Я знаком с автором этой книги. Его, в принципе, можно найти вот на этом форуме -
http://alternativahist.borda.ru/Один из альтернативных сценариев книги называется "Мир без ислама" (В.Лещенко «Ветвящееся время» М.,2003, с 141-148).
Однажды я прокомментировал соответствующую главу (цитаты из В.Лещенко и мои под ником ВЛАДИМИР на них комментарии):
ЛЕЩЕНКО: Как выглядел бы мир, если бы ислама не существовало?
Начнем с Аравии.
Аравийский полуостров остается по-прежнему раздробленным.
ВЛАДИМИР: Это верно, хотя у Ирана и Византии и ее союзницы – Эфиопии всегда будут поползновения разделить полуостров хотя бы на сферы влияния. Напомню, что к концу VI века Иран утвердился на территории современного Йемена.
ЛЕЩЕНКО: Многочисленные племена земледельцев и скотоводов поклоняются не менее многочисленным разнообразным божествам. В храме Каабы в Мекке по-прежнему в неприкосновенности стоят триста шестьдесят идолов племенных божков, соседствующие с изображениями Христа и Девы Марии, — ведь среди арабов есть и христиане самых разных направлений, большинство из которых, безусловно, были бы сочтены тогдашними официальными священнослужителями еретическими и весьма греховными.
ВЛАДИМИР: Мир III-XII вв был миром активного религиозного прозелитизма, и если уж «ловцы душ» добирались до самых отдаленных уголков Евразии, то Аравия неминуемо становится полем религиозных контактов. Кстати, а каковы были пропорции приверженцев различных культов в реальной Аравии 600 года? Население полуострова в целом составляло 5100 тысяч из которых 2500 тысяч приходилось на Йемен, 100 тысяч на Бахрейн и остальные 2500 тысяч на современные Саудию и Оманы (некоторые исследователи даже усматривали одну из причин арабских завоеваний – демографическую нагрузку полуострова; кстати, в 1950 году на той же территории проживало 8293 тысячи человек). На севере Аравии в областях Гассанидов (в VI веке присоединенных к Византии) и Лахмидов (к югу от Ирака) было распространено христианство: у Гассанидов – православие, а в Хире Лахмидов – преимущественно несторианство и монофизитство, которое также имело определенное распространение, но не подавляющее в Месопотамии того времени. Т.о. христиан в Аравии не могло быть больше 500 тысяч человек (10%). Еврейские эмигранты и некоторые арабские племена, принявшие иудаизм, вместе составляли не более 100 тысяч человек (2%). Впрочем, попытка Юсуфа Зу-Нуваса распространить иудаизм в Йемене могла увеличить в начале VI века количество прозелитов, но операция аксумских войск компенсировала эти изменения (в Йемене также были православные и монофизиты, но их влияние также не могло возрасти, ибо в конце VI века Йемен перешел под власть Ирана). Какова могла быть численность зороастрийцев в Аравии? Зороастризм - религия не прозелитическая, но митраисты безусловно, были. Впрочем, их численность также не могла превышать численность христиан, точнее не более 300 тысяч (6%). Остальные 82% населения региона (если не считать слишком заметной численность манихеев и других антирелигий) – приверженцы традиционных верований – а стало быть, ресурс для прозелитизма. Среди них многочисленны ханифиты (до 300 тысяч) – сторонники автохтонного аравийского единобожия, впоследствии активно поддержавшие Мухаммеда, а в Йемене еще в IV веке сложилась своя оригинальная монотеистическая религия – рахманизм (численность адептов до 1200 тысяч). «Чистых» язычников, таким образом, всего половина населения Аравии.
ЛЕЩЕНКО: Имеются приверженцы атонических культов, родствен¬ных древним семитским религиям Финикии и Ассирии. Было немалое число представителей сабеизма — своеобразного культа поклонения небесным светилам.
