Ниже мы.рассмотрим другой обычай «добровольной» же (в кавычках) смерти, в мотивах которой преобладают, напротив, чисто личные, индивидуальные моменты — месть за личную обиду. Эти последние случаи надо уже относить к периоду разложения рода. Здесь отдельная личность уже противополагает себя и свои личные интересы — роду, коллективу. Личная обида воспринимается как необходимо требующая отомщения. Разложение рода уже столь глубоко, что институт родовой кровной мести уже многих не удовлетворяет. В одних случаях род считает личную обиду недостаточною, не настолько большою, чтобы за нее мстить всей родовой организацией; в других случаях обида нанесена уже не чужеродцем, а представителем того же самого рода.
135
В таких случаях лично обиженный убивает сам себя — в знак протеста. После его смерти род мстит обидчику как виновнику самоубийства, мстит за пролитие крови, за смерть сородича. В некоторых случаях все дело и ограничивается такою местью; никакого религиозно-идеологического элемента еще нет. О китайцах один старый русский автор писал, по личным наблюдениям в Китае, следующее: «Случается и бывают такие, кои иногда сами себя умерщвляют; но сие делают они в таком только случае, если кто не может другим каким ни есть образом отметить неприятелю своему какой-либо важной обиды <...> Тогда с отчаяния, в отмщение ему умерщвляет уже сам себя. Ибо в силу тамошних законов, когда найдут кого мертвым, то выискивают всех, кто с ним жил не в мире, допрашивают и пытают, чтоб доискаться, не принудили ль они его причинением ему какой-либо обиды или несносной печали прибегнуть к столь отчаянному способу» [Орлов 1820, ч. 1, с. 251]. Здесь, правда, функции рода взяла на себя уже феодальная администрация. Но, например, у хевсуров на Кавказе в аналогичных случаях мстили родственники. Ботаник Н. А. Буш во время своей экспедиции в 1904 г. отметил у хевсуров следующее обыкновение: «Внебрачная беременность считается таким позором, что девушка обыкновенно не переносит его и кончает жизнь самоубийством. По обычаю, девушка не имеет права сопротивляться мужчине; поэтому мужчина может взять и увести с собой любую девушку, но после этого девушка лишает себя жизни, а родственники ее мстят за бесчестье» [Буш 1904, с. 600. Ср. Радде1881,с.80].
Ф. В. Поярков приводит случай из жизни дунган Пишпекского района Семиречья, доказывающий, что описанный выше способ китайской мести хорошо знаком был также и дунганам. «У дунган, — пишет Поярков, — известен обычай мести в чисто азиатском (или китайском) вкусе; так, в селении Токмак, вскоре по прибытии моем в этот край, одна дунганка, муж которой изменил и как-то ухитрился завести любовницу, не могла перенести нанесенного ей оскорбления и отравилась опием, в полной уверенности, что ее мужа и любовницу постигнет жестокая кара, но этого не случилось» [Поярков 1907, с. 64]. У тлинкитов Северной Америки часты самоубийства обиженных, ибо тот, кто послужил причиною самоубийства, подвергался такой же точно мести, как и действительный убийца [Кгаизе 1885, 5. 222].
................
В Индии одним из способов взыскания долгов был следующий: кредитор-брамин усаживался перед домом своего должника с ядом и кинжалом в своих руках и угрожал лишить себя жизни, как только должник пройдет мимо него. Должник, таким образом, оказывался как бы под домашним арестом [Погодин 1900, с. 262]. К этому надо добавить, что в Индии было широко распространено такое поверье: самоубийца после своей смерти будет вечно преследовать и мучить тех, кто довел его до самоубийства. В индийской деревне около Бенареса один житель, чтобы отомстить своему обидчику, разрезал себе бритвою брюхо перед дверями дома обидевшего его человека и через это сделался злобным духом-мучителем данного дома [Lasch 1898, s.37; цитирует: Mokern 1857, Bd.1, s.319-321]. Расмуссен приводит эскимосское предание, по которому одна эскимоска убила себя, чтобы в виде демона мучить убийцу своего сына.