Автор Тема: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА  (Прочитано 32383 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #10 : 13 Декабрь, 2015, 07:07:29 am »
Описывая три первых года перестройки (1985-1987), Травин забыл о трех очень существенных факторах, которые не могли не играть колоссальной роли как в этой трехлетке, так и в последующем.  А именно: факторы холодной войны, внутрисоветского антикоммунизма и информационного взрыва середины 80-х.

В 1940-1980-х СССР и США действительно стояли на грани ядерного конфликта, что дополнялось участием (прямым или косвенным) во множестве конфликтов по всему миру (нередко совершенно излишних для внешнеполитической линии обеих стран: например, в Африке один и тот же вождь-людоед – иногда, в прямом смысле этого слова – считался «светочем демократии» либо «первым марксистом Африки» в зависимости от того, от кого он получал почти даровую помощь).  Поскольку, как уже говорилось выше, экономическая мощь советского блока уступала Западу в три с лишним раза (а после ссоры с Китаем у СССР исчез обеспеченный тыл, и появилось еще одно угрожаемое направление), тянуть гонку вооружений советская экономика могла себе позволить с трудом, и к середине 1960-х заметна усталость советского руководства, пережившего карибский кризис и менее эффектные, но столь же потенциально опасные кризисы в Берлине и на Ближнем Востоке.  Брежнев в 1960-1970-х совершенно искренне желал разрядки и разоружения.  В современной России (особенно в последние годы) конфронтация с Западом, Востоком, Югом – с кем угодно, хоть с Папуа – Новой Гвинеей – служит способом повышения рейтинга путина и предотвращения его неминуемого свержения, и нашему современнику трудновато постичь соображения, которыми руководствовалось Политбюро ЦК КПСС 30-40 лет тому назад.  Для современных патриотов-геополитиков вообще чем хуже, тем лучше, поскольку в условиях мирного сосуществования (слоган хрущевско-брежневской эпохи) путинская Россия стоит очень недорого, а конфронтация позволяет создать иллюзию равенства паритета России и Запада (хотя в настоящий момент объем российской экономики по текущему обменному курсу уступает экономике стран Запада в 32 раза, а китайской – в 10 раз), и патриот-геополитик просто паразитирует на еще сохранившихся советских запасах, как герой книжки МЕТРО-2033, пробравшийся на нетронутый склад советских времен.  Интернационализм советского человека также ограничивал потенциал противостояния, тем более, что (опять же удивительно для современника) советская пропаганда никогда не мыслила в категориях «нерусские нелюди против русских людей» или иных цивилизационных категориях.  Сравнивать современную российскую дипломатию с советской дипломатией столь же трудно, как сравнивать гопника из питерской подворотни с лектором-пропагандистом в Марфинской шарашке солженицынского романа (и то, и другое может быть в равной степени несимпатично, но следует понимать, что это совершенно разные материи).  Советская власть брала ответственность на себя, как внутри страны, так и за рубежом, за что и поплатилась, но почему-то автору комментария это более симпатично, чем современный симбиоз апокалиптики и уркаганства в российской внешней политике.  Если бы Брежневу или Андропову удалось договориться о сокращении ядерных вооружений, именно они, а не Горбачев, сейчас носили титулы «национал-предателей».  А в 1980-1985 годах на фоне заметного усиления конфронтации советский человек жил ожиданием ядерной войны, но, будучи атеистом в отличие от современных патриотов, не мог смотреть на такую перспективу без содрогания.  Поэтому успех на сложных переговорах Рейгана и Горбачева, достигнутый к концу 1987 (визит Горбачева в США), был воспринят со слабо скрываемым ликованием и в СССР, и на Западе, а обиженные разоружением военные (которые потом будут десятилетиями с трагическим выражением лица человека, который не понимает слишком сложных вещей и вынужден это скрывать за исповедью о своих личных горестях, рассказывать, как их «предал Горбачев») выглядели столь же нелепо, как гориллообразные американские вояки в фильмах типа «Кинг Конга» или «Короткого замыкания».  Разоружение оказалось столь же неизбежно, как и перестройка в целом.  А раз мы не враги Западу, значит, друзья – здесь советский человек вел себя совершенно аналогично крестьянскому парню на братаниях в первую мировую войну.  Когда предателей сто, а патриот всего один, возникает закономерный вопрос: а кто же прав?  Неужели этот один?

О глубинном антикоммунизме советской эпохи написано много.  Но современным плакальщикам СССР это не указ, они его или игнорируют вообще (доверяя статистике голосования за депутатов Верховного Совета СССР), либо пытаются как-то замысловато «примирить» с коммунизмом.  Анализируя реальную популярность Коммунистической Партии Советского Союза, приходится констатировать, что реальные данные у нас есть только за 1917, когда на выборах во Всероссийское Учредительное собрание за большевиков проголосовало 23,9% принявших участие избирателей, и за 1990, когда по опросам (первым социологическим опросам на политическую тему) рейтинг КПСС на территории РСФСР составил 34%.   Можем ли мы считать эти две цифры (на входе и на выходе в «черный ящик» советской цивилизации) показателями реальных параметров коммунистических настроений в советском обществе, и утверждать, что все остальные (минимум половина населения) голосовали за КПСС просто по причине ее безальтернативности?  Разумеется, за достаточно долгую историю СССР в рейтинге правящей партии бывали свои приливы и отливы: несомненно (и результаты «протестного голосования» на выборах в Верховный Совет, которые свободно публиковались (например, в ежегодниках БСЭ), и не были ни для кого секретом, это подтверждают) победа в Великой Отечественной увеличила рейтинг ВКП(б) и лично Сталина, а вот с 1954 по 1962 протестный электорат вырос в четыре раза (но в обоих случаях он исчислялся всего лишь сотнями тысяч голосов на фоне 120-миллионой поддержки).  Здесь советским источникам можно верить, хотя фантастическая явка в 99 и более процентов вызывает естественные сомнения.  Массовый коллаборационизм советских людей под оккупацией также мало что дает к оценке: большинству людей хотелось просто выжить, и это говорит в пользу, скорее аполитичности, чем антикоммунизма.  Но внутрисоветский антикоммунизм, несомненно, существовал, передаваясь из поколения в поколение.  Автор данного комментария «вне игры»: мои предки как-то очень органически и почти бескровно перешли из категории мелкопоместного дворянства в разряд советской провинциальной «аристократии»; никто не был репрессирован, и никаких «счетов» с советской властью у меня лично нет.  Но ведь в СССР жили миллионы родственников изгнанных, раскулаченных, репрессированных, и думать, что они прослезились, глядя на улыбку Гагарина, и «простили», было бы наивно.  Тот факт, что дед Горбачева и отец Ельцина были в числе репрессированных, вроде как бы добавляют аргументов тем, кто считает их «предателями», но в этом случае мы приходим к чучхеистской системе наследственных наказаний и опять можем оказаться в ситуации: сто предали одного.  Репрессии 1937-1938 постольку, поскольку они касались не полуграмотных крестьян, как в 1929-1932, и не лютых антисоветчиков, как в годы гражданской войны, а будучи внутриэлитным конфликтом (как только не изгалялись современные сталинисты, чтобы оправдать Ежова: хотя Микоян пил, а Киров гулял по бабам ничуть не меньше других делегатов «съезда расстрелянных»), несомненно, закладывали мину под советский режим, - и надо заметить, что Хрущев и его соратники в середине 1950-х это отлично осознавали (в отличие от стариковых, которые все равно ни за что своей писаниной не отвечают); вот и весь секрет «реабилитации».
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #11 : 14 Декабрь, 2015, 05:00:03 am »
Наконец, информационный взрыв середины 80-х.  В нем есть доля как общего процесса расширения информационного пространства, связанного с начавшейся компьютерной революцией (хотя для 1980-х информационные базы данных типа совр. Википедии были еще неактуальны), так и с чисто советским явлением усиления интереса к недавней и давней (в 1980-х резко усилилось внимание к истории XVIII века) истории.  Советский человек обнаружил, что многое от него скрывали (хотя, конечно, т.н. «железный занавес» - во многом фикция, и заинтересованная аудитория получала информацию задолго до эпохи гласности: так Г.А.Арбатов прочел Оруэлла около 1961 года, а родственник автора этого комментария – советский дипломат-арабист Олег Витальевич Ковтунович еще в 1960-х собрал по парижам-лондонам отличную библиотеку, а на Ближнем Востоке – лучшую в СССР частную коллекцию древнеегипетских редкостей; другое дело, что средства массовой информации не баловали среднего советского человека обилием информации), и, естественно, был очень недоволен.  Тестом стала авария на Чернобыле.  Интерес к неизданной русскоязычной литературе, к политическим интригам столетней давности, к зарубежной кинематографии – все это вместе взятое резко изменило советское сознание, начиная с 1986 года.  В соединении с советским интернационализмом и социалистической уверенностью в том, что от отдельного человека многое зависит, квазиинстинкт получения новой информации и советское же просвещенческое отношение к самоценности знания делали перестройку абсолютно неизбежной.  Чтобы «сохранить СССР» как агрессивную, закрытую среду, отказавшуюся под страхом каких-нибудь загробных мук от получения информации и доверившуюся «любимому вождю» - здесь Проханову и Кара-Мурзе нужны были какие-то совсем другие советские люди – типа затравленных обитателей старообрядческих общин на краю света (уж точно несоветского типа).

Вот, что сказал об этом лидер группы ДДТ Шевчук Юрий ("Революция") в 1988 году:

Два пальца вверх - это победа!
И это - два пальца в глаза.
Мы бьемся насмерть во вторник за среду,
Но не понимаем уже четверга.

В этом мире того, что хотелось бы нам
НЕТ!
Мы верим, что в силах его изменить
ДА!
Но, революция, ты научила нас
Верить в несправедливость добра.
Сколько миров мы сжигаем в час
Во имя твоего святого костра?

Человечье мясо сладко на вкус.
Это знают иуды блокадных зим.
Что вам на завтрак? Опять Иисус?
Ешьте, но знайте - мы вас не простим!

В этом мире того, что хотелось бы нам
НЕТ!
Мы верим, что в силах его изменить
ДА!
Но, революция, ты научила нас
Верить в несправедливость добра.
Сколько миров мы сжигаем в час
Во имя твоего святого костра?

И что же нам делать? О чем же нам петь?
Над чьими плечами моя голова?
Сколько афгани стоит смерть?
Если наша жизнь не права?

В этом мире того, что хотелось бы нам
НЕТ!
Мы верим, что в силах его изменить
ДА!
Но, революция, ты научила нас
Верить в несправедливость добра.
Сколько миров мы сжигаем в час
Во имя твоего святого костра?
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #12 : 15 Декабрь, 2015, 05:30:43 am »
Цитировать
Спустя ровно три года и три дня после смерти Константина Черненко, считающейся отправной точкой новой эпохи, перестроечная общественность пребывала в шоке. Утром 13 марта 1988 г. люди, открывшие газету "Советская Россия" и прочитавшие огромную статью никому доселе не известного ленинградского преподавателя Нины Андреевой "Не могу поступиться принципами", сразу пришли к выводу: горбачевская оттепель (как ранее хрущевская) завершилась, номенклатура дает команду на "отстрел" прорабов Перестройки.