ВЛАДИМИР: Сабеизм иногда путают с мандеизмом Южного Двуречья, который тогда также находился в стадии расцвета, но в Аравии мандеев не было. Также не зафиксировано фактов эмиграции в Аравию палестинских самаритян, которые в это время подняли и проиграли два восстания – 529 и 555 гг. – против Византии.
ЛЕЩЕНКО: Некоторое влияние имеют зороастризм и митраизм, практически исчезнувший на его исторической родине - в Иране.
Естественно, арабы не могут оказать на мировую культуру никакого влияния, и полуостров остается глубокой исторической провинцией, не привлекающей особенного внимания ни завоевателей-современников (кто будет жертвовать сво¬ими воинами в схватках с дикими и отважными кочевника¬ми ради покорения песков и сухих степей?), ни историков позднейших времен.
ВЛАДИМИР: Как будто спорить с этим утверждением невозможно, но государи часто, гораздо чаще, чем «обдуманные и взвешенные», принимают «невзвешенные» решения, да и фактор важного торгового пути – «дороги ладана», проходившей прямо через Мекку и Ясриб, за который-то собственно и шла борьба Ирана и Византии в регионе, должен сыграть свою роль (если не в VIII веке, то в последующих).
ЛЕЩЕНКО: А что же другие регионы?
В Средней Азии господствует блестящая зороастрийская культура древнего Хорезма и Согдианы. В библиотеках Самарканда, Маргианы и многих других городов хранятся древние эллинские рукописи, свитки со стихами Сафо и трагедиями Софокла, хроники Тацита; поэмы и летописи многих живших здесь народов — бактрийцев, тохар, кушитов, сожженные в ходе арабского завоевания как «языческие».
ВЛАДИМИР: Присоединяюсь к нескрываемому удовольствию автора. Ибо подобно автору являюсь сторонником многополярного мира, и чем больше этих полюсов, тем лучше. Любопытно, что в арабской исторической литературе позднеисламского периода тяга видеть «золотой век» в прошлом распространялась даже на зороастрийский Иран.
ЛЕЩЕНКО: Ведь когда арабы захватили Среднюю Азию, то одним из первых «мероприятий» их эмира Кутейбы было уничтоже¬ние написанных древней письменностью книг и истребление знающих ее людей (мера, надо сказать, издревле применяв¬шаяся захватчиками на Востоке).
ВЛАДИМИР: И на Диком Западе тоже (судьба инкской и астекской культур, завоеванных и уничтоженных, ЕМНИП, отнюдь не мусульманами).
ЛЕЩЕНКО: Наряду с зороастризмом некоторое число последователей продолжают сохранять в этих краях и буддизм, не приобретший, впрочем, значительной популярности.
ВЛАДИМИР: Буддизм пришел в Среднюю Азию еще в самом конце дохристианской эры, и хотя он приобрел сотни тысяч (а не миллионы, как пишет Лещенко в примечании) приверженцев на территории современного Афганистана, Белуджистана и Таджикистана, это не привело к исчезновению местных культов: ситуация в чем-то близка внедрению буддизма в Китай.
ЛЕЩЕНКО: Сохраняются также агонизирующие обломки старинных языческих культов, иные из которых восходят к эллинис¬тическому периоду, иные — к еще более ранним временам. Изрядное влияние имеет и христианство, прежде всего несторианского направления; кое-где, как, например, среди уйгур, оно даже становится государственной религией. Другие тюркские племена сохраняют приверженность своей искон¬ной вере — шаманству тенгрианского толка.
ВЛАДИМИР: Тюрки первоначально за редким исключением на личном уровне не принимали ислама, поскольку оно казалось им религией горожан, непригодной для кочевников. Ситуация изменилась лишь к 900 году, когда после разгрома манихейской Уйгурии большая часть уйгур откочевала на свое нынешнее местоположение и приняла ислам, а в Х веке ислам распространяется по всей современной Средней Азии. Стало быть, без ислама уйгуры принимают несторианство и создают оригинальную христианско-кочевую цивилизацию в сердце Азии.
