Авторские форумы, блоги, сайты > Блог Булата Владимира Владимировича
Как пишется эссе - ПОСТТРАДИЦИОНАЛИЗМ
Владимир Владимирович:
Муслидаг меня спровоцировал своими вопросами о философии (давненько я не брал в руки шашек...)
Вот я и решил написать эссе.
Буду писать, не торопясь - около месяца. Все замечания и реплики по ходу принимаются, но на них пока не реагирую, пока не допишу.
Вот так:
--- Цитировать ---БУЛАТ ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ
ПОСТТРАДИЦИОНАЛИЗМ
Когда в 1985-1991 гг. (быстротечная и забытая, к сожалению, эпоха), развалился СССР и распался весь советский уклад жизни, советскому (точнее, уже постсоветскому) человеку понадобилось создавать, что-то взамен. Причем быстро, с колес. Ну да советскому человеку не привыкать. А.А.Зиновьев как-то заметил, что если падет советская система и будет уничтожена половина советских людей, оставшиеся советские люди в полчаса создадут такую же советскую систему. Произошло несколько иначе: советские люди сразу же стали конструировать множество советских систем. Да, появились субкультуры. Эта дезорганизованность психопатами-патриотами расценивалась, как результат заговора (нет патриота без заговора против него!), но на самом деле – это вполне естественный результат развития потенций, изначально заложенных в советском обществе. Советские люди запредельно доверчивы (особенно интеллектуалы), но также и сверхкритичны. Доверчивы потому, что, хотя не было железного занавеса в геббельсовском его понимании, то культурно-информационное окно, которое смотрело на мир, не давало полноты обзора, да и внутри страны слишком многое, нет, не скрывалось, забылось. Период перестройки напоминал мощный экскаватор, который начал колоссальные раскопки, и одновременно чугунную бабу, которая расширила «окно в Европу» до размеров снесенной стены. Все начали все вспоминать. Прошлое моментально обрело невыразимый колорит, хотелось разорвать бумажные стены современности и уйти туда, причем на совсем. Мир вокруг также оказался большим и разноцветным. Но! Советский человек оказался поразительно стоек ко всем попыткам снова его организовать в некую утопию. И дело даже не в иммунитете от коммунизма, просто постсоветский человек выше всех остальных ценностей считает ценность владения и распространения ее, а все новые претенденты на роль «руководящей и направляющей» в той или иной степени требовали эту свободу прикрыть или хоть немного ограничить. Потом на этом будут прогорать даже либералы с их теоретической свободой информации. Поэтому начали появляться субкультуры – немноголюдные структуры, по-своему осваивающие время и пространство. К началу 1990-х их были уже десятки, а после распада СССР добавились новые. Ослабевшее государство почти не оказывало никакого влияния на общество (впрочем, оно так никогда и не усилится, а поэтому даже сейчас ждать каких либо «хороших» или «плохих» репрессий со стороны государства по идейному принципу не приходится. Запретить думать определенным образом уже невозможно (да и в прошлом не государство осуществляло эту функцию).
В начале 1990-х видим на месте советского общества прошлых десятилетий (не тоталитарного, а, скажем так, гомогенного, - это правильнее и точнее) сплошную безыдейную массу, любопытную, но не приручаемую, в которой плавают отдельные «твердые новооборазования» - микрогруппы стойких членов новых субкультур, которые «нашли смысл жизни» и очень хотели распространить его до краев общества. 90-е годы при всей их бедности, были интеллектуальным пиршеством, хотя пирующие ели все подряд, не сообразуясь ни с меню, ни с качеством продуктов, и нередко не могли отличить натурпродукт от его имитации. Но это постепенно исправилось, новая эпоха была освоена постсоветскими людьми, как освоена была не менее яркая петровская эпоха. После 2000 года речь идет уже не об «открытиях» чего-либо нового, а о борьбе разных субкультур между собой.