Кстати, прочесть статью любопытно.  Жутким советским новоязом Андреева, тем не менее, дает достаточно точные характеристики своим недругам.  Вот характеристика перестройщиков (первоначально, в самом широком смысле):

Цитировать
Первый, причем наиболее полноводный идеологический поток, уже выявивший себя в ходе перестройки, претендует на модель некоего леволиберального интеллигентского социализма, якобы выразителя самого истинного и "чистого" от классовых наслоений гуманизма. Его сторонники противопоставляют пролетарскому коллективизму "самоценность личности" - с модернистскими исканиями в области культуры, богоискательскими тенденциями, технократическими идолами, проповедью "демократических" прелестей современного капитализма, заискиваниями перед его реальными и мнимыми достижениями. Его представители утверждают, что мы, дескать, построили не тот социализм и что-де только сегодня "впервые в истории сложился союз политического руководства и прогрессивной интеллигенции". В то время, когда миллионы людей на нашей планете гибнут от голода, эпидемий и военных авантюр империализма, они требуют разработки "юридического кодекса защиты прав животных", наделяют необыкновенным, сверхъестественным разумом природу и утверждают, что интеллигентность - не социальное, а биологическое качество, генетически передаваемое от родителей к детям. Объясните мне, что все это значит?

А вот так Андреева охарактеризовала уже противостоящих им патриотов:

Цитировать
Если "неолибералы" ориентируются на Запад, то другая "альтернативная башня", пользуясь выражением Проханова, "охранители и традиционалисты", стремятся "преодолеть социализм за счет движения вспять". Иначе говоря, возвратиться к общественным формам досоциалистической России. Представители этого своеобразного "крестьянского социализма" заворожены этим образом. По их мнению, сто лет назад произошла утрата нравственных ценностей, накопленных в туманной мгле столетий крестьянской общиной. "Традиционалисты" имеют несомненные заслуги в разоблачении коррупции, в справедливом решении экологических проблем, в борьбе против алкоголизма, в защите исторических памятников, в противоборстве с засильем масскультуры, которую справедливо оценивают как психоз потребительства...
Вместе с тем во взглядах идеологов "крестьянского социализма" имеет место непонимание исторического значения Октября для судеб Отчизны, односторонняя оценка коллективизации как "страшного произвола по отношению к крестьянству", некритические воззрения на религиозно-мистическую русскую философию, старые царистские концепции в отечественной исторической науке, нежелание видеть послереволюционное расслоение крестьянства, революционную роль рабочего класса.

Достаточно, объективные, надо заметить, характеристики.  Дело лишь в том, нравятся или не нравятся нам «неолиберальный» или «охранительный» подходы.  Следует отметить, что «неолиберализм» все же ближе к марксизму, как таковому, и вообще к левому флангу мировой общественной мысли, чем «охранительство и традиционализм».  Во всяком случае, в 1941 году реальноисторический Сталин воевал вместе с либералами (на это даже с некоторым сарказмом указали в свое время авторы «Утра магов»), а СССР во главе с Прохановым, скорее всего, оказался бы по другую сторону линии фронта – там, где деревня, кровь, почва, нравственность, патриотизм, сермяжная правда и страдания немецкого народа (все совпадает!)  Примечательно и то, что в 1987 году «либерасты» и «фашисты» все еще вынуждены выражать свои мысли в рамках «социалистического выбора», и доказывать актуальность «модернистских исканий» или «битья жидов» в свете решений XXVI съезда КПСС.  Но и Андреева не так уж проста.  То, что в 1991 году (а тенденция к этому прослеживалась еще за два года того, когда Андреева создала типичную неформальную организацию, тем самым лишь подтвердив, что она такая же Новодворская, но красного окраса) сторонники Нины Андреевой пришли к «ортодоксальному сталинизму» и даже объявили ХХ съезд КПСС 1956 года «разбойничьим» и нелегитимно-ревизионистским, означает ровно такую же (как и в двух вышеописанных лагерях) неприязнь к застою, брежневскому маразму и всему тому, что так восхищает сейчас постаревших семидесятников (желающих, впрочем, не Брежнева вернуть, а свою ускользающую молодость, что невозможно, а потому еще более ожесточает их в желании вернуть).  Вернуть Сталина, но не Брежнева – это уже почти оппозиционность в 1979 году (так выглядела пожелтевшая газетная заметка в честь 100-летия со дня рождения Сталина в бумагах моего деда – начальника милиции одного из районов Запорожской области и убежденного сталиниста).  Никому реальный застой не нужен – стоит ли удивляться, что никто не хотел его защищать?  Помнится, в 1988 году попалась мне газета Народного фронта Латвии с любопытной карикатурой: два копателя в виде Народного фронта и Интерфронта вместе, каждый со своей стороны подрывают фундамент советского строя.  Статья Андреевой обозначила растущую политизированность самых замшелых слоев советского общества, а это всегда однозначно вредно для «сохранения строя».
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #13 : 18 Декабрь, 2015, 18:14:50 pm »
Цитировать
Егор Кузьмич не был сталинистом, как полагали многие. Более того, в молодости этот принципиальный партиец женился на дочери репрессированного генерала и в 1949 г. был даже снят с должности первого секретаря новосибирского обкома комсомола, на семь месяцев оставшись без работы. Но бедой Лигачева стало то, что он застрял в прошлом и оказался неспособен развиваться. К 1988 г. его время кончилось.

А все же, кто такой сталинист?  Любовь лично к Сталину следует вынести за скобки (ведь есть же во Франции, например, фанаты Наполеона, но больше ничто их не объединяет).  В современной России сталинизм возродился в середине 1990-х как антитеза печальному итогу «прихватизации» и «дерьмократии», но именно в силу роли «антитезы» сталинизм не мог быть исторически объективным: его адепты (подобно историкам античности) соединяли в образе Сталина все свои мечты о лучшей доле/лучшем варианте развития России, и могло не иметь никакого отношения к реальному Сталину (причем, не только к Сталину: когда началась горбачевская борьба с бюрократизмом, в детских радиопередачах появились сюжеты о борьбе с бюрократами Василия Ивановича Чапаева; интересно стал бы радио-Чапаев бороться с пьянством и «моральным разложением»?)  В 1990-х сталинизм любопытным образом переплетался с лайт-фашизмом – эстетикой преклонения перед Германией 1940-х, как наилучшим борцом против либерастов, жидо-масонов и всемирного правительства; разве могли прохановы пройти мимо?  В 1996 году я написал довольно несовершенный роман «Лишь бы не было войны», в котором составил настоящую энциклопедию сталинизма и его современников-идеологий.  Но в этом кроется второе несовершенство сталинизма, как идеологии, - он развернут из современности в прошлое, хотя и не такое далекое, как петровские реформы или наполеоновские войны, но все же прошлое.  Сталинисты страдают инфантилизмом и нежеланием жить в настоящем (а сталинизм биржевого брокера или программиста смахивает на тягу президента крупной компании к садо-мазо салонам).  Монархизм, который пытаются найти в Сталине почти все сталинисты (вот еще что любопытно! и ведь есть как отрицательное отношение к такому эффекту: Ричард Пайпс, так и восторженное), также не имеет отношения к историческим реалиям 1930-1950-х, как Наполеон не имел уже никакого отношения к французскому дореволюционному «старому порядку».  Историк, социолог, политолог и правовед А.Н.Медушевский называет идеологию сталинизма выражением социального конструктивизма, ведущего своё происхождение от Просвещения и Французской революции XVIII века. Он указывает, что сталинизм как идеология основывался на механистической концепции мира и на представлении о возможности его изменения с позиций Разума посредством революции, которая, в свою очередь, рассматривалась как конструирование новой социальной реальности без учёта исторической традиции и цены вопроса. Именно такой подход обусловил масштабы сталинской программы модернизации и логику социальных процессов.  Нет места в просвещенческом сталинизме ни Проханову, ни Кара-Мурзе, ни Старикову.  И если сталинизм более сложен, чем говорит Медушевский, то эта сложность также из иного (не традиционалистического) арсенала.  Габриэль Гарсия Маркес описал в «Осени патриарха» своего, латиноамериканского Сталина, через жуткие подробности правления которого прорастает, однако, модернизация.  Кстати, в 1986 году Горбачев прилюдно заявил: „Сталинизм“ — это понятие, придуманное противниками коммунизма, и оно широко используется для того, чтобы очернить Советский Союз и социализм в целом.  Советские люди 1950-х стеснялись сталинизма, как сексуального извращения, тем интереснее подсознательная аргументация восхищающихся им в наше время.  Вернуться в сталинские времена столь же невозможно, как вернуться в 1913 год, причем, не понимают и не хотят понимать этого первого как раз те, кто не желает понимать второго.  Путинизм наших дней весьма далек от сталинизма.  Это полукриминальное-полубюрократическое крышевание бизнеса с элементами социального манипулирования.  Таково максимальное приближение современности к Сталину.  Это вызывает омерзение, но более привлекательного «сталинизма» в начале XXI века быть не может.

Цитировать
На первый план вышел Александр Яковлев. С согласия генсека он написал резкий ответ на письмо Андреевой. Пятого апреля текст был без подписи опубликован в главной партийной газете "Правда" и, таким образом, воспринимался в качестве однозначной установки, заданной высшим руководством. Теперь все знали, что консервативного поворота уже не будет. Гласность достигла апогея, страх исчез, разоблачительные публикации пошли еще более широким потоком.
Роль Яковлева в данном процессе трудно переоценить. Этот родившийся на Ярославщине в 1923 г. сын крестьянина за долгие годы работы в сфере идеологии и пропаганды своим умом дошел до полного отрицания коммунистических идей и теперь, получив карт-бланш на борьбу с "не могущими поступиться принципами", взялся энергично проводить в жизнь такие принципы, которые еще недавно казались немыслимыми.

«Сын крестьянина…»  А наши борцы с жидо-масонством уверены, что Яковлев – главный сионист СССР.  Вспоминается А.А.Зиновьев («Гомо советикус»):

Цитировать
— А родители родителей?
— Крестьяне. Родители родителей тоже крестьяне. Прародители согласно советской идеологии были обезьяны, а согласно западной — Адам и Ева.
— Евреи?
— В России крестьяне не могли быть евреями.
— Да, в царской России крестьянам действительно было запрещено быть евреями.
— А при советской власти стало наоборот: евреям запретили быть крестьянами. Рабочими тоже.

