Помой му любому ясно, что диавол вселился в змия. Что очень хорошо доказывается далее.
Змей был хитрее всех зверей полевых – это чисто русский перевод. А правильный перевод такой:
Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. И рече змий жене: что яко рече Бог: да не ясте от всякаго древа райскагоЗмий, о котором идет здесь речь, поставляется наряду с прочими зверями, сущими на земли, и в самом проклятии, ему изреченном, он также является одним из всех скотов и всех зверей земных (ст. 14). Следственно, змий этот
был действительный змий, а не призрак его. Но действия, приписанные ему,
совсем ему не свойственны. Он говорит жене человеческим языком, он рассуждает с нею, и рассуждает увлекательно.
Ясное дело, что естественный змий был только орудием искушения, а искусителем было другое существо, совершенно отличное от него по природе. Бытописатель не называет его по имени, описывая только его действие в том виде, как оно происходило пред Евою, — это не потому, чтобы бытописатель сам не знал искусителя, а потому, что изложением дела, как оно было, хотел показать читателю, что Ева легко могла узнать искусителя под его личиною. Кто же именно этот искуситель?
Это падший дух, один из бесплотных существ, сотворенных прежде видимого мира. До падения он сиял в лике ангелов, как денница среди звезд. Но он возгордился своим достоинством (1 Тим 3,2,6), возмечтал о независимости от Творца и не захотел быть послушным воле Его. В грех гордости и непокорности он вовлек многих других духов, и вместе с ними, как враг Божий, от чего называется сатаною (что значит противник), изринут был Богом из общества чистых духов, оставшихся Ему верными. Необъятная гордость сделала его нераскаянным и ожесточенным против Бога грешником и однажды навсегда затворила для него горние обители. Божиим правосудием он осужден на пребывание в вечных узах мрака (Иуд 6,2.2 Пет 2,4). Первою жертвою диавольских искушений сделались первые люди.
Слово Божие прямо указывает в искусителе их диавола. Так апостол Иоанн называет диавола змием древним (Апок 12,9; 13,15; 20,2), имея в виду того змия, чрез которого диавол обольстил Еву. Он же пишет:
творяй грех от диавола есть, яко исперва диавол согрешает; последние слова имеют тот смысл, что диавол с самого начала человеческой истории творит грех в сношениях с людьми. Сам Спаситель говорит о диаволе: он
человекоубийца бе искони (Ин 8,44). Св. Писание указывает и побуждение со стороны диавола к искушению первых людей: это зависть.
Завистию диаволею смерть вниде в мир (Прем 2, 24). Сам потеряв блаженство, диавол по зависти захотел лишить его первых людей. Диавол искушает людей иногда с дерзостию и свирепостию льва, ищущего поглотить свою добычу (1 Пет 5,8), — так он искушал Иова; большею же частию он действует на людей посредством обольщений и ухищрений, с вкрадчивостию льстеца (Апок 12, 9), от чего и называется диаволом (обольстителем). Посредством обольщений он искушает и нашу праматерь, и для того, чтоб она не могла угадать в них злого умысла, не дерзает явиться пред нею в своем настоящем виде, в виде злого, отверженного духа. Для удобнейшего достижения своей цели он мог бы преобразиться в ангела светла (2 Кор 11, 14), в каковом виде он нередко являлся христианским подвижникам. Но Бог, владыка мира горнего и дольнего, попускающий диаволу искушать людей не для того, чтобы ввести их в грех, а для того, чтоб укрепить их в добре,
не дозволил ему явиться праматери нашей в таком виде, в котором бы она не могла при надлежащей внимательности узнать его и восторжествовать над его кознями.
