АТЕИСТИЧЕСКАЯ ИНКВИЗИЦИЯ, МРАКОБЕСИЕ - САМАЯ ХУДШАЯ ИЗ ВСЕХ

[Алeкс]

Исключения бывают и здесь: пиздaтый, оxуеннo-нeвъeбенный, зaeбись и т.п.

Абасцака.

А если ближе к религии, то вездессущий и кало-ссальный.

[Rufus]

1. В добавление к тем диктаторам-социалистам из 3-го мира, которые соединяли марксизм с общинными идеалами и традиционной религией (им казалось, что т.о. они учитывают местные условия), могу сказать, что и деятели правого-националистического толка в свою очередь во имя религии также убили множество людей. И если поле деятельности первых - Бл. Восток и Африка, то вторые особенно отметились в Лат. Америке. В Сальвадоре, Гватемале, Бразилии, диктаторы опирались в борьбе с левыми на религию и высшее духовенство, и при этом эскадроны смерти уничтожали священников левого и христианско-демократического толка. Самый громкий случай - убийство в 1980г правыми боевиками архиепископа Сан-Сальвадора Оскара Ромеро прямо во время богослужения в больнице.
В 1980-82гг эскадронами  в Сальвадоре было убито 8 тысяч человек, среди них много священников. Правыми была выпущена листовка "Будь патриотом, убей священника!"
В начале 1980 г. была совершена попытка убийства бразильского кардинала Висенте Шерера, его тяжело ранили ударами ножа и, раздев догола, выбросили из машины в безлюдном месте. В середине марта 1980 г. в Боливии был убит католик Хорхе Селум, редактор журнала „Аки", выступавший с критикой крайне правых группировок.

2. Франсиско Франко тоже был очень религиозным человеком. И прочтите тут: http://www.sensusnovus.ru/analytics/201 ... 12353.html , начиная с гл. "С той стороны - куда страшнее".

3. Ну и инквизиция, Варфоломеевские ночи, зверства во во время восстаний, возглавляемых китайскими тайными обществами, и совсем недавно, "Господняя армия сопротивления" в Уганде.

Общий вывод: там где к обычным преступлениям примешивается идеология (неважно, религиозная или светская), количество жертв возрастает на порядок. Именно в агрессивной идеологии, а вовсе не в атеизме - причина преступлений политиков ХХ века, религиозных или атеистических, левых или правых (в самых разных сочетаниях).

[Pilum]

К ним СС в гости ходит и проповедует что "секс - это разновидность дефекации" ~(c)СС

сексуально озабоченным безволосым обезьянам стоит отключать интернет...

Кстати, давно замечено, что в народном русском языке все, без исключения, выражения, связанные с сексом, носят негативный характер. Вые..ать, дать пиз..ы и пр. И это вовсе не случайно.

У психически больных фрустрированных импотентов-пуритан с бруталезно-тоталитарно-уголовно-националистически-теократическими потугами  - возможно...

 :lol:

А так вообще секс - способ эмоциональной связи между людьми. :>

"все, без исключения, выражения, связанные с сексом" - вероятно, вам другие просто неизвестны :>

[Pilum]

Знакомство пуритан с сексом очевидно происходит вот так -

Что и вызывает у них соответствующие комплексы  

[Василий]

А еще у Бруно xyй разговаривал. Я когда увидел удивился.  :shock:

[Василий]

Не могу, пуританы, пуританы ебты............... Ха-аха-ха-ха.....
Я то думал, а вот в чем дело,  какие СС с Прохвесором пуританы на букву П  оказываются ............
 
Четко Pilum  их вычислил!!!!!!!!!!!!!!

[Снег Север]

Исключения бывают и здесь: пиздaтый, оxуеннo-нeвъeбенный, зaeбись и т.п.

Я бы не сказал, что это такие уж исключения, негативный оттенок и тут присутствует - это, скорее, выражения шока, а не одобрения.

[Снег Север]

Общий вывод: там где к обычным преступлениям примешивается идеология (неважно, религиозная или светская), количество жертв возрастает на порядок.

Вывод, как всегда, совершенно не соотносится с фактами. Во-первых, минимум в половине случаев, преступлений нет вообще, а, во-вторых, нигде нет преступлений "обычных" или "необычных". Есть факты гражданской войны, со всеми сопутствующими последствиями. Надо быть абсолютно лишенным способности к мышлению либерально-демократическим хомячком, чтобы оценивать гражданские войны в терминах "преступлений" и "жертв".