Опять Травин:

Цитировать
Неудивительно, что к 1987 г. скрытый конфликт между Яковлевым и Лигачевым резко обострился. Но письмо Нины Андреевой фактически поставило в этой борьбе точку. Лигачев отступил. Несмотря на формальное сохранение цензуры и однопартийной системы, общество при Яковлеве почувствовало себя свободным. Пожалуй, даже более свободным, чем сегодня.

Да, если говорить не о политической, а об информационной свободе, 1988 стал апогеем информационного взрыва.  И уже в конце года наиболее сведущие люди (я сам слышал пару разговоров в декабре) говорили, что СССРу осталось недолго.  Это было любопытно: мир вокруг оказался большим и разноцветным (а вовсе не в различных серых оттенках панжидовизма антисемитов), существование в нем в виде мозаики независимых государств не вызывало никакого отторжения.  Называли даже количество будущих государств на месте бывшего СССР – 44.  Если мы не можем двигаться вперед одним путем, надо поискать другие.
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #14 : 18 Декабрь, 2015, 19:59:26 pm »
Цитировать
Лишь в 1988 г. советская внешняя политика стала частью общего курса на обновление общества. Судя по всему, именно тогда советский лидер перестал смотреть на США и НАТО как на врагов, мечтающих нас уничтожить. Он почувствовал, что уступки американцам являются не сдачей позиций, а, напротив, шагом к построению более прочного мира.
Вряд ли Горбачев или Рейган предвидели 11 сентября 2001 г. Но интуитивно движение к новому миру, где цивилизация в целом противостоит терроризму, началось именно в 1988-м.
Характерно, что наша страна сделала шаг, важность которого так и не была осознана американцами. СССР заявил о выводе войск из Афганистана, тогда как США оказались неспособны воспрепятствовать последующему приходу к власти поддержанных ими талибов. Вашингтон по инерции продолжал смотреть на СССР как на "империю зла" даже, несмотря на то, что лично Рейган в мае 1988 г. согласился смягчить свою формулировку.
На советской же стороне ситуация быстро менялась. В декабре Горбачев, выступая в ООН, заявил об одностороннем сокращении советской армии и о приоритете общечеловеческих интересов во внешней политике (эту речь даже прозвали "Фултоном наоборот", противопоставляя ее выступлению Черчилля, положившему начало "холодной войны"). А вскоре последовало наше согласие на объединение Германии и на вывод войск из Европы.
Мне интересно в этой связи вот что: допустим, СССР – государство особого типа (как назвал его Андрей Буровский – кстати, наряду с Третьим Рейхом: «ненациональным государством», «идеологической империей», которой противостояли нормальные национальные государства).  Потом идеология сдохла, а с нею, вполне закономерно, издох СССР.  Допустим.  Но как бы выглядела геополитика в мире без СССР (например, в случае победы белых генералов или выигрыша Россией первой мировой войны)?  Слушать монархистов-антибольшевиков на эту тему контрпродуктивно, поскольку они уверены, что все антибольшевистские силы были монархическими или около того (на самом деле, в 1917-1920 именно монархисты были в России маргиналами; за их немногочисленные списки на выборах в Учредилку проголосовал 1% избирателей, а в тылу белых армий выборы давали первенство отнюдь не правым: например, при выборах в Харьковскую городскую думу времен «Адьютанта его превосходительства» избрано 107 гласных: 41 представитель Конституционно-демократической партии, 24 представителя консервативной Деловой группы, 9 прогрессистов, 2 независимых прогрессиста, 2 украинских демократа и 29 беспартийных.  Т.е. имеем преимущественно либеральную городскую думу, а выборы 18 августа 1918 года в Оренбургскую городскую думу дали Объединенному социалистическому списку Российской партии социалистов-революционеров и меньшевистской РСДРП(о) 49 мест из 100, Оренбургскому списку мусульман – 18, Конституционно-демократической партии – 12, Списку объединенных православных приходов – 11,  Всероссийскому социал-демократическому обществу «Единство» - 6, Союзу служащих правительственных учреждений – 2 места, Оренбургской сионистской организации – 1 место; и это казачий край! казаков современные почвенники почему-то считают эталоном монархо-консервативных настроений в России на все времена).  На самом деле это большевистская пропаганда утверждала, что единственной реальной альтернативой себе любимым является царистский кнут.  Эта успешная кампания черного пиара оказалась действенной, особенно по части мозгов современных монархистов.  Однако, все же: как выглядела бы небольшевистская Россия в мире.  Встречались даже мнения, что Россия победивших деникиных-колчаков неизбежно на волнах патриотизма и вставания с колен дрейфует к парафашизму (типа венгерского, болгарского или югославского 1920-1930-х гг), а потом оказывается в заложниках у Гитлера.  Предложу иной, хотя и столь же обидный для русских патриотов сценарий.  Дело в том, что к концу XIX века Российская империя (типичный случай побед, приводящих к поражению) оказалась в положении гипертрофии национальных окраин.  Если во времена Петра I русские составляли 70% населения в границах 1721 года, то по переписи 1897 года их доля сократилась до 43%.  То же самое происходило в религиозной сфере.  Дело даже не в количестве, а в качестве – к концу XIX – началу XX века у всех народов Российской империи интенсивно формировалась национальная интеллигенция, крепло национальное самосознание.  Уже в годы, предшествующие первой русской революции, возникают и активно принимают в ней участие десятки национальных партий и движений.  Но, то ли по бюрократическому невниманию к реально происходящим процессам, то ли по великоросскому патриотическому презрению к «малым народцам», власть вообще не думала об этом, как малолетняя проститутка избегает думать о СПИДе.  Наоборот, Российская империя продолжала претендовать на новые расширения, разумеется, лишь уменьшающие долю русских в общем населении.  Могут указать на Австрию, но она-то как раз распалась в те же годы, по весьма схожим причинам.  Победившая в первой мировой войне Россия присоединяет дополнительные территории (Восточную Пруссию, Галицию, Константинополь), а депортации по этническому принципу (даже такие, какие практиковало в отношении народов Северного Кавказа правительство Александра II), позволить себе не может.  В результате растет этническая напряженность, естественно, поддерживаемая иностранными державами (а что в этом удивительного? если считается позволительным поддержка грузин и армян против Османской Порты, то с какой стати считать аморальной и преступной поддержку той же Портой народов Северного Кавказа или Францией – поляков?)  Большевистская идеология могла объединять народы, ее конкуренты (не только монархисты с либералами, но даже умеренные социалисты типа эсеров) оказались не способны к этому.  СССР распался относительно бескровно и довольно цивилизованно (были механизмы цивилизованного развода – система суверенных республик, да, они имели право на добровольный выход из СССР, и это, как оказывается, не была юридическая формальность).  Единая-неделимая Великая Россия таких механизмов не имела, и ее распад, совершенно неизбежный, будет кровавым и беспощадным (как, собственно, это и случилось в ходе реальной гражданской войны 1918-1920 гг.)  На международной арене у небольшевистской России тоже не все благополучно.  С петровских времен модернизирующаяся Россия удачно вступила в «европейский концерт», найдя для себя роль оплота просвещенного абсолютизма – это делало ее «своей» для Лондона или Парижа времен Монтескье.  Но вот уже либеральный дрейф конца XVIII – XIX веков затронул Российскую империю в наименьшей степени (даже все «великие реформы» Александра II не превратили Россию в подобие либеральной Великобритании или Швеции).  Раскол Священного Союза на лагеря держав, проводящих «политику национальных интересов», во второй половине XIX века поставил Россию перед нелегким выбором: Франция или Германия.  Но даже победившая в 1918 году Россия в качестве одного из столпов Антанты отнюдь не могла рассчитывать на устойчивый блок сателлитов, подобный Варшавскому Договору.  На это указывает хотя бы пример российско-болгарских отношений в 1878-1896 гг.  Уж на что были сильны позиции России в только что освобожденной ею же от турок Болгарии, ан нет! – в 1885 году к власти пришла либеральная антирусская партия, дипломатические отношения были разорваны, Константин Леонтьев с позиций православного ультрамонтанства клеймил «болгарофашистов», и лишь в 1896 году Николай II примирился с «потерей Болгарии».  Можно сколь угодно обвинять в таких «потерях» жидов во главе с крестьянином Яковлевым, но проблема остается: что могла предложить небольшевистская Россия другим странам и лидерам: Ганди, Фиделю Кастро, Ясиру Арафату?  По идее у самодержавно-монархической России (из мечтаний современных имперцев) полноценные отношения могли на текущий момент сохраняться лишь с Саудовской Аравией (там тоже самодержец, чуть ли не единственный в мире к 2015 году).  Поэтому огромную сферу влияния и симпатии «всего прогрессивного человечества» стране под названием СССР (а вовсе не Россия) обеспечили, подозреваю, те самые темные силы «мировой жидо-коммуны», а как только это «ярмо» (будем уж пользоваться терминологией патриотов) исчезло, ельцинская, а за ней и путинская Россия потеряла всякую привлекательность.
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #15 : 22 Декабрь, 2015, 11:42:42 am »
Травин продолжает:

Цитировать
Идея разработки новой политической системы возникла у Горбачева еще в 1988 г. Для этой цели он в феврале пригласил к себе в помощники Георгия Шахназарова - юриста по образованию, партийного функционера по должности (заместителя заведующего отделом ЦК) и писателя-фантаста в свободное от работы время (псевдоним - Шах). Особенностью Георгия Хосроевича было также то, что он, будучи дипломированным юристом и занимаясь вопросами государственного строительства, мог считаться одним из немногих сравнительно профессиональных политологов советской эпохи. Горбачев вроде бы даже (если не приврал, чтобы польстить авторскому самолюбию нового помощника) читал пару его книг.
История с письмом Нины Андреевой ускорила демократизацию, а XIX партконференция непосредственно поставила вопрос о реформе на повестку дня. К началу 1989 г. концепция новой системы уже имелась. Страна двинулась навстречу выборам, которые состоялись весной.
Избирательная система была до предела странной. Создавалось впечатление, что Горбачев намеревался "левой рукой чесать свое правое политическое ухо". Вместо обычного парламента, которому передавалась бы реальная власть, ранее принадлежавшая партийной номенклатуре, формировался чрезвычайно громоздкий корпус народных депутатов, два раза в год собиравшихся на съезды. А для постоянной работы съезд выбирал Верховный Совет, члены которого должны были регулярно подвергаться ротации. Самым же странным стало избрание трети депутатов от различных общественных организаций, что явно нарушало принцип равенства. Некоторые люди голосовали по пять раз (по двум округам, как все, плюс, скажем, как член КПСС, как писатель и как женщина).
Шахназаров, если верить мемуарам, был против всего этого смешения французского с нижегородским, но Горбачев принял точку зрения другого эксперта - Анатолия Лукьянова, который затем и возглавил изобретенную им под себя верховно-советскую конструкцию. Скорее всего, по-настоящему вопрос о выборе между схемами Лукьянова и Шахназарова даже не стоял, поскольку политическая реформа задумывалась отнюдь не ради демократизации, которой так ждали наивные обыватели. Перед Горбачевым стояла гораздо более сложная задача, и Лукьянов, знакомый с ним еще по студенческим годам на юрфаке МГУ, предложил, казалось бы, оптимальный для генсека вариант.
Анатолий Иванович, запомнившийся всем своей хмурой физиономией, нудным голосом и неприкрытым содействием ГКЧП, не снискал в обществе особого уважения. Однако на самом деле он представлял собой фигуру значительно более интересную, нежели рядовой путчист типа Янаева или Стародубцева. Думается, он потому и близок был Горбачеву на протяжении почти всех лет Перестройки, что имел сходное образование, сходный менталитет и сходное видение перспектив (по крайней мере, до тех пор, пока генсек сам не запутался в своем политическом маневрировании).
Мы видели Лукьянова на телеэкране еще в то время, когда никто и представить себе не мог, насколько важной персоной ему предстоит стать. В качестве главы Секретариата Президиума Верховного Совета СССР он подносил Брежневу коробочки с орденами на церемониях награждения. Поскольку данные церемонии были главным делом брежневской эпохи, "орденоподносец" оказывался фигурой по-своему значимой.
На досуге Лукьянов писал стихи (псевдоним - Анатолий Осенев), что выдавало в нем типичного шестидесятника - возможно, не слишком талантливого, но думающего, чувствующего, ищущего.