Искуситель избрал орудием своим животное бессловесное, которому, как не могла не знать Ева, чужда была способность рассуждать и выражать свои мысли в человеческом слове. Правда, животное это называется
мудрейшим (точнее с еврейского—хитрейшим)
всех зверей сущих на земли, и потому Господь Иисус Христос, посылая апостолов на проповедь, заповедует им быть мудрыми как змии (Мф 10, 16), т. е. внушает им не вдаваться без нужды в опасности, но укрываться от них и беречь себя подобно змиям, быстро прячущимся в свои убежища при виде врагов и преимущественно берегущим свою голову при нападении их. Но эта естественная мудрость бессловесного ничего не имеет общего с неестественною мудростию змия, говорившего с Евою. И сам бытописатель, называя змия
мудрейшим, собственно — хитрейшим, коварнейшим, имел в виду не натуру собственно этого животного, но свойство существа, сокрывшегося в нем. Притом сказано:
змий бе мудрейший, а не есть мудрейший. Сказано так опять потому, что бытописатель имел в виду не вообще животное известного рода со свойственными этому роду качествами,
а того исключительно змия, который был временным орудием духа злобы и только на известное время проявил несвойственное своей природе лукавство. Итак, лукавство змия было собственно лукавством диавола. В чем же оно проявилось?
Во-первых, в том, что для искушения он избирает такое время, когда Ева была одна, не вместе с мужем. Будь она вместе с ним, диавол не осмелился бы напасть на обоих: вдвоем они не дались бы в обман так легко и скоро. История христианских подвижников, терпевших искушения от диавола, показывает, что они побеждаемы были искусителем большею частию живя в уединении, вдали от братии, не пользуясь руководством и советом более опытных в различении духов подвижников.
Во-вторых, в том, что диавол с искусительными словами обратился именно к жене, а не к мужу; он знал, что жена по самой природе своей более восприимчива к впечатлениям, и потому гораздо более податливее на искушение, чем муж: знал также, что заповедь, к нарушению которой он приготовился склонить ее, она слышала не непосредственно от Бога, а от мужа и следственно удобнее могла поколебаться.
В-третьих, в самом ходе искушения, который показывает, что оно ведено было знатоком своего дела.
Что яко рече Бог, — начал искуситель, —
да не ясте от всякаго древа райскаго? Диавол знал, в чем состоит заповедь, но пред Евою притворился незнающим этого, для того, чтобы видом невежества удалить от нее повод к подозрению в хитрости и лукавстве его. И расчет его был верен. Еве показалось, что не ее хотят вразумить, а от нее требуют вразумления. Смирение, с видом которого предложен был вопрос, возбудило в ней благосклонность к вопрошавшему и готовность продолжать с ним беседу, чего и добивался лукавый совопросник. Но как она не могла открыть обман, слыша говорящим существо бессловесное? Ужели она не знала, что животные не одарены словом? Трудно предположить это, когда она сама явилась на свет именно вследствие того, что для Адама не нашлось существа во всем подобного ему, что в мире животных не было ни одного, с которым бы он мог говорить и чрез слова делить мысли. Нельзя же думать, будто Адам не сказал ей о причинах ее сотворения. Всего вероятнее, что диавол для предложения своего коварного вопроса улучил то мгновение, когда она рама занята была размышлением о заповеди Божией, когда ее внимание всецело устремлено было на заповедное древо и в душе ее возникли недоумения и любопытство, почему Бог, давший во власть Адаму и ей все древа райские, только плоды с этого древа запретил есть. В сем состоянии усиленного размышления, или задумчивости, ей легко было не заметить неестественное положение змия. Можно сказать даже, что в чистой душе нашей прародительницы еще прежде видимого искушения начиналось искушение внутреннее, т. е. борьба помыслов. Диавол заметил это, и чтобы борьба сия не кончилась торжеством помыслов правых, поспешил со своим вмешательством, на успех которого он надеялся именно потому, что Ева была в нерешительном состоянии. В сем состоянии, без сомнения тягостном, речь змия могла обратить ее внимание не столько необыкновенностию ее в устах животного, сколько совпадением с предметом ее собственных размышлений. Диавол, наблюдавший за движениями души ее, попал, так сказать, в тон того душевного настроения, в котором в эту минуту находилась Ева, и которое как нельзя лучше соответствовало дьявольскому намерению. Время, размышление, внушения мужа могли ее успокоить и утвердить в смиренной покорности воле Божией; диавол знал это и решился предупредить возможность такого исхода борьбы, а Ева, вместо того, чтоб остановить змия в самом начале его беседы, или бежать от него, пожелала продолжения беседы, чего и добивался он.