Их можно классифицировать:
Во-первых, субкультуры политические. К концу правления Ельцина в стране насчитывалось несколько сот политических партий, и почти каждая была эдакой субкультурой, замкнутой и враждебной. Быстрая смена лидеров на политических гонках давала хотя бы виртуальный шанс самым откровенным политическим пигмеям, хотя зачастую шел обратный процесс: великаны превращались в карликов. Среднестатистический россиянин за период 1990-2000 успел 5-6 раз поменять свои не только конкретно политические, но и общеидеологические симпатии (при том, что сам факт смены убеждений признается с неохотой). Под конец эта игра большинству просто наскучила – этим и объясняется вымирание политических партий в период раннего Путина и общая аполитичность в районе года 2005. Люди уходили из политики в самые неожиданные сферы (вплоть до собакозащитничества), а политические генералы оставались без армий.
Во-вторых, субкультуры музыкальные. Эти, очень неуживчивые на вид, но, как не странно, самые терпимые структуры (ведь не зарегистрировано до сих пор ни одного судебного иска в защиту чьих-то музыкальных чувств) часто базируются в молодежной среде, что имеет и ряд исключений, особенно, когда речь идет о ретро-стилях. Здесь Россия ничем не отличается от остального человечества: появляются новые музыкальные стили, формируются новые субкультуры, а старые медленно, но неуклонно отходят на второй план.
В-третьих, субкультуры национальные. Национальная идея в годы перестройки стала каналом выделения из советского народа, который был дискредитирован как детище коммунистической идеологии (хотя его генеалогия шире: если бы в России к власти пришли другие социалистические партии, эсеры, например, возник бы почти точно такой же советский народ, это было запрограммировано еще до революции, и интернационалисты, давая фору другим нациям, лишь хотели предотвратить неминуемый распад огромного пространства Российской империи; кстати, в случае сохранения монархического режима или создания белогвардейского, Россию, по всей видимости, ожидали этнические чистки а-ля младотурецкие, казахи и киргизы, например, уже в 1916 изгонялись из России сотнями тысяч; советская власть этот процесс остановила и провозгласила новую нацию – советскую). Не у всех это – отделиться от советского народа - получалось. Легко и просто это произошло в Прибалтике (цивилизационный рубеж Европы) и в Закавказье (где в течение всего ХХ века происходила очень напряженная национальная консолидация трех главных наций). А вот уже в Средней Азии это стало сложнее, на Кавказе – еще сложнее, а татары отделиться от русских уже, похоже, не смогут никогда. У русских вообще очень плохо с национальным самосознанием (отделиться от СССР для РСФСР означало разрушить свой собственный дом) и особенно с чувством превосходства над другими народами, без чего национальный сепаратизм теряет смысл (не отделяться же от великого и развитого народа, народу примитивному и дикому?) В итоге национальное движение (аналогичное народным фронтам Прибалтики или национальным партиям Закавказья) в России оказалось проблематичным. Впоследствии патриотические партии на выборах в Государственную Думу получали доли процента (кстати, как и крайние либералы, типа сторонников Новодворской). Но денационализация русских не так проста, как можно подумать. Отказавшись от своего национального чувства, русские ожидали того же самого от иных народов России. Так было бы справедливо. Поэтому для нормального россиянина одинаково отвратителен русский, татарский, чеченский, еврейский и любой иной национализм. А вот это уже взбесило маленькие, но гордые национальные группы (они-то думали, что это русские – дураки, не видят в себе высшей ценности, а вот мы…), которые стали требовать себе в России какого-то особого статуса и не получали ничего. Аналогично и советская идеология была заклятым врагом всех патриотизмов.
В-четвертых, субкультуры религиозные. Хотя сторонники концепции скрытой религиозности советского народа тычут в качестве доказательства результаты переписи 1937 года, они-то как раз демонстрируют процесс вымирания религии в России. До революции православие было частью государственного аппарата – результат реформы Петра Первого, старообрядчество было формой фрондирования этому государственному аппарату, а иные религии – формами национального существования соответствующих этносов (армянин – а армяне по переписи 1937 года – самый атеистический народ СССР – до 90% - мог быть воинствующим атеистом, но посредством членства в григорианской общине поддерживал свою национальность, то же самое касалось, поляков, евреев, татар и т.д.) В 1917 монархическое государство исчезло, а с ним исчезла РПЦ. Попытки создать некие самодостаточные общины (как у обновленцев, так и традиционалистов) потерпели неудачу. РПЦ не может физически существовать вне своей структуры и поддержки государством (если бы СССР не воевал с Германией, и Сталину не пришлось «возрождать» РПЦ, к концу 1970-х православие в России исчезло бы как организация и воспринималось бы как славянское язычество при Рюриковичах). По мере вызревания советского народа (1917-1937) количество верующих снижалось. Война, как это не странно, также не пошла им на пользу (многие активисты просто сбежали с отступающими немцами; особенно из числа национальных меньшинств). Советское общество 1950-1980-х менее всего похоже на религиозное, поэтому миф о «скрытой религиозности» - обычная идеологическая утка (с той же степенью убедительности, можно было говорить о «скрытой поголовной гомосексуальности» в СССР, особенно если половина советских людей знали о нетрадиционной ориентации только из статей о загнивающем Западе). К 1980 году едва ли 10% населения СССР были верующими, причем эта среда делилась на вымирающих «стариков» и на «молодых», для которых религия была просто экзотикой, выводящей за пределы опостылевшей советской жвачки, источником острых ощущений, как декадентство в начале ХХ века.
