Япония.

[Rufus]

Японский конфуцианец Нисикава Дзёкэн (1648–1724)  написал книгу "Мешок премудростей горожанину в помощь".
Вот что он пишет о религии: вера в рай и ад может быть полезной для государства. Но эта вера прельстительна лишь для «темных» людей, которым неизвестны основы конфуцианского Пути. «Если горожанин или крестьянин учились основам Пути хоть чуть-чуть, им хоть говори про ад хоть нет -они его все равно не боятся; ад им не нужен - и без него они не станут поступать дурно. Говорят этим людям про рай, а они вовсе не хотят отправляться в это благодатное место. Бесполезно рассказывать таким людям и про ад, и про небесный дворец» (Одно из обозначений рая).


Нисикава приводит два случая, когда добропорядочные люди, правильно понимающие, как устроена жизнь, не поддаются прельстительным речам монахов, поскольку «райские подпорки» не нужны истинно добродетельному человеку.


В первом случае речь идет о самурае, которому настал срок умирать. Поскольку самурай верой и правдой служил своему сюзерену, монах обещает ему вознесение в рай. Самурай интересуется, что за блаженство предстоит ему. «Монах отвечал: "Семь самоцветов устилают там землю, питье, еда и наряды предоставляются там по твоему хотению, там не холодно и не жарко. В общем, там всегда покойно и радостно". Однако самурая не манят комфортные условия райского бытия, и он отвечает обескураживающим для монаха образом: "Выходит, что это место для супруги моего господина, для женщин и детей. Или, может, для увечных инвалидов. Я же родился в семье мужественных воинов, дождь умывал меня, ветер - расчесывал волосы, голову преклонял я на камень, ложем моим служил мох. Всю жизнь я хотел громить врагов и верно служить своему господину. И после смерти не хочу иного. Зачем мне отправляться в место для изнеженных, зачем мне все эти удобства? Мне бы такой рай, где копье дадут". С этими словами самурай с негодованием замотал головой».


Во втором случае монах сулит добропорядочному и вполне благополучному горожанину переродиться после кончины богачом или самураем. Однако получает полный афронт. Горожанин и так обладает средствами для поддержания семьи, а чрезмерное богатство ему не нужно, поскольку от него проистекают только лишние душевные заботы и переживания. Что до перспективы переродиться самураем, то эта доля тоже никак не манит горожанина. «Всю жизнь трепетать перед господином, не иметь сердечного отдыха, только и думать, что о славе, пугать людей, получать удовольствие от страшных дел... Нет уж, мне горожанином остаться больше нравится. Как это так? Всю жизнь служить доброму, а после смерти родиться неизвестно кем. Нет, мне это совсем не подходит».


Нисикава так комментирует этот монолог: «Таким вот правильным людям можно и не рассказывать про ад и рай - все равно они злых дел творить не станут».


Цит. по:
https://cyberleninka.ru/article/n/uchenyy-konfutsianets-nisikava-dzyoken-1648-1724-o-neuchah-buddistah

[Rufus]

ЗАВЕЩАНИЕ КУПЦА СИМАИ СОСИЦУ
Симаи Сосицу (1539–1615).

"Нет нужды молить о жизни после смертив возрасте до пятидесяти лет. Это удел стариков. Или же последователей буддийских школ «Чистой Земли» и «Дзэн». На последователей других школ это не распространяется. Прежде всего, это касается христианства; даже если [старшие в клане] настоятельно будут предлагать тебе принять его, ни в коем случае нельзя этого делать. Причина в том, что по достижению десяти лет начинают вдалбливать вероучение, люди, чтобы избежать наказания бога за грехи, молят о загробной жизни дни и ночь напролет, оставляют в запустении свои дома, пребывают все время в церкви, вешают на шею четки и тем гордятся. Как это неприглядно! Более того, для людей, заботящихся о процветании своего дома, нет большего несчастья чем христианство. Редко кто из людей, хорошо, если один из десяти, отличает нынешнюю жизнь от жизни после смерти. Все живое в этом мире — даже пернатые и домашние животные — обеспокоены только тем, что происходит у них на глазах в настоящий момент. И люди в этом ничем не отличаются от них. Прежде всего, в этой жизни должны понять, что нельзя терять чести в нынешней жизни. Что касается будущего мира, то говорят, что даже прародитель Будд (Шакьямуни) не знал о нем. По этой причине совершенно не следует в возрасте до пятидесяти лет глубоко задумываться о жизни после смерти".