ЛЕЩЕНКО: Существенно отличается и политическая карта. Еще очень долго (быть может, и доныне) могло, например, существовать Турфанское царство - не очень большая, но очень интересная страна на границе пустыни Гоби. Язык его обитателей был индоевропейский (кельтской группы), религия — индийская, образ жизни — полукитайский, а художественная культура — иранского типа с примесью эллинизма.
ВЛАДИМИР: Прогнозировать существование политических организмов на протяжении 1400 лет – занятие попросту неблагодарное. Много ли их сохранилось до наших дней за такой большой период? Можно ли считать современную Грецию Византией XIX-XX вв? Или Французскую республику прямым продолжением королевства Меровингов? А поскольку завоевание Китая маньчжурами или монголами никто в связи с отсутствием ислама не отменял, политическая карта Евразии будет перекраиваться неоднократно.
ЛЕЩЕНКО: На Индийском субконтиненте сосуществует множество государств и множество религий и до сего дня, возможно, здравствовали бы уничтоженные мусульманами держава раджпутов и страны Синда.
ВЛАДИМИР: И индийская культура лишится довольно заметной мусульманской составляющей. Во всяком случае, Болливуд будет совсем иным.
ЛЕЩЕНКО: Если мы обратим свой взор еще восточнее и южнее, то увидим следующее.
На островах Индонезии и в Бирме большинство населения исповедует индуизм, в то время как в Малайзии первое место принадлежит буддизму.
Филиппины же остаются языческими с небольшими вкраплениями индуизма и буддизма, в разное время завезенных случайными миссионерами из Китая и стран Юго-Восточной Азии и индийскими купцами и пересе¬ленцами.
ВЛАДИМИР: В принципе, согласен.
ЛЕЩЕНКО: Теперь перейдем к обстановке на европейском материке и в ближайших окрестностях.
Прежде всего, думается, следует иметь в виду то, что именно многовековое противостояние исламу оказалось тем фактором, который «в значительной мере обусловил существование римско-католической церкви в той форме, в ка¬кой она известна нам».
Вполне вероятно, что, не будь столь мощной противостоящей силы, как мусульманская религия, и католицизм не смог бы стать столь всеобъемлющим и воинствующим, как в нашей истории. Не исключено, что в Европе воз¬никли бы две церкви или даже больше, именующие себя апостольскими и католическими, обязанные своим существованием многочисленным «антипапам», которых в раннее средневековье выдвигали феодалы и духовенство, недовольные «центральным» папой римским.
ВЛАДИМИР: Забыто, что помимо исламской угрозы Европа испытывала византийскую угрозу. После того, как Юстиниан провозгласил реставрацию старой Римской империи в ее исторических границах по меньшей мере на 395 год и предпринял ряд успешных походов, сокрушивших королевства остготов, вандалов и едва не сокрушивших вестготов, Византия (точнее, Ромейская империя) не отказывалась от этой идеи, и лишь проблемы на восточной границе, а затем арабские завоевания предотвратили этот процесс. Почему Византия должна ограничиться возрождением православия в Сицилии и Карфагене и не может продолжить натиск на северо-запад, где ей противостоял заведомо слабейший противник? Вторжение лангобардов как будто опровергает эту точку зрения, однако, разгромить враждующие лангобардские герцогства для Византии было куда легче, чем королевство остготов. Лишь мусульманские завоевания, превратившие Византию из сверхдержавы в относительно небольшое по населению, хотя и очень важное в торгово-экономическом отношении греческое царство, устранили эту угрозу. Папство вполне предсказуемо могло стать консолидатором борьбы Запада с Византией, а крестовые походы стали бы борьбой «католических экстремистов» против православия.
ЛЕЩЕНКО: Может статься, что иные, некатолические конфессии, существовавшие в раннем средневековье в Западной Европе и шире — в Средиземноморском регионе, не только сохранились бы, но и расширили свое влияние. Так, например, арианство, весьма распространенное в бывшем вандальском королевстве, расположившемся на месте Карфагена, могло бы дожить до нашего времени и даже быть принятым частью племен Сахары и через миссионеров достичь Черной Африки.