--- Конец цитаты ---
Владимир Владимирович:
Небольшое дополнение к "В третьих":
--- Цитировать ---Курьезным, но закономерным образом в русском националистическом движении играют руководящую роль люди, отнюдь не славянского происхождения - от М.Л.Шевченко до А.Р.Штильмарка - сына известного писателя. И дело не только в желании гарантированного ассимилироваться. Эти "инородцы" глубоко презирают русских именно за отсутствие у тех национальных инстинктов. Но, потеряв по национальной части, русские, составившие основу советского народа и современной постсоветской общности, многое приобрели в иных измерениях. Достаточно сравнить территорию Российского Государства при Иване III и в начале ХХ века, а вот Грузия так и не вышла за пределы границ времен царицы Тамары. Это говорит о хорошей способности русских уживаться с другими народами. Кто-то сочтет это недостатком, тем более, что ассимиляция иных народов все-же происходила, но это был естественный процесс.
--- Конец цитаты ---
modus:
--- Цитата: "Владимир Владимирович" ---Муслидаг меня спровоцировал своими вопросами о философии (давненько я не брал в руки шашек...)
--- Конец цитаты ---
Мне то же было бы интересно почитать ваши мысли на тему философии, как вы рассматриваете проблемы познания, бытия, этики.
Владимир Владимирович:
Хорошо. Можете для начала оценить КИНДЕРРЕЙХ (соседняя тема)
Владимир Владимирович:
Далее:
--- Цитировать ---Одним из примечательных результатов эволюции советского, перерастающего в постсоветский этоса стала способность к развенчанию любых мифов. Вслед за развенчанием культа личности последовало развенчание коммунизма, социализма, интернационализма, а затем – демократии, прав человека, государственничества и анархизма и т.д. Тем более не устояли против этой способности постсоветского человека религия, патриотизм и прочие мифы новой России. Это не самоубийство и даже не стремление к нему (менее всего постсоветский человек собирался умирать), это всего лишь последовательное недоверие ко всем мошенничествам, вне зависимости от того, во зло или во благо действовали мошенники. Способность к ревизии подогревалась по прежнему высоким интеллектуальным уровнем российского постсоветского общества, который не обязательно зависит от уровня образования (ведь, вопреки выдумкам традиционалистов о «добрых предках», которые с глуповатым выражением лица верили именно их – традиционалистической партии, народная смекалка как раз и состоит в глубоком скепсисе по поводу всевозможных вождей и их призывов, в результате чего вожди гибли, как крейсер «Варяг», а народные массы выживали и продолжали историю дальше). Еще более примечательна неизбирательность способности постсоветских людей в отношении тех или иных мифов. Можно было одновременно разоблачить и патриотизм, и космополитизм (и еще не известно, что из них окажется придурковатее и гаже). Опять же – здесь не какой-нибудь динамит во рту, а всего лишь логика разума, освобожденного от предрассудков. 90-е годы были эпохой чистого разума, и интеллектуальная жизнь в России кипела как никогда. На этом фоне пропагандистам новых идеологий в постсоветской России было очень неуютно. Все они – в той или иной степени – выглядели параноиками и шизиками (и Новодворская, и Чаплин). Если у них что и получалось, то это критика, а вот положительная часть программы производила впечатление сна рябой кобылы. Таковы реалии постидеологической эры в России.
--- Конец цитаты ---
Навигация
Перейти к полной версии