И еще:

Цитировать
И вот вместо реальной демократии, о которой мечтали такие люди, как Яковлев и Шахназаров, получилась "демократизация" - растерянный съезд полуобразованных депутатов, которых раздраженный Юрий Афанасьев с трибуны окрестил "агрессивно-послушным большинством". Горбачев опять победил, добившись искомой политической цели. Цитируя стихи самого поэта Осенева (написанные, правда, намного раньше по поводу правки очередного брежневского доклада), можно подвести итоги лукьяновской политической реформы:

Итак, свершилось!
Серп замечаний
Прошелся по яйцам текста.
И там, где ромашки
Цвели отчаянно,
Теперь - унылое место.

В начале лета 1988 года автор комментария пребывал в глазной лечебнице, где делал операцию по ультрасовременному (на тот момент) и редкому, как якутские алмазы, методу академика Святослава Федорова.  Поскольку это было почти по блату, понаехал детско-юношеский бомонд со всего СССР (была одна очень красивая грузиночка – моя ровесница; я проиграл в карты и по условиям проигрыша, должен был выйти к обеденному столу и признаться в любви первой встречной девушке: разумеется (есть на свете справедливость!), ею оказалась она).  Так вот, я огорошил публику заявлением, что нам срочно нужны пять партий: рабочая, крестьянская, интеллигентская и т.д.  Это был типичный корпоративный строй, только не на итало-фашистский, а на советский манир.
По выходу из глазолечебницы я заявил о своем категорическим неприятии празднования 1000-летия крещения Руси и организовал среди своих школьных друзей (человек 10) Интеллектуально-атеистический клуб.  Главным идеологом («душой общества») был я (в этом меня убеждают сохранившиеся записи анкетного типа – далекие предки современных социальных сетей).  Мы организовали филиал в Молдавии и хотели установить контакты с одноименной структурой в Киеве.  А пока – между делом – печатали листовки («За Горбачева! Против Лигачева!») и распространяли их по почтовым ящикам обывателей.  Себя мы считали, по меньшей мере, Титанами Возрождения, а наше чувство юмора зашкаливало.

Все это я рассказываю с одной простой целью - напомнить старый постперестроечный анекдот: В развале СССР участвовал весь советский народ (в том числе те, кто сейчас хочет откосить от общего дела, и убеждает нас, что он «хотел сохранить»).  Никаких «охранительных инстинктов» не было.  Советский народ уверенно стремился в будущее – впрочем, а когда в истории бывало иначе (тем более, что консерваторы всегда, всегда! проигрывают, и годы перестройки не стали исключением из этого правила)?

К лету 1988 года в СССР действовало несколько тысяч «неформальных организаций».  Уже в начале 80-х их было несколько десятков, потом счет пошел на сотни.  Что это было?  Объединения единомышленников, чьи мысли выходили далеко за пределы официоза.  Легализованные формы протеста застойных времен.  Способ самоутвердиться нового поколения (если бы меня попросили одним словом описать перестройку как явление, я бы назвал ее «младообразной» - по контрасту со «старообразностью» современного духовного возрождения; молодость, юность была вкусом эпохи).  «Неформалы» отличались пестротой и разнообразием (Общественно-политический клуб имени Якима Галана, Федерация общего дела, Леворадикальная группа, Всесоюзный социально-политический клуб, Всегрузинское общество Святого Ильи Праведного, Независимая группа стратегии международных отношений «Дипломатия граждан», Русский культурный центр, Карабахское движение Армении, Партия возрождения Латвии, Анархо-синдикалистская свободная ассоциация, Комитет защиты имени и чести Л.И.Брежнева), но в тот момент все или почти все работали под крылом партийных организаций КПСС; нередко председателем местного народного фронта был ответственный работник обкома или райкома.  Со стороны это выглядело как дополнительная консолидация общественных сил по типу «народных фронтов» середины ХХ века, но в реальности это было неизбежное расслоение КПСС, куда вступали все, потому что альтернативы не было.  И все «неформалы», хотя одни из них пытались ввести хозрасчет в отдельно взятой союзной республике, другие – возрождали память Сталина, третьи – требовали от главы союзного правительства ездить на работу в троллейбусе, были уверены в том, что их деятельность полностью идентична понятию «перестройка».

Цитировать
Впрочем, надо признать, что место, где весной 1989 г. собрался Первый съезд народных депутатов, было все-таки отнюдь не унылым. За этим уникальным зрелищем с напряженным вниманием следила по телевизору вся страна.
Народ выбегал на трибуну без приглашения из президиума. Зал топал и хлопал не по сценарию. Словесные перепалки возникали чуть ли не постоянно. Отсутствовали разве что парламентские драки - этот элемент телешоу Владимир Жириновский внес позднее.
Если 1988 г. дал фактически полную свободу печатного текста, то 1989 г. позволил развернуться устному политическому творчеству, мгновенно оцениваемому десятками миллионов телезрителей. Население стало быстро политизироваться. Но самое главное - формирование депутатского корпуса впервые предоставило возможность выдвижения новых политиков не через партийный аппарат, а непосредственно из народных масс или, по крайней мере, из "прослойки".

Люди, думающие о перестройке, как о чем-то разрушительном и ненормальном, забывают, что в программных документах правящей все 70 с лишним лет в СССР партии были прописаны эти же самые перестроечные принципы: демократия, интернационализм, миролюбие, справедливость.  И дело не только в партийной программе – большевизм и коммунизм менее всего годились в попутчики имперскому патриотизму.  Советский Союз воевал все же в одном ряду с Черчиллем, а не с Гитлером, да и исторически большевизм вызрел из потока классической социал-демократии, а не из омута маргинальных реакционных идеологий XIX века, влачивших существование на обочине истории.  Подозреваю, для того, чтобы не было перестройки, не должно было случиться большевистского переворота и революции 1917 года в целом.  На кого можно было опереться в борьбе с перестройкой?  Кроме обиженных сокращением армии офицеров, разоблачителей жидо-еврейских заговоров, русскоязычного населения Прибалтики и Молдавии да Жириновского с его семью пятницами на неделе.  Парадоксальным образом на рубеже восьмидесятых-девяностых советскую власть защищали те, кто семьюдесятью годами ранее боролся с нею.
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #16 : 22 Декабрь, 2015, 18:54:37 pm »
Цитировать
Главной оппозиционной фигурой уже тогда становился Борис Ельцин. За полтора года, прошедших со дня его скандального вылета из горбачевской элиты, он успокоился, подлечился, набрался сил и обрел дополнительную поддержку масс. Журналист Михаил Полторанин пустил в народ фактически сфальсифицированную речь Ельцина на знаменитом октябрьском пленуме 1987 г. В ней Борис Николаевич представал не растерянным партократом, а перспективным лидером, сознательным оппозиционером.

Цитировать
Впрочем, при всей популярности Ельцина самой яркой личностью этого года был все же не он, а легендарный Андрей Сахаров, впервые материализовавшийся из множества слухов и сплетен, которые о нем в прошлом распространяли как друзья, так и враги.
В тот последний год своей жизни, когда он достиг пика политической активности, Сахарову исполнилось 67 лет. За плечами были долгие годы занятий физикой, разработка водородной бомбы, награждение тремя Золотыми Звездами Героя, уход в диссиденты, изоляция и всеобщее шельмование. Стать делегатом съезда ему удалось только посредством попадания в ту треть, что избиралась от общественных организаций. Недемократическая лукьяновская затея несколько неожиданно стала у нас аналогом цензового голосования, при котором право выбора предоставлялось людям вполне осведомленным, а не темной массе, искренне считавшей, что Сахаров - предатель Родины.
Этот "предатель" оказался плохим политиком, нескладным и неумелым оратором, теряющимся от наглых наездов делегатской шпаны. Он говорил не как человек, имеющий шанс воздействовать на принятие государственных решений, а как диссидент, для которого важен сам факт произнесения слова правды. Он не выбирал время и место для заявлений, не просчитывал комбинации, не пытался выстраивать альянсы, то есть не следовал тем правилам, которые являются азами политической деятельности в любой демократической стране. И самое главное - он не стремился к власти, а это для политика абсолютно недопустимо.

Цитировать
Ближе к образу современного политика был ректор историко-архивного института Юрий Афанасьев. Складный, мощный и в то же время интеллигентный 55-летний профессор производил впечатление образцового парламентария западного типа. Казалось, что именно таким - умным и представительным - должен быть президент демократической страны.
Афанасьев почти всегда говорил к месту и по делу, но со временем выяснилось, что по складу мышления он все же не более чем университетский профессор. "Драйва", столь необходимого каждому политику, у него не оказалось. Как и Сахаров, он боролся не за власть, а за идеи. Но идеи без власти это не более чем развлечение для узкой группы интеллектуалов.