[Снег Север]

Вячеслав Рыбаков: «Идеальный чиновник неукоснительно исполняет все требования традиционной морали» - See more at: [url=http://morebo.ru/interv/item/1382382816763?category_id=33#sthash.YrppO0IZ.dpuf]http://morebo.ru/interv/item/1382382816 ... pO0IZ.dpuf[/u][/url]

...— Как связаны танское право и правила поведения танского чиновничества? Насколько средневековое китайское общество можно назвать правовым, и какие здесь возможны исторические параллели?
— Прямая модернизация — вещь коварная и опасная. Термин «правовое государство» настолько связан с самыми ярыми политическими спекуляциями современности, что я не стал бы им пользоваться. Например, считается, что правовое государство невозможно без гражданского общества, которое тоже еще не очень понятно, что из себя представляет и каковы границы применимости этого термина. Но, безусловно, китайцы еще полторы-две тысячи лет назад пытались строить общество диктатуры закона, причем, надо признать, представления о таком обществе у них и у самих-то не стояли на месте, а трансформировались весьма бурно. И сама диктатура закона понималась ими весьма специфически: все равны перед законом, но закон, в свою очередь, относится ко всем НЕРАВНО. Ведь как может быть отец равен сыну или дед — внуку? Честный работяга — тунеядцу? Герой войны — тому, кто за чужими спинами отсиживался? Относиться к ним равно — это аморально, это высший тип несправедливости. Нельзя и пытаться уравнивать неравных! Такое попробовал сделать в III веке до нашей эры Цинь Ши-хуанди — и его режим навсегда стал в Китае олицетворением тирании. А связь правил поведения, в том числе — правил поведения чиновничества, с уголовными законами — самая прямая. Идеальный чиновник — это тот, кто неукоснительно исполняет все требования традиционной морали. Например, уходит в отставку на три года для исполнения обязанностей траура, если почил его батюшка. Чиновник, который скрыл кончину отца и остался на службе, подлежал уголовному наказанию вплоть до высылки на окраины страны, а по отбытии установленного законом наказания мог восстановиться на службе лишь с сильным понижением в ранге, то есть нормы уголовного права стояли на страже морали.

...Не могу сейчас с ходу вспомнить точно — кажется, фон Хайек или кто-то иной из главных теоретиков открытого общества — высказал в свое время приблизительно такую мысль: «Единая общая этика — это основа рабства». Изучение китайского традиционного права показывает, что все значительно сложнее. Единая общая этика, напротив, гарантирует от очень многих видов рабства и произвола. Уголовному праву, а значит, государству с его аппаратом принуждения и карательными органами, приходится вмешиваться в жизнь людей именно там и тогда, когда перестает срабатывать — или начинает мешать тирании — устоявшаяся нравственность. Где сохраняют эффективность веками выстраданные и общепринятые «можно» и «нельзя», там полиции делать нечего. Там, где эти общие «можно» и «нельзя» размываются индивидуальными вариациями, общая жизнь разваливается и насыщается повальной взаимной требовательностью и враждебностью, и уж только тогда, поневоле, в эти области нехотя, неумело, зачастую топорно приходится влезать государству с его доносчиками или видеокамерами слежения, алебардами ночной стражи или полицейскими дубинками... Простой пример. В кодексе династии Тан среди всех его достаточно по тем временам многочисленных пятисот двух статей нет ни одной за осквернение храмов или, скажем, оскорбление чувств верующих. Такое просто не нужно было предусматривать, ведь уголовное право немыслимых юридических гипотез не создает. Статьи за хищение предметов из храмов были, да. Люди есть люди. И хотя в тогдашнем Китае мирно уживались несколько религий, и даже для совершенно чуждого Китаю иранского огнепоклонства законом предусматривались льготы и для настоятелей огнепоклоннических общин — эквиваленты чиновничьих рангов и привилегий, законодателям и в голову не пришло бы предусматривать кары за пляски не в то время и не в том месте. Так что общая этика — это еще и основа свободы. Возможно, в значительно большей степени, нежели основа рабства. А отсутствие общей этики — это явная дорога к полицейскому государству. А там, глядишь — и к рабству в его самых модернизированных вариациях.