ВЛАДИМИР: Скорее донатизм.
ЛЕЩЕНКО: Во всяком случае, христианскими продолжает оставаться весь север Африки — регион, занятый бывшим государством вандалов (примерно до Атласских гор на юге и Танжера на атлантическом побережье). И это не говоря о монофизитских Египте и Эфиопии. Христианство распространяется среди племен туарегов, что способствует заметному развитию их своеобразной культуры.
ВЛАДИМИР: Аналог несторианства в Великой Степи?
ЛЕЩЕНКО: Пиренейский полуостров, не знавший арабского заво¬евания, представляет собой ряд государств, населенных потомками вестготов, римлян и иберов, периодически ведущих друг с другом кровопролитные войны. Скорее всего, единого испанского государства не возникло бы и по сию пору.
ВЛАДИМИР: Единое государство на Пиренейском полуострове возникло в 586 году, когда вестготы овладели государством свевов в Галисии. Единственное, что могло бы его серьезно поколебать (не считая обычных феодальных междоусобиц и временного отпадения некоторых областей) – это резкое усиление басков в результате «пассионарного толчка VIII века».
ЛЕЩЕНКО: Что касается королевства франков, то картина скла¬дывается примерно следующая. Арабская угроза явилась, пожалуй, главным консолидирующим фактором, заставив¬шим сплотиться франкских феодалов, и запустила процесс, в конечном счете приведший к становлению Священной Римской империи. В отсутствие столь мощного объединяющего фактора на территории державы Меровингов продолжается процесс распада, «ленивые короли» быстро теряют власть. Земли окончательно переходят в полную и безусловную собственность знатных владетелей, и в результате уже к концу VIII — началу IX в. мы наблюдаем здесь ту же картину, что в реальности — два с лишним столетия спустя. Господство абсолютной феодальной анархии, не сдерживаемой даже в небольшой степени верховной властью и церковью, бесконечные частные войны знати. После прекращения династии Меровингов, произошедшего в последние десятилетия VIII в., феодалы, воспользовавшись случаем, провозглашают себя независимыми государями.
ВЛАДИМИР: А вот это совершенно непредсказуемо и зависит от того: появилась ли бы консорция соратников Карла Великого, объединившего франков и тевтонов, или пассионарные герои «Песни о Роланде» сгинули в междоусобицах. Впрочем, византийская угроза все равно сохраняется.
ЛЕЩЕНКО: Коль скоро не возникает империя Каролингов или ей подобная структура, значит, нет ничего похожего и на знаменитое «Каролингское возрождение», оставившее за¬метный след в духовной жизни Западной Европы. Европейская культура была бы заметно беднее — как за счет отсутствия арабского влияния, так еще и потому, что политическая раздробленность и постоянные междоусобные войны не способствуют ее развитию.
Наука бы также развивалась заметно медленнее — ведь основы европейской науки были, как известно, во многом заимствованы у арабов.
ВЛАДИМИР: Впрочем, источником античной традиции для Западной Европы остается Византия, где, не смотря на победу антиантичного православия, сохранялась античная же традиция: например, в лице патриарха Фотия, которому мы обязаны значительной частью информации об античной культуре, а жанр византийского сатирического диалога, процветавшего в Цареграде даже в начале XV века, демонстрирует достаточно фундаментальные познания византийцев в области древнегреческой культуры и философии.
ЛЕЩЕНКО: Кроме того, многие европейские народы значительно дольше, нежели в нашей реальности, оставались бы язычниками. Ведь, как известно, именно Карл Великий и его первые наследники, опираясь на военную мощь империи, распространили христианство среди саксов, англов и турингов. Это же обстоятельство, в свою очередь, счастливым образом отразилось бы на судьбе полабских и поморских славян, которым не пришлось бы столкнуться с мощнейшим немецким натиском.