Цитировать
Оптимальное сочетание качеств, как тогда представлялось, обнаружилось в фигуре третьего профессора, на этот раз ленинградского. Анатолий Собчак вписался в политический контекст 1989 г. практически на все сто. Он был всего на три года моложе Афанасьева, но, казалось, принадлежал к другому поколению. Прагматичность политических действий и явное стремление к власти, выразившееся позднее в обретении поста мэра Санкт-Петербурга, каким-то чудом уживались в Собчаке со взглядом на жизнь, характерным для типичного шестидесятника. Однако наивность шестидесятника проявилась позже. В 1989 г. доминировал прагматизм.
Собчак мог говорить об идеях получше Сахарова и Афанасьева, но при этом обладал способностью ущучить конкретного оппонента, задев его самые болезненные точки. Николая Рыжкова он почти что довел до слез разбором одного коррупционного скандала, а затем (видно, чтоб доконать) публично прозвал "плачущим большевиком". Двух видных партийных иерархов - Воротникова и Власова, - избранных на съезд от Адыгеи и Якутии, Собчак выставил на смех как "адыгейца" и "якута". Кроме того, ленинградский делегат всегда способен был дать витающему в облаках съезду конкретную юридическую справку, что порой автоматически поворачивало ход заседания в нужную сторону.

Были ли альтернативы Ельцину?  Теоретически да, но практически вряд ли.  Сахаров умирает.  Попов и Афанасьев вряд ли могли возглавить массовое движение (хотя, если «Демократические выборы – 90», ставшие основой для «Демократической России», не окажут поддержки Ельцину в 1991, это будет для последнего существенной потерей).  У Собчака больше шансов возглавить «Демократическую Россию» и даже победить на выборах президента в 1991, если ему удастся договориться с Руцким (Руцкой обеспечил в 1991 году важную для Ельцина поддержку коммунистов-демократов, ставших в том же году Народной партией Свободной России).  Но в 1996 году Собчак гарантированно проигрывает любому оппозиционеру – от Зюганова до Лебедя или Черномырдина включительно (как, собственно, он проиграл на губернаторских выборах в Петербурге в 1996 году).  Шанс Собчака связан с расколом России в ходе конституционного кризиса 1993 года: если сторонники Съезда народных депутатов захватывают Москву, их противники (Ельцин и Собчак, или Собчак в качестве президента) закономерно «отступают» на северо-запад России.  Еще в апреле 1993 года в Петербурге был проведен дополнительный референдум с многозначительным вопросом: «Считаете ли вы возможным отделение Санкт-Петербурга от Российской Федерации в случае изменения в Российской Федерации общественно-политического строя?»  Базируясь в Петербурге, президент России мог бы консолидировать под своей властью территорию, примерно соответствующую совр. Северо-Западному Федеральному Округу.  Остальная часть России распадается на части (процесс шел с лета 1993 года: появление Уральской и других республик).  Противостояние этой зоне хаоса и бесконечных войн (смотри совр. Донбасс) может консолидировать население «Господина Великого Новгорода» и обеспечить поддержку либералам.  Но это гадательно, а в реальности Ельцин очень быстро занял место «вождя демократов».  Возможно, без Ельцина в среде «Демократической России» к концу 1990 года вызревает другой лидер, не связанный с партноменклатурой, но по факту появления Ельцина у него не появляется конкурентов на либеральном поле – ни в 1991, ни в 1996 годах.  Набор кандидатов во время выборов президента России в 1991 году –это, прежде всего, противники Ельцина с коммунистического фланга (Рыжков, Тулеев и Макашов, вместе получившие 27%), а также инфант-террибль Жириновский с 8%.  Бакатин – бывший министр внутренних дел СССР, которого поддержали социал-демократы и некоторая часть региональных элит, занял последнее место.  Его поражение – следствие отсутствия в России левой демократической партии (демократы-коммунисты Руцкого быстро превратились в персоналистскую партию).
В целом можно заметить, что Россия, Украина и Белоруссия оказались на постсоветском пространстве в промежуточном положении между европейскими странами (включая Прибалтику), где к власти пришли новые лидеры, как правило, не связанные с коммунистической партноменклатурой, и странами Средней Азии, где партийные лидеры автоматически трансформировались в новых баши-президентов.

Цитировать
В итоге оказалось, что, взойдя посредством ряда хитроумных политических комбинаций на самую вершину власти и устранив несколько эшелонов соперников, Михаил Сергеевич вынужден был вместо реформирования общества вступать в мелкие перепалки с депутатами. По сути дела, это был конец Перестройки. Как половинчатая экономическая реформа, так и половинчатая трансформация политической системы лишь разрушили старый мир, не создав нового.

Человек, живший в годы перестройки, подмечал особый эффект, который производил Горбачев на публику: страна сама по себе, Горбачев сам по себе.  Отчасти это объяснялось появлением в 1990 году на политической сцене новых региональных элит (еще в 1989 году представить себе, что Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР В.И.Воротников выступит против Горбачева было невозможно), отчасти исчерпанием к 1989 всех вариантов реформ «в рамках социалистического выбора».  Требовалось что-то новое, и здесь нельзя не согласиться с Травиным:

Цитировать
Дальнейшее развитие страны могло быть связано только с переходом к рынку, а переход этот мог осуществить лишь харизматический лидер, получивший президентскую власть на основе свободного, равного и тайного волеизъявления всех граждан.

Здесь Травин переходит к самой больной теме:

Цитировать
Но прежде чем обратиться к рассмотрению этого этапа, надо ответить на вопрос: можно ли было обойтись без "великой схизмы"? Можно ли было сохранить единство КПСС и двинуться к рынку так называемым "китайским" путем? До сих пор люди, считающие Перестройку серьезной ошибкой, упоминают этот вариант в качестве главной альтернативы.

Полемизируя со сторонниками «сделать как в Китае», Травин приводит два аргумента: общецивилизационный (Россия не только не Америка, но и не Китай), а также аргумент демографический: где взять столько китайцев, чтоб работали по-китайски?  Полностью соглашаясь с обоими аргументами (А.А.Зиновьев достаточно точно описал место России в мире: мы, если не Европа, то развернуты к Европе; а во-вторых, вся история советской экономики – это история катастрофической нехватки кадров: вначале только квалифицированных, а после войны стало элементарно не хватать любых кадров, и директора колхозов начали явочным порядком вводить крепостное право – вспомним любовную интригу «Кубанских казаков»), добавлю еще один, не менее важный.  Китай в 1949-1962 году был союзником СССР, но с 1955 года отношения стали портиться, и уже к 1969 году мы были почти врагами, даже не почти: начались пограничные столкновения.  Положение Китая к 1970 году было аховым: с одной стороны гигантский СССР, смеющийся над миллионами китайчиков, скатывающихся в шерстяных штанишках с эбонитовой горочки и таким образом производящих электричество, с другой стороны – США и его союзники, включая Тайвань, дипломатическая изоляция, внутри – культурная революция, бедность, голод (экономика КНР в 1970, по самым оптимистическим оценкам, была в 5 раз меньше советской и в 9 раз меньше американской).  Китай мог замкнуться, и мы сейчас видели бы на его месте такую большую Северную Корею, у которой, действительно, триста миллионов солдат и три танка.  Но китайское руководство (еще при жизни Мао, что примечательно) сделало иной выбор: в 1972 началось дипломатическое, а затем экономическое сближение с США.  Это было сближение против СССР (пожива разоблачителям всемирных антирусских заговоров), но реализация намного превзошла первоначальный замысел.  Китай стал получателем американских (и шире – западных) инвестиций, что в сочетании с дешевизной рабочей силы и известным организационным потенциалом (борьба с коррупцией в т.ч.) превратило КНР в то, что мы видим сейчас.  СССР не мог получать западные инвестиции, хотя бы уже потому, что для этого надо было прекратить холодную войну (ножом по горлу советскому ВПК) и признать, что Запад – не враг нам (еще одним ножом по горлу разоблачителей всемирных заговоров и иже с ними).  Китаю было против кого дружить с США, СССР не мог этого себе позволить.  Китай, конечно, не стал державой, технологически равновеликой США, но превратился в отличный опытный завод при американском КБ.  Это, кстати, надолго закрывает тему американо-китайской войны: обеим странам она просто невыгодна (в то время, как развал СССР, несомненно, был выгоден США, равно как и распад современной России). Между 1979 и 1985 годами произошли качественные изменения в положении Китая на мировой арене, и никакая советско-американская разрядка уже ничего отменить и изменить не могла. Собственно, иного пути у Китая не было, если не считать северокорейский (страна, сама загнавшая себя в цивилизационный тупик).  Китай нашел свое место в мире (прежде всего за счет трезвой самооценки), а патриоты "осколка империи, ни на что не похожего" до сих пор не могут найти это место, борясь с желающими устроить Россию "на голландский манир" и тут же предлагая все устроить "на китайский манир".
« Последнее редактирование: 30 Декабрь, 2015, 14:45:21 pm от Владимир Владимирович »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #17 : 23 Декабрь, 2015, 05:57:51 am »
Цитировать
Есть, правда, еще один важный вопрос. Может быть, следовало бы, наоборот, резко активизировать раскол созданием двухпартийной системы, как это хотелось Яковлеву, а не притормаживать разрушение квазиединой КПСС, как это делал Горбачев? Может быть, надо было в максимально возможной степени приблизиться не к китайскому, а к восточноевропейскому сценарию политических преобразований?