14. И рече Господь Бог змию: яко сотворил еси сие, проклят ты от (пред) всех скотов, и от всех зверей земных: на персех твоих и чреве ходити будеши, и землю снеси вся дни живота твоего.Проклятие, произнесенное над змием, относится и к животному, послужившему орудием искушения, и к самому искусителю, — нераздельно, потому что диавол действовало нераздельно со змием. Правда, виновен
собственно искуситель, а не естественный змий — существо, не одаренное разумом и свободою и могущее быть только орудием чужого греха, а само не способное к греху. Но «не удивительно, если Бог проклинает орудие искушения и грехопадения человеческого, когда Он и всю землю проклинает ради человека (ст. 17). В сем случае Он уподобляется отцу, который проклинает меч, отнявший жизнь у его сына; или детоводителю, который, дабы удержать в пределах порядка юность поползновенную, поставляет над нею видимые памятники наказанного своеволия» (Зап. на кн. Бытия). Змий естественный проклинается пред всеми скотами и зверями в том смысле, что он несравненно более, чем всякое другое животное, возбуждает отвращение и вместе страх:
не все из змиев ядовиты, но все для большей части людей страшны, потому что трудно отличить между ними вредных и безвредных. Змий естественный осуждается ходить на персях и чреве. Можно думать, что Господь обращает в наказание змию естественные его свойства. Бог как бы так сказал змию: «ты создан пресмыкающимся животным, — и навсегда останешься пресмыкающимся и притом презренным. При взгляде на тебя люди будут вспоминать то несвойственное тебе положение разумного и словесного существа, в которое ты на несколько минут поставлен был диаволом, и воспоминая это, будут также смеяться над тобою и презирать тебя, как они будут смеяться и презрительно обращаться с самозванцем, принявшим на себя вид знатной особы, когда откроют его обман и узнают в нем простого смертного». Змий осуждается есть землю: это значит, что пища его (большею частию мелкие пресмыкающиеся животные) будут мешаться с прахом. — Весь этот приговор естественному змию как должно понимать в отношении
к духовному змию, т. е. диаволу? — Проклятие змия пред всеми скотами и зверями означает, что диавол, возбудивший благосклонность к себе Евы, будет для людей ненавистнейшим из всех существ; имя его, как врага Божия и человеков, будет предметом омерзения. — Хождение змия на чреве и персях служит образом крайнего уничижения духовного змия. Отпадши от Бога, он низвергнут был Богом с прежней высоты и осужден на вечные муки. Кипя злобою на Вышнего, он надеялся поправить свое положение присвоением себе господства над людьми и сделаться чрез то соперником Богу. Но успех его влияния на людей послужит к вящему уничижению его от Бога и только отягчит уже произнесенное ему осуждение на вечные муки в аде. — Ядение змием земли знаменует окончательное поражение и посрамление диавола, угрожающее ему от Богочеловека, — в каковом виде и Давид изображает торжество над врагами Соломона и прообразованного им Христа Спасителя: врази его персть полижут (Пс 71, 9).
15. И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем тоя: той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будеши его пяту.И сии грозные слова ближайшим образом относятся к змию — животному, но под образом вражды к нему жены и семени ее и поражения его в главу семенем жены дают нам видеть собственно
борьбу с диаволом и победу над ним Христа Спасителя и в общении со Христом избранной части человечества. В самом наказании диаволу, изреченном в сих словах, Господь подает человеку надежду спасения во Христе, являет согрешившему человеку милость свою, и ею утешает его. Вот первое обетование или перво-евангелие о Христе: оно служит зерном, из которого разовьются все дальнейшие обетования и пророчества о Христе, приготовлявшие к принятию Его ветхозаветных верующих.
И вражду положу между тобою и между женою Жена вступила в противоестественный союз с духовным змием-искусителем, на пагубу себе и своему потомству. Но милосердый Господь не хощет погибели грешника, к которой неизбежно ведет союз с врагом Бога и всякого добра. Спасти человека не иначе можно, как чрез расторжение этого союза. Сам человек своими силами не может расторгнуть его, не может разорвать греховные цепи, которыми опутал его диавол, даже не может начать самой борьбы с диаволом, — он раб его, будучи рабом греха (Ин 8, 34). И вот за этого злосчастного раба вступается Господь. Он сам начинает дело освобождения его возбуждением борьбы между НИМ и диаволом, сам поставляет человека во враждебное отношение к диаволу, и таким образом полагает начало царству благодати, спасающей человека. Он сам своею благодатию касается сердца грешника и дарует ему силу для сопротивления греху и диаволу.