Также и южные славяне не были порабощены на столетия Османской империей, и Босния, Сербия, Болгария; и албанские и валашские земли продолжают свое самостоятельное развитие.
ВЛАДИМИР: В таком случае их на столетия поработила бы Византия. Византийцы воевали с болгарами, к примеру, не менее жестоко, чем турки (Василий Болгаробойца).
ЛЕЩЕНКО: Византия по-прежнему владеет Малой Азией и частью Ближнего Востока, а при особо благоприятных условиях - Египтом и территориями Северной Африки примерно до западных границ Ливии. Скорее всего, земли бывшего королевства вандалов довольно скоро обретают независимость от Константинополя. Но при удачном развитии событий не исключено, что Восточный Рим удерживает за собой весь Север Африки, до самой Атлантики, и продвигается в Аравию, так что его границы во многом совпадают с границами Османской империи из нашей реальности.
ВЛАДИМИР: При одном условии: политической пассивности монофизитов и монофелитов Египта и Сирии. Ведь в V веке от православия откололись территории, чье население составляло до 40% византийского.
ЛЕЩЕНКО: Отсутствие столь мощного и динамичного соперника, каким являлся для нее ислам, способствует тому, что Восточная Римская империя еще очень долго остается силь¬нейшей страной христианского мира. Этому способствует также то, что не состоялись и крестовые походы, нанесшие Византии невосполнимый ущерб. В Европе границы империи охватывают весь юг Балкан, юг Италии, Мальту и Сицилию.
ВЛАДИМИР: Крестовые походы, похоже, неизбежны. Только они приобретают яркую антивизантийскую направленность.
ЛЕЩЕНКО: Кстати, в будущем вторгшиеся в Византию турки-сельд¬жуки, оставшиеся язычниками, принимают православие и интегрируются в империю. Весьма вероятно, что на константинопольский престол сели бы представители тюркской династии и уже через три-четыре поколения сравнительно немногочисленные завоеватели, не сцементированные мощ¬ной монотеистической религией, растворились бы в массе покоренного греческого населения.
ВЛАДИМИР: Стоп-стоп-стоп! Перед тем, как завоевать Византию, туркам-сельджукам надо еще одолеть Иран и Хорезм.
ЛЕЩЕНКО: На периферии православного мира, среди горских наро¬дов Северного Кавказа, господствует язычество, кое-где уступая место, впрочем, христианству и зороастризму.
Постепенно на востоке Средиземноморского региона ус¬танавливается определенное равновесие сил между Ираном и Константинопольской империей.
ВЛАДИМИР: Точнее на Ближнем Востоке.
ЛЕЩЕНКО: Вообще об Иране следует сказать особо. Там формируется, пусть читатель не сочтет это преувеличением, своя особая цивилизация.
В ней присутствуют и эллинистические элементы, оставшиеся со времен Парфии, имеет место и латинское влияние (через переселенцев и жителей бывших римских территорий, присоединенных к Персии), и индийское — на юго-восточных землях и в районе Инда.
Нельзя забывать и об элементах семитских: арамейском и сирийском, через которые иранская культура оказывается связана с наследием древнего Вавилона и Ассирии, и арабском.
Иранские цари числят среди своих предшественников равно и Кира, и Дария, и Александра Македонского, и пар¬фянских государей, выстраивая линию преемственности в течение многих и многих веков.
ВЛАДИМИР: Это верно.
ЛЕЩЕНКО: Что до религии, то она остается зороастрийской, причем культ верховного бога Ахурамазды, как уже говорилось в главе третьей, постепенно приобретает монотеистические черты.
ВЛАДИМИР: Зороастризм изначально был монотеистической (первой в истории!) религией. А обвинение в дуализме – выдумка его оппонентов (христиан в первую очередь).
ЛЕЩЕНКО: Несмотря на то что культ этот является государственной религией, власть все же воздерживается от насильственного его насаждения в среде подданных, проявляя веротерпимость.