Травин как-то вскользь прошел по теме восточноевропейских революций 1989 года, хотя именно они оказали на СССР колоссальное революционизирующее (пардон, за каламбур) воздействие, и не только «бархатные» революции в ГДР и Чехословакии, но и «ежовая» революция в Румынии.  К началу 1989 года страны советского блока находились в очень разном положении: в Польше еще с середины 1970-х развивался системный экономический и политический кризис, который близился к концу – во всяком случае, основные игроки (ПОРП и Солидарность) нашли пути его преодоления («Круглый стол»); в Венгрии экономические реформы начались задолго до 1985, а поэтому переход к полноценной рыночной экономике в 1990 году для нее оказался наименее болезненным, а политические реформы 1988-1989 не имели даже тени драматизма; в ГДР и Чехословакии правящие режимы упорно сопротивлялись горбачевским намекам о необходимости перестройки; Болгария, как и прежде, имитировала все внутрисоветские процессы; а румынский диктатор Чаушеску был озабочен сохранением личной власти и из всех руководителей более всего напоминал путина; наконец, Югославия вступила еще после смерти Тито в полосу экономического кризиса, за которым следовал кризис в межнациональных отношениях.  Бархатные революции в ГДР и Чехословакии, которые подробнейшим образом освещались в советских средствах массовой информации (до «гэдээрофашистов» и «чехословакофашистов» еще как-то не додумались), произвели огромное впечатление.  Если они смогли, чем мы хуже?  Беспомощность государственной машины подавления, продемонстрированная в Восточном Берлине и Праге, показательна.  Общество может терпеть власть только добровольно.  Никакие подавления, усмирения, репрессии, в конечном счете, не работают.  Но когда в Румынии Чаушеску забросали камнями его же сторонники, собранные на митинг в его поддержку (вообразите путина в аналогичной ситуации), а потом он был пойман и расстрелян, советское общество вошло в раж.  Есть закон, который запрещает делать революции.  Есть также закон, категорически запрещающий расстреливать главу государства (например, статья 91 Конституции РФ).  Но есть и иные законы, законы развития общества (законы истории, если угодно), которые обладают высшей юридической силой в отношении любых конституций, не смотря ни на какие запреты.  Проигрыш режима революции очевиден также и в отношении политической активности: трудно, почти невозможно представить, чтобы сотрудники секуритате или ФСБ вышли на демонстрацию протеста против свержения своих «законных» вождей, и уж совсем невероятно, чтобы «титушки» встретились с полицейскими дубинками.  Поэтому реакция всегда будет проигрывать революции.  Закон истории, к сожалению не зафиксированный в конституции.  Отдельная тема, касающаяся взаимоотношений СССР и стран Варшавского договора, формулируется в виде вопроса: почему народы, считавшие в 1945 году советского солдата освободителем, спустя 20 лет видели в нем оккупанта?  Неужели опять ловкие, умные, везучие и т.п. заговорщики всемирного масштаба, рядом с которыми их оппоненты выглядят наивными, придурковатыми неумехами, а если и появляется какой вождь, противостоящий «мировому синедриону», этот фюрер очень плохо заканчивает.  В 1989 году уже (авансом) был решен вопрос о вступлении стран Центральной и Восточной Европы в ЕС и НАТО, и «защитить национальные интересы» то ли СССР, то ли путинской России можно было только путем уничтожения большей части населения стран советского блока.  Аналогично и сейчас на Украине возвращение «законного президента Януковича» потребует не меньших расходов людских ресурсов: например, из населения на подконтрольных колорадам территорий на Донбассе (около 4 млн. человек) 1,6 млн. (40%) оказались бандеровцами, врагами России и сбежали на территорию проамериканских марионеток, а еще 1 млн. уехал в Россию (более конкретно: население Павлополя в начале 2014 года – 700 человек, а когда село освободили в ноябре 2015 украинские войска, осталось всего 200 человек).  Всемирным заговорщикам на заметку: чтобы окончательно добить Россию, надо вместо вороватых чиновников, трясущихся над зарубежными вкладами, привести к власти истинных русских патриотов.

Цитировать
Думается, что, если бы в 1989 г. у нас возникла двухпартийная система и вопрос о реформах был полностью вынесен на суд общественности, СССР уже к началу 1990-х получил бы нечто вроде путинского правления, но только не в растущей рыночной экономике (как сегодня), а в стагнирующей советской. Не исключено, что развитие событий пошло бы даже по югославскому сценарию, поскольку Москва для оправдания хозяйственных провалов и "защиты русскоязычных" стала бы искать "Чечню" в быстро пробуждающихся Прибалтике, Закавказье и даже на западе Украины. А тем временем "истинные патриоты" занялись бы медленной номенклатурной приватизацией, не допуская той быстрой и массовой, что была осуществлена Анатолием Чубайсом.

Отметим эту травинскую альтернативу, к которой вернемся позже.
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #18 : 25 Декабрь, 2015, 16:19:16 pm »
Наскоро проскочив через самый длинный год советской истории, Травин совсем не упомянул, что в 1989 году произошло, наверное, самое крупное событие десятилетия – массовые шахтерские забастовки.  Нельзя сказать, что в СССР вообще не было забастовок.  Бастовали при Сталине (1932 год), при Хрущеве (1962-1964 – и не только в Новочеркасске, например, в Запорожье), эпоха раннего Брежнева – это вообще период массовых рабочих беспорядков.  К тому же, в ментальности советского человека (опять вынужден напомнить, что современные опусы про «преданную страну» к СССР никакого отношения не имеют) забастовка, как способ борьбы трудящихся за свои права, занимала почетное место на историческом пантеоне.  Почитайте любой советский учебник истории.  Вся эпоха «буржуазного строя» - от силезских ткачей (и ранее) до Великой Октябрьской социалистической – сплошное революционное движение, баррикады, стачки, восстания, революционная романтика.  Но даже после прихода к власти на «одной шестой» правительства рабочих и крестьян – не тут то было!  Буржуазное зарубежье оставалось законной добычей новых поколений революционеров, ибо революция превращалась в перманентный способ существования советского человека.

Цитировать
Снова беготня, суматоха корреспондентской работы… На второй день Азорес оказался замешан в неприятную историю, когда фотографировал уличные бои стачечников с полицией и штрейкбрехерами. Азореса арестовали, а его аппарат конфисковали – такие снимки были запрещены. Через несколько дней ему удалось выйти на свободу, но аппарат остался в полиции…
С окраины города Азоресу пришлось идти пешком почти до центра – на Майскую улицу. Служащие транспорта продолжали бастовать. На улицах стояла необычная для огромного города тишина. Не гремели трамваи, не слышно было автомобильных сирен. Всюду стояли пикеты. Тяжеловесно погромыхивал полицейский танк. Над городом барражировали самолёты – разыскивали скопления рабочих и по радио оповещали командование полицейских отрядов.

Это из романа Александра Беляева «Чудесное око» (Буэнос-Айрес 1930-х гг).  Революционная тема органически составляет основу советского менталитета.  Советскому человеку свойственно делать революцию везде, куда бы он не попадал: так товарищ Гусев устраивает революцию на Марсе – не может не устроить.  Подобно элегантному Штирлицу, который неплохо пережил в Германии советские индустриализацию, коллективизацию, репрессии, голод и войну, профессиональный революционер мирового масштаба становится «культурным героем» советского этоса (героем современной приблатненной России является персонаж русского шансона).  Таким образом, не только советские школьные учебники учили делать революцию, а лозунг празднования 70-й годовщины Великого Октября (1987): «Революция не закончена! Революция продолжается!» получил новое развитие.

На протяжении 1988 – начала 1989 года забастовки в СССР спорадически происходили в зонах национальных конфликтов и в советской глубинке (17.2.1989 – Забастовка работников Верхнетурлескомбината объединения «Свердлеспром» с требованием повышения оплаты труда; 10.3.1989 – Забастовка рабочих двух цехов швейной фабрики в Бельцах с требованиями повышения оплаты труда и улучшения условий труда).  В июле 1989 грянула самая крупная в истории СССР шахтерская забастовка.  Началось на Кузбасе, молниеносно распространилось по всей стране: Донбасс, Воркута, Караганда, Львовская область.  Не было разделения ни по национальностям (как вы помните, «у пролетариев нет отечества»), ни по политическим симпатиям («левые» и «правые» действовали вместе).  Забастовки сопровождались перекрытием железнодорожных магистралей, и на какой-то момент Кемеровская область, через которую проходили обе транссибирские магистрали, отделила Среднюю Сибирь и Дальний Восток от СССР.

Небезынтересно будет процитировать требования забастовщиков:

Цитировать
"ТРЕБОВАНИЯ МЕЖШАХТНОГО ЗАБАСТОВОЧНОГО КОМИТЕТА ШАХТЕРОВ ГОРОДА ВОРКУТЫ".
   
  1. Отменить выборы в Верховный Совет СССР от общественных организаций.
  2. Отменить статью в Конституции СССР о руководящей и направляющей роли партии.
  3. Прямые и тайные выборы Председателя Верховного Совета СССР, председателей местных Советов, начальников городских, районных отделов Министерства внутренних дел на альтернативной основе.
  4. Отменить практику лишения слова депутатов на сессиях и съездах Верховного Совета СССР путем голосования. Каждый депутат имеет право голоса, независимо от мнения большинства. Перечисленные вопросы решить на втором съезде народных депутатов.
  5. Выразить недоверие т. Щадову и Сребному как руководителям отрасли, не сумевшим проводить эффективную, сбалансированную экономическую и социальную политику. Отменить продолжающийся формализм и волокиту в работе аппарата министерства.
  6. Предложить народным депутатам СССР т. Максимову и Лушникову поставить вопрос на следующей сессии Верховного Совета СССР о работе МУП СССР в обеспечении эффективной, сбалансированной экономической и социальной политики в отрасли и о незамедлительном сокращении аппарата министерства на 40%.
  7. Предлагаем Верховному Совету СССР пригласить в страну экономиста Леонтьева В.В. для разработки конкретной экономической модели выхода страны из экономического кризиса.
  8. Предоставить полную экономическую и юридическую самостоятельность шахтам.
  9. Ликвидировать объединение "Воркутауголь".
  10. Производить оплату за работу в ночное и вечернее время в размере 40 и 20% из централизованных фондов.
  11. Установить общий выходной день - воскресенье.
  12. Вернуть размер северных и коэффициента, существовавших до 1 марта 1960 года (100% и 1,8), и распространить их на весь прямой заработок.
  13. Производить оплату труда за все время пребывания в шахте (отметка "спуск" и "выезд").
  14. Сократить пенсионный возраст для женщин, работающих на Севере, занятых на переработке и отгрузке угля, до 45 лет - при общем стаже 20 лет, во вредных условиях - 10 лет.
  15. Ввести для женщин, работающих на технологическом комплексе поверхности, 6-часовой рабочий день (отгрузка, переработка и транспорт).
  16. Для шахтеров Заполярья установить пенсионный возраст 45 лет при подземном стаже 10 лет.
  17. Юношам и девушкам, проживающим на Севере 5 и более лет, при поступлении на работу выплачивать северные надбавки сразу и полностью, а до 5 лет - дифференцированно к годам.
  18. Передать углесбытовые организации шахтам.
  19. Просим Верховный Совет СССР издать закон, обязывающий МПС возмещать предприятиям 100% ущерба по себестоимости продукции за недопоставку вагонов и сверх госзаказа (по договору), поставка должна быть только в исправных вагонах.
  20. Для работающих на УОФ на выборке породы, у кого отпуск 45 дней - установить 60 дней.
  21. Установить 70% пенсий от общего заработка, но не менее 300 рублей (шахтерам).
  22. При начислении пенсии брать любые пять лет из стажа по желанию работника.
  23. Валюту 25%, полученную за реализацию на экспорт, предоставить в распоряжение СТК шахты.
  24. Просить Верховный Совет СССР о скорейшем решении вопроса о статусе народного депутата (до второго съезда).
  25. Сохранить северные надбавки при расчете и переходе рабочих и служащих с одного предприятия на другое, а также при любых увольнениях.
  26. Дисциплинарный устав отменить и ликвидировать ПДК (постоянно действующие комиссии по ТБ).
  27. При сдаче жилья в Воркуте предоставлять жилье в других регионах в течение 2-х месяцев безвозмездно.
  28. Выплачивать северные надбавки неработающим пенсионерам, проживающим на Севере. Размер пенсии ежегодно корректировать по мере изменения стоимости жизни.
  29. Гарантировать снабжение г.Воркуты через Главсеверторг.
  30. Обеспечивать товарами зимнего сезона в достаточном количестве и ассортименте, особенно детскими.
  31. Отменить вычеты алиментов из северных надбавок, если дети живут на юге.
  32. Возобновить строительство ЗКПД -2 для ускоренного решения проблем жилья в Воркуте, право распределения строительных материалов предоставить местным Советам.
  33. При 20 годах подземного стажа - выход на пенсию без ограничения возраста.
  34. Ускорить строительство и ввод в эксплуатацию до 4 квартала 1990 года межшахтного профилактория в пос.Воргашор.
  35. Предоставить право на распределение отпусков участкам.
  36. Отменить действующее постановление Совета Министров о соотношении между ростом заработной платы и производительности труда.
  37. Решить экологические проблемы Воркуты (ТЭЦ, цемзавод, птицефабрика и т.д.) к 1990-91 гг.
  38. Установить продолжительность отпусков шахтерам - 60 дней, а всем остальным работникам поверхности - 45. Предоставить отпуска и рассчитывать средний заработок, исходя из 5-дневной рабочей недели.
  39. Для жителей Крайнего Севера один раз в три года предоставлять бесплатный проезд в отпуск, а каждый год - давать дни на дорогу за свой счет.
  40. Оплату билетов производить по фактическому использованию транспорта для проезда в отпуск.
  41. Оплату бастующим произвести из расчета присвоенных тарифных ставок, окладов из централизованных фондов и скорректировать план добычи и проходки на дни забастовки.
  42. В случае каких-либо преследований участников забастовки со стороны администрации решения выносить по согласованию с забастовочным комитетом.
  43. Отменить привилегии администрации и партаппарата на всех уровнях нашего государства.
  Просим председателя Верховного Совета ответить на основные требования шахтеров Заполярья по телевидению".
http://samlib.ru/h/hodow_a/vvv.shtml   