Причем его позиция не была: "ешь, пей , веселись, ибо завтра умрем". Нет: бережливость, усердное занятие делами, умеренность в развлечениях. Лишь после 50 можно позволить себе немного расслабиться.

[Kochegar]

"Страшнее всего - это когда ты умер и уже успокоился, а доктор как шарахнет током - и все, завтра на работу к девяти..."

[Rufus]

Миямото Мусаси (1584 — 1645) писал, что после того, как он постиг Путь Меча, он уже не придерживался ни буддизма, ни  конфуцианства. (о христианстве и речи не могло быть).
Миямото Мусаси не был атеистом. Скорее, у него была эпикурейская позиция: боги не имеют отношения к человеческой жизни. Или конфуцианская: богов почитай, но держись в отдалении. Сильному человеку боги были просто не нужны. (Я уже писал об этом про викингов)
По крайней мере в своем завещании, он дал заповедь:
Поклоняться буддам и духам, но не надеяться на них.
Вот отрывок из романа Эйдзи Ёсикав "Десять меченосцев" -художественная биография Мусаси на основе легенд о нем. Автор глубоко проник в психологию своего героя.

По освященной веками традиции он хотел ударить в гонг и вознести молитву божеству.
Мусаси резко отдернул руку. «Что я делаю?» – с ужасом подумал он. Веревка гонга манила к себе, приглашая ударить в гонг и вознести молитву. «Чего же мне просить? – спросил себя Мусаси. – Какая помощь от богов мне нужна? Я ведь растворился во вселенной? Разве не я убеждал себя, что в любую минуту готов к смерти. Не я ли тренировался, чтобы встретить смерть хладнокровно и уверенно?»
Мусаси был потрясен. Забыв о годах тренировки и самодисциплины, он едва не обратился за помощью к сверхъестественным силам. С ним происходило что-то неладное. В глубине души он знал, что самый надежный союзник самурая – смерть. Еще ночью он чувствовал, что смирился с судьбой. Сейчас, чуть не отрекшись от всего, чему научился, он был готов просить помощи у божества. Мусаси, окаменев, стоял как изваяние с опущенной от стыда головой.
«Какой я глупец! Думал, что достиг совершенства и самоотречения, но что-то во мне цепляется за жизнь. Смутные мечты уносят меня к Оцу и сестре. Призрачные надежды вынуждают хвататься за соломинку. Дьявольское наваждение морочит меня, искушая просить богов о помощи».
Мусаси испытывал отвращение к себе, потому что не сумел постичь Путь. Слезы, которые он сдерживал во время встречи с Оцу, хлынули из глаз.
«Я все сделал бессознательно, даже не думая о желании помолиться. Тем хуже, если я действую сознательно».
Мусаси ощущал себя глупым, нерешительным, подверженным к сомнениям. Есть ли у него способность для того, чтобы стать воином? Если бы он достиг высшей степени отрешенности, он не только не молился бы, но даже и не подумал о молитве. В роковой момент, за несколько минут до битвы, он обнаружил в своем сердце семена поражения. Он не мог теперь воспринимать надвигающуюся смерть как вершину жизни самурая.

Правда, Ёсикава считает, что

Мусаси искренне почитал богов, но считал, что молить их о помощи – значит противоречить Пути Воина. Путь вел к совершенной истине, превосходящей богов и будд

[Rufus]

Категория хадзи
Александр Мещеряков, др. и. н.

В Японии примерно с 18 века религия не играет существенной роли.
Япония уже несколько веков имеет светские нормы общежития. И одной из таких норм является понятие стыда (хадзи).
С детства ребенку внушают: "Над тобой будут смеяться и тебе будет стыдно".

Оказывается, что для устройства общества, для его спокойствия, религиозность не является обязательным условием.

[DIV]

Религия нужна подонкам, чтобы оправдать и "замолить" свои непотребства. А приличные люди обходятся без религии.