http://www.svetilen.ru/modules.php?name ... le&sid=245Мечем и огнем» или милостью Божьей?
В полемике с атеистами и недоброжелателями веры православной, практически всегда всплывают несколько утверждений, которые, a priori, подразумеваются верными и не требующие обоснований. Вот главные обвинения, которые предъявляют христианству вообще и православию, в частности:
- насильственное крещение Руси;
- крестовые походы;
- инквизиция;
- преследование старообрядцев.
Крестовые походы с инквизицией не имеют к нам непосредственного отношения, хотя и в этих вопросах, отнюдь не все так ясно и однозначно, как хотелось бы нашим оппонентам.
Отношения же со старообрядцами нельзя рассматривать вкупе не только по причине их многогранности, но и потому, что в большинстве случаев это не противостояние Православия и древней веры, а государственная политика, где Церковь выступала, большей частью, исполнительницей воли государственного Синода.
Наиболее же ходовое обвинение, которым несть числа, это утверждение насильственного привнесения христианства на Русь, и жестокого («огнем и мечем») его введения. Причем, пользуются этим аргументом не только те, кого Библия называет безумцами («рече безумец в сердце своем несть Бога»), то бишь, атеисты, но и последователи модного ныне религиозного течения New Age, в более понятном определении - неоязычники. Протестанты же, начиная от традиционных баптистов и заканчивая пляшущими харизматиками, как только заходит речь о православии, тут же ретроспектируют во времена тысячелетней давности и, опираясь на атеистическую литературу, повторяют практически те же «факты» и соображения, которые мы слышим из уст безбожников.
Так все же, было ли действительно злым и огненным принятие Русью христианства? Или все же предположения тех, кто отвергает Творца, или не желает видеть Его истинный Промысел, возведены в ранг «неопровержимых» фактов и ничего не имеют общего с действительной историей?
Большую часть информации о Крещении Руси нам приходится черпать в древнейшей из дошедших до нас летописей — Повести временных лет, которая, во-первых, составлялась спустя почти 120 лет после этого события, а, во-вторых, содержит множество противоречивых данных. Однако они не настолько противоречивы, чтобы мы не смогли восстановить действительные обстоятельства того времени.
Сама летопись практически нигде не говорит о насильственном крещении. В ней есть лишь обещание-угроза князя Владимира, о том, что тот, кто не креститься будет ему врагом, но ничего не упоминается о фактах неповиновения.
Давайте обратимся к тексту «Повести временных лет»:
«Затем послал Владимир по всему городу сказать: “Если не придет кто завтра на реку—будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб,— будет мне врагом”. Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: “Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре”. На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте... Люди же, крестившись, разошлись по домам. Владимир же был рад, что познал Бога сам и люди его... и приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. И поставил церковь во имя святого Василия на холме, где стоял идол Перуна и другие и где творили им требы князь и люди. И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам».
Естественно, что на эту цитату атеисты и протестанты, тут же, в полной симфонии друг с другом, реагируют, как на неточную, потому что написана она, летописцем монахом. Нестор же, по их мнению, не стал бы писать о фактах «не выгодных» православной Церкви.
Конечно, святой летописец (или летописцы, есть версия о двух авторах «Повести...) преломлял историю описываемых лет, чрез свое православное понимание мира, но если бы факты насилия имели место, то они не могли быть обойдены. И не только, как пример победы над язычеством, но и потому, что летописец не позволял себе откровенных подтасовок и замалчиваний. Об этом можно судить по тому, что автор не скрывает следующего факта:
«Когда влекли Перуна по Ручью и Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли они еще святого крещения», и хотя оплакивали, но «притащив, кинули его в Днепр, и приставил Владимир к нему людей сказав: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано».
Иных сведений о сопротивлении язычески настроенных славян история нам не даёт. Более того, если говорить о Киеве и окружающих его поселениях и городах, то христианство там появилось задолго до решения равноапостольного Владимира официально принять Православие.
Еще в дружине самого князя Игоря (деда Владимира) было очень много христиан. Жена князя св. Ольга также была христианкой. Христианская вера стала хорошо знакома киевлянам еще при первых варяжских князьях. Правда, отец св. Владимира, Святослав, был безразличен к греческой вере и пред языческими "кумирами" (идолами) в его время, как и в начальное правление Владимира, еще бывали пред ними человеческие "требы" или жертвы. Летописец рассказывает, как при Владимире языческая толпа киевлян однажды (983) убила двух варягов-христиан, отца и сына, за отказ отца добровольно отдать своего сына в жертву "богам". Но все же несмотря на мучение христиан, христианство в Киеве продолжало распространяться и в общем делало большие успехи. Князь Владимир принял новую веру, имея полную возможность познакомиться с ней и узнать ее превосходство и внутреннюю силу.
Об этом пишет и Л.Н.Гумилев в своем труде "Древняя Русь и Великая Степь":
"...православие было этнической доминантой киевлян задолго до Владимира. Каждый славянин или варяг, приехавший в Киев и желавший в нем жить, мог это делать, приняв православие и установив тем самым связи с местными христианами, предки которых пережили захват их города Олегом в 882 г. и спасли себя от репрессий Святослава в 972 г. Из их среды Владимир получал самых верных и храбрых воинов, предприимчивых купцов и трудолюбивых земледельцев. То, что он быстро сумел это уяснить и использовать, действительно ставит его в один ряд с Константином Равноапостольным".