Когда на политической сцене поднялись эти «дети чугунных богов», советское правительство окончательно растерялось (хотя посетившая в этот период СССР Маргарет Тетчер хладнокровно заметила, что она своих шахтеров пересидела).  Подавление шахтерских забастовок военной силой представлялось немыслимым – это ведь только кухонные стратеги борьбы с оранжевыми революциями считают, что на самом деле никаких протестов нет, а есть лишь жалкая кучка проплаченных агентов Запада; предлагаемые методы борьбы с ними из арсенала подобных мер типа печатанья денег а ля Глазьев или запрета хождения доллара в стране, которая на 52% зависит от импорта.  Оставалось только заматывать дело, ждать, пока бастующим надоест.  С перерывами шахтерские забастовки продолжались до лета 1991 года.  Историки совершенно справедливо отмечали особую роль шахтерского движения в победе Ельцина над Горбачевым.

И опять не откажусь проиллюстрировать происходящее личным измерением: весной 1989 я «проглотил» роман Виктора Гюго «Отверженные».  Революция, революционный порыв, замечательно описанный французским писателем, не мог оставить меня равнодушным.  Что может значить митинг в поддержку путина сравнительно с постройкой баррикады?  А вот теперь убедите меня, пятнадцатилетнего советского школьника, что темные силы – те самые, которые еще в 1917 году осуществили тягчайшее преступление – расстрел царской семьи, и создали сатанинскую, то есть советскую власть, теперь переменили ориентацию, стали антисоветчиками и разваливают СССР.  Запретить Виктора Гюго, французскую литературу вообще, разучить людей читать?  Видите, как сложно предотвратить распад СССР.
« Последнее редактирование: 01 Январь, 1970, 00:00:00 am от Guest »
Православие или смех!

Оффлайн Владимир Владимирович

  • Moderator
  • Оратор форума
  • *****
  • Сообщений: 14 053
  • Репутация: +172/-39
Re: ПЕРЕСТРОЙКА - ЭТО ПЕРЕСТРОЙКА
« Ответ #19 : 30 Декабрь, 2015, 05:51:11 am »
Снова Травин:

Цитировать
В 1990 год Михаил Горбачев вступал вполне уверенно. Перед Новым годом его поддерживало более половины населения страны. В марте он стал Президентом СССР и сосредоточил в своих руках огромную власть. Однако уже к декабрю недавний герой представлял собой жалкое зрелище. Нервный, озлобленный, растерявший соратников и постоянно огрызающийся на порожденную им же самим демократию, он смотрел на нас с телеэкрана больными, безумными глазами. Поддерживало его уже лишь 19% населения.

Здесь мы касаемся интересной темы о рейтингах в начале 90-х. Реальные, настоящие парламентские выборы в России произошли относительно поздно – в конце 1993 года (правда, на Украине еще позже – в 1994 году, а в Белоруссии вообще не проводились; о Средней Азии лучше промолчать), и нередко приходится слышать, что именно соотношение сил в декабре 1993: 22% популистов на 15% либералов и 12% коммунистов – есть классическая пропорция, характерная и для предыдущих лет. Однако, первые опросы – в 1990 году – дают совсем другие цифры поддержки политических партий. Летом 1990 рейтинг КПСС снизился до 34%, второй (по России, разумеется) шла только что созданная Демократическая партия России («партия Травкина») – леводемократического направления с 15%, далее Демократический Союз Валерии Новодворской с 4% (правда, он в это время был, скорее, питомником для дюжины образованных в 1990-1991 годах партий, в т.ч., между прочим, ЛДПР), наконец, левопопулистский Объединенный фронт трудящихся России (аналог интерфронтов Прибалтики) и демопатриотическое Российское христианско-демократическое движение по 1% популярности. Остальные 45% респондентов, не смотря на 90% политизацию (картинка мая 1989 года: пенсионеры на лавочках с транзисторами слушают прямую трансляцию I Съезда народных депутатов СССР), еще не определились. Общим у всех политических сил (включая ОФТР) было желание взять за горло партноменклатуру, какие бы цели в связи с этим желанием не преследовались: возвращение к диктатуре пролетариата (у ОФТР) или покаяние по поводу убиения Николая Александровича Романова (у демопатриотов). А ведь всевластие партноменклатуры – главное условие сохранения СССР. Вот и получается, что любой попавший в 1990 год из 2015 «хранитель СССР» сможет на митинге выдавить из себя лишь: «Да здравствует Брежнев!» и «сохраним спецраспределители!» (никто не забыл, что это такое?) Другой программы на том фланге, в принципе, не просматривалось, а следователи-антикоммунисты Гдлян и Иванов умело «троллили» (такого слова еще не было) владельцев «закромов Родины».

Цитировать
В последние минуты 1989 г. внимательные наблюдатели могли заметить, что генсек, как обычно, поздравлявший советский народ с праздником, впервые ничего не сказал ни о Ленине, ни о коммунизме, ни о партии. Новая расстановка акцентов не была случайностью. Действительно, 1990 год стал годом расставания со всеми старыми ценностями.
Резня армян в Азербайджане поставила крест на существовании такой "новой исторической общности", как советский народ. Стало ясно, что наша страна - не более чем распадающаяся империя. Литва, прекрасно понимавшая это и раньше, фактически вышла из состава Союза. А за ней потянулись и Эстония с Латвией.
Разборки в "братской семье народов" привлекли внимание всего мира. Но главным было даже не это. Горбачев больше не совершенствовал социализм. Он начал движение к капитализму, и самым главным шагом на этом пути стала разработка экономической программы перехода к рынку.

В Югославии явление, аналогичное «советскому народу», именовалось «югословенами», численность которых к 1981 году достигла 5,4% населения, увеличившись за 10 предыдущих лет в 4,5 раза. Югословены, кстати, задумывались еще в 1920-х, как способ правящей в Королевстве сербов, хорватов и словенцев сербской элиты ассимилировать несербское население. Но в СССР все было сложнее. Советский народ не был квинтэссенцией восточного славянства, это было интернациональное сообщество грядущего коммунистического, атеистического и безнационального всемирного (сейчас бы сказали глобального) сообщества. Тот самый всемирный народ, который формирует всемирное правительство (одно упоминание о котором приводит в ужас патриотов). Проект этот не получился, и патриоты всех стран (республик СССР) стали добивать этого полумертвеца. Русские патриоты приложили руку к его добитию: с начала 1990 года в российских средствах массовой информации муссируется тема национального возрождения и т.д. Думать, что можно усидеть сразу на двух стульях: советско-интернационалистическом и русско-патриотическом – верх наивности, ставшей актуальной лишь в условиях маргинализации коммунистического и патриотического движений в начале 90-х уже при Ельцине. Все народы СССР расходились «по национальным квартирам», и дальше вызревало два основных сценария постсоветской стратегии отдельных государств: либо (как страны Центральной Европы) примкнуть к Западу (что неплохо получилось у Прибалтики), либо (как Средняя Азия и Азербайджан) создать систему светских режимов, занимающих на мировой арене скромное, но все же определенное «свое место». Россия не сумела совершить ни того, ни другого. В Европу вступить не получилось (почему – отдельный долгий разговор), а ментальность узбеков или таджиков русским еще менее годилась. На Украине вполне резонно полагают, что страна напрасно потеряла 22 года своей истории в попытках приладиться к евразийскому экономическому и политическому пространству во главе с Россией, и лишь в начале 2014 нашла правильный магистральный путь развития – назад в Европу. Россия же на «третьем пути» оказалась в цивилизационном тупике (впрочем, об этом речь впереди).

«Движение к капитализму» - очень расплывчатое понятие. Капитализм (не смотря на определенные базовые признаки) бывает очень разный, и если в России после 1991 года восторжествовал (и по прежнему торжествует) его самый худший вариант, то вина за это лежит на той самой родной советской партноменклатуре, которая обошлась с СССРом по рецепту оруэлловского «Скотного двора»: звери должны были работать по-коммунистически, а созданный ими прибавочный продукт распределялся по-капиталистически, и, чтобы звери не бунтовали, свиньи пугали их живодерами с соседних ферм. Придя к власти, путин не изменил в этой системе ровным счетом ничего, только сделал ее еще более бесперспективной тем, что ограничил круг олигархов своими людьми, закрыв дорогу на экономический олимп любым оппозиционерам и поставив экономическую политику в зависимость от личной верности. Если в 1990 удельный вес экономики РСФСР (в составе СССР) в мировом ВВП доходил до 5,6%, то в 2000 он снизился до 2,1%, а в 2014 увеличился (по самым оптимистическим оценкам) до 3,3%, по пессимистическим оценкам – до 2,4%. Доля населения России за 25 лет снизилась в мировом населении с 2,8% до 1,9%. В 1990 году, без сомнения, будущее виделось абсолютно иначе.  Быть может, иная революция, с полным отстранением от власти всех «старых кадров», могла улучшить ситуацию через четверть века.