Благодаря этому в Иране находят убежище различные группы религиозных диссидентов из соседней Византии - от последних приверженцев средиземноморского пантеона поздней античности и армянских монофизитов до иконоборцев и гностиков.
Сохраняются в некотором количестве и последователи древнейших восточных верований.
Вполне возможно, они, пусть и в малом числе, дожили бы до сего дня, как существуют в наше время огнепоклон¬ники — парсы.
Наряду с этим достаточно широко распространен буддизм — в Хорасане, Месопотамии, Мосуле и даже в Си¬рии.
ВЛАДИМИР: Буддизм в Ираке и Сирии! Неожиданно…
ЛЕЩЕНКО: Отсутствие ислама приводит к одному любопытному обстоятельству: поскольку Средиземноморский регион является, несмотря на все внутриконфессиональные различия, частью христианского мира (как было сказано выше), то в конечном итоге во всех землях — от Киликии до Лангедока - формируется некое культурно-историческое и экономическое единство, подобное тому, что существовало в эпоху Римской империи. Более того, с какого-то момента не только Северная, но и вся остальная Африка не является для европейцев «терра инкогнита».
ВЛАДИМИР: Не более чем пространство от Гибралтара до Перми в XV веке. Все равно борьба католического Запада против православной Византии неизбежна. И здесь весьма интересны судьбы славянства – к кому оно присоединится?
ЛЕЩЕНКО: Европейские купцы — нередкие гости в Аудогасте, Тим¬букту, Гао и других городах — центрах цивилизации Сахеля. Позже они продвигаются — задолго до того времени, как в нашей истории это сделали Энрико Мореплаватель и Васко да Гама, — в Африку, устанавливая связи с городами-государствами Бенина и Нигерии, а потом и - южнее - в бассейн Конго и Анголу.
Также европейские торговцы — видимо, первыми это сделали бы итальянцы -- проникают в Западный Судан, являвшийся перекрестком многочисленных африканских торговых путей. Из портов христианского Египта совершаются регулярные и частые плавания в христианскую же Эфиопию, а затем и далее — в Индийский океан, до мозамбикской империи Мономотапа, откуда в Европу идут в большом количестве золото и слоновая кость.
Точно так же сохраняются в неприкосновенности прежние торговые пути, ведущие в Индию, и, значит, нет такой уж суровой необходимости искать новые. Следовательно, Американский континент (как бы он назывался — просто невозможно предположить) открыт и освоен европейцами, по всей видимости, гораздо позднее.
ВЛАДИМИР: Интересный вариант «Мира без Колумба».
ЛЕЩЕНКО: В результате в XX—XXI вв. и мир, и Европа были бы совершенно иными.
На севере Италии существует и по сию пору Лангобардское королевство, а средняя Италия является папским вла¬дением. На месте Германии и Франции — чересполосица государств, образовавшихся из графств и герцогств.
До нынешнего времени вполне могли сохраниться и моравское государство Само, и Вендская держава, и Аварский каганат — как существуют ныне страны, бывшие их современниками. В Скандинавии картина примерно сходна с нынешней — существуют государства датчан, шведов, норвежцев, зато Испания раздроблена. До сих пор существуют страны, населенные лютичами, бодричами, рарогами, или же единая страна западных славян. Нет ни одного немецкого поселения и в Восточной Прибалтике. Там, где в свое время были воздвигнуты крепости Тевтонского ордена, ныне стоят города и деревни пруссов.
Многих современных государств Европы, не говоря уже о странах Американского континента, просто не оказалось бы на карте.
Уровень развития науки и техники, весьма вероятно, был бы значительно ниже сегодняшнего, а из Ирана по всему миру разъезжаются миссионеры — проповедовать учение великого Ахурамазды.
ВЛАДИМИР: В следующей альтернативе Лещенко (вполне, как ему кажется, обоснованно) доказывает, что всемирная победа ислама наоборот, привела бы к ускорению социального и научно-технического прогресса. Поставить что ли на голосование эту дилемму?