Вражду положу, говорит Господь змию,
между тобою и между женою. Первая в мире жена первою попала в сеть диавола и легко отдалась во власть его, но она же своим раскаянием потрясет его власть над собою. Равно и во многих других женах, особенно в лице преблагословенной жены Девы Марии, он встретит сильный отпор своим козням. —
И между семенем твоим, и между семенем тоя. Под семенем духовного змия, так как у него не может быть естественного потомства, разумеются подчиненные ему злые духи, также нечестивые люди, которых слово Божие ясно именует порождениями ехидны (Мф 3, 7) и чадами диавола (Ин 3, 10), и особенно главное исчадие диавола — антихрист (2 Сол 2,3). По обетованию Господа, не будет мира между сими исчадиями диавола и семенем жены.
Под семенем жены, враждебным семени змия, должно разуметь собственно одно лицо (Быт 4, 25) из потомков жены, именно Того из них, который от вечности предопределен к спасению людей, и во времени родился от жены (Гал 4, 4) без семени мужа. Он затем и явился в мир, чтобы разрушить дела диавола (1 Ин 3, , т. е. царство диавола, наполненное его слугами, его семенем. Но Богочеловек явился борцом против семени змия, или царства диавола, не только личною своею деятельностью во днех плоти своея, а вместе в лице тех потомков жены, которые до явления Его в мир ратовали против семени змия под знаменем Его, с верою в Него, и тех, которые по пришествии Его соединились под Его победное знамя для той же борьбы. Он так близок к ним, так тесно соединен с ними, как глава с членами тела. При таком отношении их ко Христу не будет противоречия в том, если мы под семенем жены, враждебным семени змия, разумея собственно Христа, будем вместе разуметь верующих в Него, или всю воинствующую Церковь, как тело Его.
Той твою блюсти (поражать)
будет главу. — Той, следовало бы сказать то, т. е. семя жены. Примечаемый здесь недостаток грамматического согласования в роде греческими и за ними славянскими переводчиками намеренно допущен вследствие того, что они под семенем жены признают собственно одно лицо, т. е. Христа. Их мнение тем более достойно уважения, что здесь семя жены противополагается не множеству
семени змия, но одному змию. —
твою сотрет главу. Для естественного змия может быть смертельно только в голову нанесенное поражение: если же у него голова цела, не раздавлена, то хотя бы все остальные части его были изрублены, он может еще сохранять жизнь и уязвлять ядовитым жалом. Соответственно сему, поражение духовного змия в главу семенем жены означает, что
Христос совершенно победит диавола и отнимет у него всю силу вредить людям. Сего торжества над диаволом Христос достигнул посредством крестной смерти, незадолго до которой Он сам сказал:
ныне князь мира сего изгнан будет вон (Ин 12, 31). Но и при самом вступлении в служение искупителя, и в продолжение сего служения Христос побеждал диавола, когда был искушаем от него в пустыне, когда изгонял из людей бесов, когда повсюду распространял и утверждал в сердцах людей истину, неприятную отцу лжи. По вознесении Господнем и по сошествии Св. Духа быстрое распространение христианства свидетельствовало о столь же быстром сокращении пределов царства сатаны, который, впрочем, окончательно будет приведен в бездействие не раньше второго пришествия Христова.
И ты блюсти будеши Его пяту.
До второго пришествия диаволу дается возможность вредить людям, и в их лице самому Христу, но его уязвления легко будут исцеляемы, как уязвления в пяту, неопасные потому, что в пяте, покрытой твердой кожей, мало крови. Уязвление в пяту бессильною злобою диавола было нанесено самому Христу, против Которого он возмутил неверных иудеев, распявших Его.
Но это уязвление послужило только к вящему посрамлению диавола и исцелению человечества.