Ой, а как я Вас АбажАю, дорогой Караван. Я влюбился в Вашу светлую голову. Вы просто душка. Вот только на мой пост Вы не ответили. Я просил Вас доказать, что наука начинается с аксиомы. Ведь именно с этого пункта Вы начали свои размышления. Но Вы не ответили. А почему? Подозреваю, потому, что Вам сказать нечего, иначе Вы бы что-нибудь написали. Вместо этого Вы прибегли к нечестному приему в споре, который называется “уход от ответа”. Вы просто задали мне новый вопрос в надежде, что я споткнусь. Признайте свое поражение, пупсик, и, может быть, я Вас прощу.
Поскольку Вы на мой пост по сути не ответили, я мог бы не отвечать на Ваш новый пост, но я поступлю по-христиански, я отвечу Вам.
Что же не устраивает меня в теологическом мышлении? Претензий много, но я остановлюсь лишь на одном пункте. Меня и так упрекают за то, что я пишу длинные и нудные посты.
Итак, прежде всего мне в вас не нравится ваш догматизм. Догматизма, конечно, хватает и в науке. Скажем, философ и физик Томас Кун в своей прославленной книге “Структура научных революций” (1962) рисует грустную картину ученых, не способных помыслить что-либо за пределами господствующей парадигмы. В одном месте его книги присутствует обидное сравнение ученых с героями книги Джорджа Оруэлла “1984”, которым Министерство Правды промыло мозги.
Бог судья этому самому Куну. В научном сообществе по крайней мере догма не возводится в статус принципа, а у вас возводится. И посмотрите, как меняется наука – была механика сэра Исаака Ньютона, а потом появилась теория относительности Альберта Эйнштейна и квантовая механика. Была теория Большого взрыва, а потом появилась теория суперструн. А у вас уже две тысячи лет одни и те же догматы. Нет, кое-то движения все же происходят. Скажем, в XIX веке католики приняли новый догмат о непогрешимости папы. Но в основе догматы все же сохраняются. Физики не так давно на Большом адронном коллайдере открыли бозон Хиггса, а чем можете порадовать человечество вы? Догматом о непогрешимости папы?
Но может быть вы просто нашли истину и успокоились, а потому догматы не меняются. Но если это истина, почему вы постоянно требуете слепой веры в них? А кроме того, почему у вас всюду противоречия? Противоречия есть, конечно, и в научных теориях, но ученые все же стараются их как-то разрешить, вы же возводите противоречия в статус принципа.
Возьмем, скажем, догмат о Троице. Если Вы занимались теологией, Вы же понимаете, что проблема Троицы неразрешима. Бог либо один, либо их трое. Но вы считаете, что в каком-то смысле верно и то, и другое. Это называется антиномией, и более-менее честные теологи признают, что проблема Троицы неразрешима и нужно просто слепо поверить. Вам привести их конкретные высказывания?
Раскройте прославленную книгу отца Павла Флоренского “Столп и утверждение истины”. Там в главе “Письмо шестое. Противоречие” перечислено больше десятка антиномий, фундаментальных противоречий христианской теологии. Троица одна из них, а проблема Предопределение/свобода воли - другая. И опять же предлагается просто слепо поверить, потому что все это “тайна”.
Оборотной стороной вашего догматизма является ненависть к тем, кто смеет отступить от ваших догматов. В свое время Жорж Бюффон написал книгу “История неба”. В ней он существенно увеличил время существования Солнечной системы. И какой была реакция теологов? Теологи Сорбонны осудили взгляды Бюффона, книгу сожгли во дворе университета, а самого Бюффона заставили униженно каяться.
А вы и сейчас готовы сжигать книги. В христианстве есть жутковатый догмат о вечных адских муках не уверовавших в Иисуса Христа лиц. Профессор богословия Алексей Ильич Осипов предложил некую альтернативу. И что же? Некие монахи сожгли его книгу “Посмертная судьба души” в лесу. Прислать Вам видео?
Приведу еще один факт. Когда-то я следил за православным креационистским центром “Шестоднев” во главе с отцом Константином Буфеевым. Так вот, тогда они каждый год бомбардировали Библейско-Богословскую Комиссию при Синоде требованиями признать эволюционизм в Церкви ересью и отлучить сторонников теистического эволюционизма от Церкви. Но ведь это для верующего человека самое страшное.
В научном сообществе существуют разные нравы. Есть в том числе склоки и подсиживания. Но мы по крайней мере никого не отлучаем и книги не сжигаем, не говоря уже о людях.