...Скажем, в этом «обществе поголовного рабства», как иногда называют традиционные восточные общества, уголовным правом предусматривалось, что если некий местный чиновник подстрекал подведомственное ему население ставить в свою честь хвалебные стелы и обелиски за выдуманные, реально не существующие успехи в управлении, или подбивал подвластный ему люд направлять ко двору петиции с хвалами в свой адрес и прошениями себя, любимого, наградить за что-то, на самом деле вовсе не сделанное, он наказывался сотней ударов палок. Если же чиновник для стимулирования этих действий прибегал к подаркам, к раздаче денег или материальных благ, пусть даже он пользовался при этом личными средствами, он подлежал ответственности как вор, укравший ровно столько, сколько роздал. Чем больше истратил, тем тяжелее наказание — так, как если бы больше украл. Фактически перед нами древний и очень здравый прототип столь актуальной и в наше время статьи за подкуп избирателей с использованием административного ресурса. И то, что нечистоплотный кандидат нес материальную ответственность как простой ворюга, укравший ровно столько, сколько в сумме получили от него подкупленные избиратели, по-моему, совсем не плохой вариант решения этой вечной проблемы.

...Человеческая природа неизменна. Это значит, что люди никогда не могли и никогда не смогут не конкурировать. Хоть в чем-нибудь. Но выбор способов, какими человек старается заявить о себе и опередить других, зависит от тех ценностей, которые он впитал из культуры... Все культуры мира спокон веков заняты, по сути, тем, что неустанно пытаются предложить человеку достаточно для него привлекательные, достаточно выгодные и престижные и в то же время — общественно полезные области и виды конкуренции. Те, что наилучшим образом могли бы перенаправлять конкурентную энергетику человека из деструктивных сфер в конструктивные. Совокупность же этих заманчивых идеалов составляет идеальное представление общества о самом себе. Образ, к которому общество стремится приблизиться — прекрасно, впрочем, отдавая себе отчет, что к нему можно именно что лишь более или менее приближаться, но достигнуть нельзя уже хотя бы потому, что само это идеальное представление тоже меняется с ходом времени и развитием культуры. Однако ненасильственное, духовное соблазнение позитивными ценностями никогда и ни при каких условиях не может полностью застраховать от социально нежелательных срывов. Во-первых, позитивные ценности не для всех могут оказаться заманчивыми, и всегда есть вероятность, что кто-то пошлет их подальше и начнет самоутверждаться совершенно иначе — так, что окружающим небо с овчинку покажется. Во-вторых, не все, кто стремится достичь успеха даже на самом позитивном поприще, будут конкурировать позитивным образом, то есть самоутверждаться реальными полезными результатами, а не интригами, подтасовками, жульничеством и так далее. Оба уклонения, при кажущейся их противоположности, в равной мере деструктивны для общества в целом. Именно для подобного рода случаев в любой культуре возникает сфера табу и карательных мер, которая раньше или позже приводит к созданию более или менее развитых уголовных законов. В танском праве, как я уже говорил, взаимосвязь этичного и уголовного была доведена до возможного максимума; едва ли не каждый приз, предлагаемый ценностями культуры, был для полной гарантии оснащен карательными санкциями для тех, на кого заманчивость этого приза не подействовала или тех, кто старался достичь приза нечестно и незаслуженно. Меня восхищает то, как четко и взвешенно осознавали китайские законодатели той поры требования культуры к людям и как не стеснялись с филигранной выверенностью подпирать эти требования уголовными законами.

...Лежащее в основе законотворчества идеальное представление о коллективном будущем должно быть выработано именно собственной культурой. Никаких оглядок не должно делаться на чужие этические стандарты. Только те законы, что основаны на традиционной, укорененной морали, воспринимаются как справедливые и имеют шанс исполняться. Предписания, более суровые, равно как и предписания, менее суровые, чем те, что согласно неписаной общественной морали ощущались бы соразмерными тому или иному преступлению, в равной степени будут презираемы, отторгаемы и неэффективны — и потому способны лишь компрометировать высшую власть.

[Pantheist]

Я бы не сказал, что это такие уж исключения, негативный оттенок и тут присутствует - это, скорее, выражения шока, а не одобрения.

Нет. Именно эти слова используются в первую очередь для выражения восхищения. А для эмоционального выражения яркой, высшей степени чего-л. (и "положительной", и "отрицательной") применяется, например, "пиздeц". Например, "погода -- пиздeц!" может значить и то, что погода великолепная, лучше не бывает, и то, что никуда не годная. А первые три примера для "никуда ни годной" не подойдут.