Нужно отметить, что языческое верования славян нельзя сравнивать с язычеством народов, как Западной Европы, так и Востока. Оно имело существенные отличия, было более «гуманным». Это отмечают все серьезные исторические исследования о том времени.
Поиск гармоничного существования в природе и с природой — вот один из важнейших смыслов славянского язычества. Культ Перуна, пред которым приносились даже человеческие жертвы, был не распространен, да и привнесен значительно позже теми князьями, которые опирались на балтийское язычество.
В VI веке византийский автор Прокопий Кесарийский, сообщая об обычаях славян, отметил одну поразившую его особенность: «Судьбы они не знают...» Из дальнейшего повествования следует, что они не знают судьбы-фатума, то есть непреложного рока, столь характерную для язычников других земель. Славяне принимают лишь судьбу-фортуну, судьбу, которую можно уговорить и с которой можно договориться. Именно поэтому христианская идея «милосердного Бога», помогающего и сострадательного принимается нашими предками практически сразу.
Мировоззренческие категории славянского язычества были адаптированы христианством, как бы трансформировались в христианские символы, приобретая порой вполне христианское знаковое наполнение. Например, именем Хор(о)са, символизировавшего солнце как некий огненный круг (хоро, коло) на небе стали называть округлое паникадило, источающее свет в церкви, расположенное, под куполом, также символизирующем в храмовой символике небосвод.
Конечно, то, что всем славянам, в том числе и нашим, суждено было принять св. Крещение, есть великое участие промысла Божья, «иже всем человеком хощет спастися и в разум истины приити» (1Тим 2:4).
Не достигшее большого развития и не имевшее внутренней крепости языческое миросозерцание славян должно было легко уступать проповеди христианства. Пророческое предсказание апостола Андрея исполнилось.
Так какие же исторические подтверждения и факты насильственного принятия христианства находят протестанты и атеисты? Очень интересно из какого источника они берут информацию о том, что христианство на Руси было введено огнем и мечом? Источник один - советские «исторические» книжки, главная цель которых была в дискредитации христианства. Других источников нет. Не будем брать ПВЛ, все таки монахом написана, да и на много позже, но ведь серьезные церковные и нецерковные историки: не говорят о "поголовных" или "массовых" зверствах и насилии при крещении славян.
Летопись говорит, что народ назвал князя Владимира Красным Солнышком, думаю, что не за жестокость такое прозвище было дано.
Лишь в Ростове и Новгороде крещение было сопряжено с насилием и сопротивлением, но давайте все же внимательно прочитаем источник, чтобы понять, чем это насилие было вызвано.
- Иоакимосвская летопись в переводе Татищева.
"6499 (991). В Новгороде люди, увидев, что Добрыня идет крестить их, учинили вече и заклялись все не пустить их в город и не дать опровергнуть идолов. И когда он пришел, они, разметав мост великий, вышли с оружием, и какими бы угрозами или ласковыми
словами их Добрыня ни увещевал, они и слышать не хотели, и вывели два самострела больших со множеством камней, и поставили их на мосту, как на настоящих своих врагов. Высший же над славянскими жрецами Богомил, который из-за своего красноречия был наречен Соловьем, запрещал людям покоряться.
Мы же стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, и учили людей, как могли. Но гибнущим в нечестии слово крестное, которое апостол сказал, явилось безумием и обманом. И так мы пребывали два дня и крестили несколько сот людей.
Тоща тысяцкий новгородский Угоняй, ездил повсюду и кричал: "Лучше нам помереть, нежели богов наших дать на поругание." Народ же оной страны, рассвирипев, дом Добрыни разорил, имение разграбил, жену и родных его избил. Тысяцкий же Владимиров Путята, муж смышленый и храбрый, приготовив ладью и избрав от
ростовцев 500 человек, ночью переправился выше города на ту сторону и вошел в город, и никто не остерегся, так как все видевшие их думали, что видят своих воинов. Он же, дойдя до двора Угоняя, его и других первых мужей тотчас послал к Добрыне за реку. Люди же той страны, услышав про это, собрались до 5000, обступили Путяту, и была между ними злая сеча. Некоторые пошли и церковь Преображения Господня разметали и дома христиан стали грабить. А на рассвете подоспел Добрыня с бывшими с ним воинами, и повелел он у берега некоторые дома поджечь, чем люди были весьма устрашены, и побежали они тушить огонь; и тотчас перестали сечь, и тоща первые мужи, придя к Добрыне, стали просить мира. Добрыня же, собрав воинов, запретил грабеж, и тотчас сокрушил идолов, деревянные сжег, а каменные, изломав, низверг в реку; и была нечестивым великая печаль. Мужи и жены, видев это, с воплем великим и слезами просили за них, будто за настоящих богов. Добрыня же, насмехаясь, им говорил: "Что, безумные, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, какую пользу вы от них чаять можете". И послал всюду, объявив, чтоб все шли ко крещению. [...] И пришли многие, а не хотящих креститься воины притаскивали и крестили, мужчин выше моста, а женщин ниже моста. [...] И так крестя, Путята шел к Киеву. Потому люди и поносят новгородцев, мол, их Путята крестил мечем, а Добрыня огнем."
Как видим, не Путята с Добрыней жгли и рубили, а их огнем и мечем пытались от христианства отвратить....
В каждой стране, переходящей от язычества к монотеизму, будь то христианство или ислам, существовали определенные перегибы. Но на Руси таких перегибов было очень немного.
протоиерей Александр Авдюгин