В конце очерка, посвященного 1991 году, Травин подробно и обстоятельно описывает августовский путч. Эту последнюю попытку «спасти СССР» ругают все (в первую очередь патриоты СССР) – за непродуманность, тупость и трусость исполнителей и т.д. Но попробуем выяснить: а могли ли быть иначе, и как именно иначе? Во всех сценариях «спасения СССР», которые автору комментария приходилось читать, именно середина 1980-х считается «критической точкой» - дальше все должно как-то само собой устаканиться, советская промышленность – стать конкурентноспособной и высококачественной, чиновники – воротить нос от взяток, советская армия – победить моджахедов и талибов, а все разумные люди – прослезиться, глядя на карту СССР. В этих сценариях не учитывается главное – многомерность процессов, происходивших в СССР, и несвязанность их с работой западных разведок (неправильные посылки изначально приводят к неправильным выводам и принятию недейственных мер).

Допустим, ГКЧП удается подавить сопротивление Белого Дома во главе с Ельциным и Руцким. Это приводит (не иначе!) к огромным жертвам – прядка нескольких сот или нескольких тысяч человек. Примерно то же самое происходит в еще не переименованном Ленинграде. Запрещаются все оппозиционные партии (к лету 1991 их уже не менее трех десятков) и средства массовой информации. Арестовано несколько десятков тысяч (цифра именно этого порядка) противников ГКЧП, в т.ч. Ельцин, Руцкой, Хасбулатов, Собчак и др. Горбачев также остается узником в Форосе (упоминаемый Травиным криптовариант присоединения Горбачева к ГКЧП невероятен). Однако, помимо Москвы есть еще остальной СССР («первый пояс» по терминологии Войновича в «Москве 2042»). В Прибалтике, Молдавии, на большей части Украины начинается вооруженное сопротивление, которое требует введения на этих территориях военного положения и дислокации огромной армейской группировки – не менее 1 млн. солдат. На юге «Чечня», условно говоря, распространяется на всю территорию Кавказа. Гамсахурдия и оппозиция мирятся перед лицом общего врага, в автономных республиках Северного Кавказа местные правительства, верные Москве, свергнуты. Здесь надо держать еще миллионную группировку Советской армии. Это еще десятки тысяч (опять не преувеличиваю) убитых (с обеих сторон, причем) за первые четыре месяца – до конца 1991 года. Относительную поддержку ГКЧП получает лишь у хитрых среднеазиатских правителей (да и то – в обмен на обещание субсидий из центра). Внутри РСФСР у ГКЧП есть три типа сторонников: разваливающаяся КПСС (в 1990-1991 гг происходит быстрое сокращение ее численности – к моменту распада из 19 млн. членов остается не более 10), созданный Володиным (не путать с современным путинским приближенным) и Прохановым Общероссийский национально-патриотический блок – Координационный совет народно-патриотических сил, к которому примыкают «консервативно-советские» силы, интерфронты и Российский народный фронт Скурлатова – в целом черновой набросок позднейшего Фронта национального спасения, а также Либерально-демократическая партия Советского Союза (еще не ЛДПР) Жириновского. Съезд народных депутатов РСФСР распущен (как и парламенты в зонах военного положения). Вместо них формируются какие-то комитеты национального спасения и т.п. К концу 1991 года Организация Варшавского Договора уже распущена, но за пределами СССР дислоцировано еще много советских войск. Вероятность их использования для давления на правительства центральноевропейских стран мала (опять же, вряд ли гэкачеписты будут вести себя а ля путин), тем более, что двухмиллионная группировка войск понадобится внутри страны, но и этого исключать 100-%-но нельзя. В любом случае все бывшие соцстраны дружно постучатся в НАТО, и вскоре будут приняты. К концу 1991 года у СССР остается три союзника: Куба, Афганистан и КНДР, возможно, добавится Милошевич. Страны Запада резко пересматривают свою политику в отношении СССР, возобновляется холодная война (а как иначе? если некто нарывается на противостояние, он его получает). Война на окраинах СССР приобретает характер этнических чисток, а наличие в СССР ядерного оружия в этих условиях скорее минус, чем плюс: кто поручится, что командир атомной подводной лодки – грузин, чеченец или украинец не запустит ядерную ракету на Москву?
Но это все сущие пустяки сравнительно с экономикой. В 1991 году дефицит государственного бюджета СССР 16% ВНП (валового национального продукта), внешний долг СССР – 90 млрд. долларов (резко расти внешний долг начал еще до Горбачева – в 1984). Надо думать, что военные действия на Кавказе и на западе СССР, а также борьба с противниками ГКЧП (в т.ч. шахтерами) внутри РСФСР экономическую ситуацию ничуть не улучшат. Любой желающий может прослушать пресс-конференцию членов ГКЧП 19 августа: в числе экономических мер названы всего две – «провести инвентаризацию всего, что есть в стране» и «раздать горожанам земельные участки по 6 соток». В экономической сфере продолжается политика В.С.Павлова: повышение цен и аналогичное повышение зарплат, что приводит к росту то дефицита, то инфляции (в 1990 не был отоварен 31 млрд. рублей). Экономика продолжает сокращаться (напомню, что в 1990 ВНП СССР снизился на 2%, промышленное производство – на 1,2%). Государственный долг в 1990 составлял 550 млрд. рублей (57% ВНП). Тут-то сторонникам «возрождения СССР» вспомнить о шарашках и лагерях (куда, впрочем, никто из сторонников самолично не собирается). Ни группа Гайдара, ни группа Явлинского с ГКЧП сотрудничать не будут, а своих экономистов и экономических программ у него нет (Проханов посоветует «умыться кровью репрессий против врагов Родины», а Жириновский – напечатать побольше денег). Запад приподнесет новому советскому режиму очень неприятный сюрприз: прекратятся поставки гуманитарной помощи. Патриоты вздохнут с облегчением, но зато в ряде местностей продуктовый дефицит к концу 1991 года достигнет блокадных норм.
И опять политическая сфера, но в ее общецивилизационном измерении. Современная патриотическая истерия в России, которая позволяет путину до сих пор держать власть, - результат длительного процесса эрозии советской цивилизации в 1990-х годах (здесь я не могу не согласиться с Д.Быковым: Проханов, Дугин, Кургинян и путин – типичные антисоветчики). В современной России власть может позволить себе очень многое, поскольку ей глубоко наплевать на население, и население хорошо понимает, что власти на него глубоко наплевать, а поэтому и не ждет от нее ничего. 25 лет назад ментальная атмосфера была иной, а, следовательно, политика правящего режима будет совсем иной. Истории известны поражения революций политических, но почти неизвестны поражения революций экономических, поскольку вслед за ними неминуемо наступает крах соответствующей цивилизации. Поражение революции 1905 года мало повлияло на экономическую ситуацию в России, но представим себе, что в 1861 году не было отменено крепостное право… Таким образом, вернуться в 1984 год все равно не получится. Альтернатив в рамках «выбора ГКЧП» практически никаких. Я встречал (еще в середине 1990-х) мнение, что в случае победы ГКЧП на первых же выборах (даже несвободных) с триумфом побеждает Жириновский. Прохановские патриоты, скорее, начали бы исподтишка прорастать во власть в роли «серых кардиналов», а для «последних коммунистов» вся эта борьба за сохранение СССР становится чем-то вроде богадельни, поскольку в иных условиях они существовать отказываются. И это на фоне самой широкой оппозиции, которая – от монархистов до либералов – знать не желает поднятого из гроба мертвеца. В стране окончательно формируются два общества: советское и антисоветское, причем, второе значительно больше первого. Обычно ссылаются на результаты мартовского референдума 1991 года о сохранении СССР, но мало кто сейчас читал текст бюллетеня для голосования. Вопрос о сохранении СССР звучал так: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» Во-первых, если и в 1984 все было прекрасно, зачем обновлять, а во-вторых, понятие «суверенная республика» никак не вписывается в конституцию СССР, но вполне отражает переходное состояние начала 1990-х (декларацию о суверенитете РСФСР приняла одной из первых – раньше, чем Украина и Молдавия). Не будет преувеличением сказать, что в марте 1991 большинство участников референдума проголосовали за расширенный вариант СНГ. Потому никто не поддержал ГКЧП, хотя бы даже потом – через 5-6 лет многие и сожалели о своей неподдержке.
Здесь очень важно вернуться к главной идее, витающей над очерками Травина и моими комментариями к ним. «Сохранение СССР» (а тем более его «возрождение») имеет два совершенно определенных измерения, и в отношении обоих точка невозврата уже пройдена. СССР как экономическая формация возможен только при условии возвращения к технологическому уровню и общественным отношениям 1984 года (аналогично, и в допетровскую Русь из 1725 года никак было не вернуться, да никто и не хотел возвращаться; тогдашние Прохановы сидели в глубоком раскольничьем подполье), причем, в 2015 году мы гораздо дальше от СССР, чем в 2000 (путин здесь не при чем; просто по ходу вещей). СССР как политическое пространство… Многие возродители СССР откровенно путают Союз Советских Социалистических Республик с Российской империей времен Александра III, русской по желательному национальному составу. Любые попытки «возродить СССР» в 90-х или нулевых неминуемо приводят к ситуации 2014-2015 годов: Россия в кольце врагов – бывших союзных республик СССР и в состоянии жесточайшего конфликта с Западом. Любая попытка «возродить СССР» - это борьба с украинскими, грузинскими, казахскими или белорусскими (в зависимости от направления возрождения) "фашистами", этнические чистки, массы беженцев и прочие прелести, которые мы сейчас наблюдаем на Донбассе. Распад пространства, завоеванного правителями Российской империи, начался еще до революции 1917 года (уже в революции 1905 этот процесс просматривается как естественный и неизбежный), и создание СССР – это был единственный возможный компромисс на том этапе развития национальных окраин бывшей Российской империи. К концу ХХ века даже такой компромисс устраивать перестал. Сожаление о распаде «такой державы» понятно эмоционально, но ничем не отличается от сожалений о распаде Римской или Британской империй. Италия и Великобритания как-то уже смирились. В России же цивилизационный кризис приобрел совершенно безвыходные очертания.

Сколько мог протянуть победивший ГКЧП? Сколько мог протянуть «брежневский» СССР без горбачевской развилки? Как выглядел бы настоящий (а не выдуманный мечтательными имперцами) сталинизм в начале XXI века? Даже кивание на Северную Корею немного даст в качестве ответа на эти вопросы. Приходится признать, что существование СССР – стадиальное явление в истории стран Восточной Европы и Северной Азии, вполне естественное и закономерное в смысле как появления СССР, так и его распада. Он должен был выполнить функцию общественного строя, завершающего на вышеназванных территориях промышленный переворот, и он выполнил ее (потому можно законно гордиться Днепрогэсами и Байконаруми), но обеспечить развитие за пределами индустриального переворота у СССР не получилось. Искать здесь чью-то вину – отдельная большая тема. Но факт есть факт: СССР мертв, и ничто его уже не оживит. Его распад – необычайно яркая, очень мало еще изученная эпоха истории советского пространства.
« Последнее редактирование: 30 Декабрь, 2015, 05:55:46 am от Владимир Владимирович »
Православие или смех!