тех же кишлаков,
окончившую один-два класса школы" ?
На "жителям отсталых кишлаков ... " и пр. ?

"Спасибо" Вам огрОООмное-преогрОООмное ! ! !
Мы уж *как нибудь* воспользуемся "продуктом исторического развития" -
на Уровне ,достигнутом НАМИ на данном Этапе исторического развития" ...
НО НИКАК НЕ на Уровне "жителей отдаленных районов Средней Азии" ! ! !

[Дедушка Леший]

ИМХО, из цитаты Лурье следует, что неграмотные крестьяне всего лишь не поняли, чего же от них  хотят высокомудрые ученые психологи.